Когда и на это Джессика не отозвалась, Черити сделала следующую попытку.
– Я знаю, что вы думаете, – смягчив тон, сказала женщина. – Что я плохо за ним смотрела и что ребенок убегает, только если он несчастлив. Но не я его таким сделала, а заносчивые мальчишки в школе. Они ему сказали, чем торгует его мама – как будто не их отцы и братья стучатся в мою дверь, а следом прибегают их мамаши и сестры, чтобы зафиксировать их «ошибки». А драгоценные маленькие формалисты выставили все так, будто я развратница. Они и его обзывали, правда, миленький? – Она с жалостью посмотрела на Доминика. – Чему ж тут удивляться, что он раздражен и всем доставляет неприятности? – продолжала она, Когда мальчик не ответил. – Они этого заслуживают, раз дразнят малыша и доводят до ночных кошмаров. А теперь он и маму свою не любит и не хочет с ней жить. Посмотримте, куда приходит глупый ребёнок, миледи. Его отец за это снимет с меня голову, как будто я это делаю нарочно. Он добьется, что меня заберут и отправят в работный дом. И урежет денежное пособие, и что мы тогда будем делать, я вас спрашиваю?
Фелпс смотрел на Черити с явным отвращением. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но поймал предупреждающий взгляд Джессики. Он закатил глаза, выразив этим свои чувства.
– Вы потратили много сил на рассказ о том, что мне давно известно, – жестко сказала Джессика. – Что вы мне не рассказали, так это, во-первых, с какой целью вы приехали в Аттон, когда поняли чувства его светлости, и во-вторых, зачем болтались по окрестностям, когда знали, как расстроен Доминик и какими способами он это выражает. Что бы пойти на такой риск, вы должны были чего-то очень сильно хотеть.
Искательное выражение мигом слетело с лица Черити. Она нагло оглядела Джессику с головы до ног:
– Что ж, как вижу, Дейн женился не на слабоумной, так? – с улыбкой сказала Черити. – Может, у меня и были кой-какие планы, миледи, и может, парень их нарушил. Но может, никакой беды не случилось, и мы все уладим, вы и я.
Через несколько минут Доминика уговорили выпустить руку Джессики, в которую он вцепился мертвой хваткой, и группа медленно пошла к главной дороге. Фелпс тащил мальчишку за руку на приличном расстоянии от женщин, чтобы они могли поговорить.
– Я тоже не слабоумная, – сказала Черити, воровато поглядывая на Джессику. – Я вижу, что вы хотите взять этого дьяволенка. Но Дейн не хочет, а то бы просто пришел и забрал, так? А вы сами не можете украсть у меня моего мальчика, потому что я подниму шум и постараюсь, чтобы Дейн об этом узнал. И никто в округе не станет укрывать Доминика ради вас, если вы на это рассчитываете. Я знаю, я пыталась, Никто не хочет его брать, все боятся. Боятся Дейна, боятся мальчишку, потому что он выглядит как гоблин и так же себя ведет.
– Проблема не только у меня, – холодно сказала Джессика. – Когда Дейн узнает, что вы пустили мальчика дикарем бегать по Аттону, вы сами пожелаете, чтобы вашим следующим жилищем был работный дом. У него на уме устроить вашу поездку в Австралию, в Новый Южный Уэльс.
Черити засмеялась:
– О, я не останусь тут выяснять, что у него на уме. Должно быть, вы слышали, что сказали Том, Джем и остальные. Они не будут дожидаться пожеланий его светлости. Они хотят меня выгнать, они будут гоняться за мной по всему Дартмуру с собаками, и если не загонят в трясину, то привяжут к телеге и будут хлестать кнутом всю дорогу до Эксетера, так они пообещали. Так что завтра я уеду в Лондон с первой же почтовой каретой.
– Мудрое решение, – сказала Джессика, подавив дрожь при мысли о том, как Доминик будет таскаться по воровским притонам Лондона. – Насколько я знаю, вы не собираетесь уезжать с пустыми руками.
– Господи, да вы отлично соображаете! – Она дружески улыбнулась Джессике. Понятно! Черити, как деловая женщина, пришла в восторг, встретив покладистого покупателя. – А раз так, вы сообразите, что делать с моим миленьким, если я отдам его вам попросту, без шума. Как и я соображу, что с ним делать в Лондоне, если вы решите, что он не стоит ваших затруднений.
– Не хочу вас торопить, но я обязана быть в церкви к концу службы, – сказала Джессика. – Будьте добры, выразите мои «затруднения» в фунтах, шиллингах и пенсах.
– О, все гораздо проще, – сказала Черити. – Все, что вам нужно, – это отдать мне икону.
Глава 17
В тот же день в два часа дня Дейн стоял с женой на возвышенности и смотрел на вересковую пустошь.
Она попросила показать ей после ленча Хейторские скалы. Ее бледное усталое лицо говорило о том, что она не в восторге от перспективы лезть на гору и от погоды, потому что даже сейчас, в середине июня, на пустоши промозглый холод и сырость. На южном побережье Девона цветут тропические цветы и деревья, как в оранжерее; Дартмур – другое дело, у него собственная погода, а то, что происходит в горах, не похоже даже на условия в долине в двух милях от них.
Но Дейн оставил свои соображения при себе. Если Джессика хочет карабкаться на пики горного кряжа, идущего по краю пустоши, значит, у нее есть на то причина. Если он надеется загладить вину перед ней, он должен предоставить какое-то доказательство своего доверия.
Ведь она сказала, что устала от его недоверия помимо всего прочего.
И потому он придержал язык и не сказал, что теплее было бы посидеть под защитой огромного камня, чем тащиться на край гребня, где в лицо порывами дует арктический ветер.
Свирепый ветер набросился на них, как только они достигли гранитного гребня, венчавшего холм. Тучи нависали угрожающей серой массой, предвещая грозу, а в нескольких милях к западу, в Аткорте, сейчас тепло, сияет солнце.
– Я думала, здесь как в Йоркшире, – сказала Джессика. Взгляд обежал пейзаж с торчащими скалами. – Но здесь совсем иначе. Пейзаж… более бурный.
– В основном Дартмур – это нагромождение гранита, – сказал Дейн. – Учитель говорил, это часть разрушенной горной цепи, которая тянется под водой до островов. Мне было сказано, что добрая ее часть не поддается окультуриванию. За почву могут удержаться корнями только такие растения, как утесник и вереск. А зеленые заплаты – это плющ. – Он показал на пятно сочной зелени вдалеке. – Вон там, например. Выглядит как оазис в каменистой пустыне, верно? А это в лучшем случае болото, в худшем – зыбучие пески. Но это еще маленькое пятно, а в нескольких милях к северу Гримспундская трясина, там тонут овцы, коровы и люди.
– Скажи, Дейн, что ты чувствовал бы, – сказала она, не отрывая глаз от бугристого пейзажа перед ними, – если бы был ребенком, вынужденным неделями скитаться неприкаянным по этой пустоши?
Перед его мысленным взором встало темное упрямое детское лицо.
Его прошиб холодный пот, в животе возникла тяжесть, как будто он проглотил свинец.
– Господи, Джесс.
Она повернулась к нему. Под широкими полями шляпы глаза казались такими же темными, как нависающие тучи.
– Ведь ты знаешь, о каком ребенке я говорю?
Под тяжестью внутри он не мог устоять, ноги дрожали. Дейн заставил себя отойти к огромному камню, приложил кулак к несокрушимому граниту и уткнулся в него лбом.
Она подошла:
– Я ошибалась. Я думала, ты враждебно настроен к матери мальчика, и была уверена, что вскоре ты поймешь, что ребенок важнее, чем подлая грымза. Другие мужчины легко общаются со своими отпрысками, даже хвалятся ими. Я думала, ты просто упрямишься. Но очевидно, это не тот случай. Кажется, проблема обрела вселенские пропорции.
– Да. – Дейн глотнул холодного воздуха. – Я знаю, но не могу думать об этом. Мозг… отказывает. Парализован. – Он засмеялся. – Нелепо.
– Я понятия не имела, – сказала она. – Но, по крайней мере, ты это сказал, уже прогресс. К сожалению, от этого мало пользы. Дейн, я в затруднительном положении. Я, конечно, готова действовать, но совершенно не могу это сделать, не поставив тебя в известность.
Упали первые капли дождя, ветер швырнул их ему за воротник. Дейн поднял голову и повернулся к ней: