Читать интересную книгу Русская проза XVIII века - Михаил Чулков

А! Есть междометие восклицательное, изъявляющее радость. Между знающими свет и политику людьми оно произносится обыкновенно с веселым лицом, с отверстыми глазами, с небольшим возвышением головы, с некоторым наклонением тела и с движением рук, изъявляющим объятие. Узрев таковую встречу, ты, конечно, подумаешь, что тот, который это сделал, увидев тебя, весьма обрадовался и что он тебя любит; однако, подумая так, ошибешься, потому что у людей, знающих свет, это значит совсем противное твоему мнению; например:

Ежели, увидя тебя, кто ни на есть из твоих именуемых только приятелей скажет: А! мой любезный друг, как я рад, что тебя увидел; потом возьмет тебя за руку, немного пожмет и поцелует и в ту и в другую щеку, это будет значить, что он тебя или бранил недавно, или идет куда-нибудь бранить тебя; а если ни того, ни другого нет, так по крайней мере или выведать что-нибудь хочет, или имеет до тебя нужду: ибо когда б не было ничего сказанного, то поклонился бы он тебе весьма холодно и молча от тебя пошел прочь.

Ежели встретит тебя игрок с оным восклицанием, то будет значить, что он хочет с тобою подружиться и, употреби все, что только возможно, обыграть тебя.

Ежели девушка сделает тебе таковую встречу, это значить будет, что она знает о твоем богатстве и изрядной фамилии и что она хочет выйти за тебя замуж и после украсить голову твою скотским убором, дабы в фамилию твою присовокупить мирское подаяние.

Когда замужняя женщина, повстречайся с тобою, вскричит: А! это знак, что она хочет тебе понравиться, после обобрать тебя, а наконец осмеять и одурачить.

Ежели судья встретит тебя с таким же восклицанием, тогда ведай, что ему хочется, чтобы ты завел какую тяжбу и чтобы ему можно было сорвать с тебя взятки.

Когда начальники твои, встречая тебя, кричать будут: А! то тут есть двоякое значение. В устах холостого человека сие восклицание значит, что он хочет на твой счет повеселиться, а женатых желание в том состоит, чтобы ты женился на их дочери.

Ежели большой господин, увидя тебя, употребит сие восклицание, то ведай, что это всего опаснее. Это А! имеет двоякое значение: или хочет он, чтобы ты переносил ему вести, или чтоб, ослепя тебя своими ласками, употребить в какие ни есть интриги и в случае неудачных следствий жертвовать тебя своему избавлению; а без сего, живучи во свете, весьма редко случится, чтобы кто с тобою ласково стал обходиться.

Вот все то, что значит между просвещенными людьми восклицание А! Теперь, зная подлинное сего слова значение, в поведении твоем следуй своему рассудку. Я оканчиваю это письмо истолкованием единого сего восклицания, а впредь буду сообщать изъяснение других слов.

XVI

{174}

Господин живописец!

Вы стараетесь выводить наружу пороки, осмеяния и презрения достойные, которых есть толикое неисчетное множество, что если бы вы и весь век свой листы ваши оными наполнять хотели, так, конечно, бы всех еще не описали.

Главные пороки подобны большим деревьям, имеющим несколько тысяч ветвий и сучков, кои паки от себя отрасли испускают.

Хотя сие и весьма трудно, однако намерение ваше всегда похвально и многим полезно: время уже в просвещенный век наш снимать личину с порочных людей и представлять их свету таковыми, каковы они в самом существе суть. Не смотрите на досаду их, пренебрегайте злобу, устремляющуюся на вас, продолжайте труд ваш; истина сама будет вам всегда защитою.

Я листы ваши прилежно читаю и нахожу в них по справедливости изрядства, могущие исправлять порочных людей. Желательно, чтоб для споспешествования вашего доброго намерения помогали вам в описании вредных страстей и другие добродетельми украшенные и знаниями одаренные люди, коих мы ко славе отечества нашего довольно уже имеем. Без сомнения, сим услужили бы они гораздо более и лучше публике, нежели теми пустошами, какие мы от некоторых ежедневно либо письменные, или печатные видим.

Нет сомнения в том, писатели, любящие совершенно добродетель и не устрашающиеся гнева пороками объятых гонителей, конечно, сие делати начнут, а льстецы и трусы пускай молчат, для того что от них ничего доброго и ожидать не должно.

Сего рода животных так умножилось, что в некоторых знатных домах по целой их дюжине собирается, где они пороки ласкательством бесстыдно подкрепляют; хотя жалко и прискорбно смотрети, каким образом сии одаренные острым разумом и учением просвещенные люди к такой подлости приступают, которым за сие да будет пред всеми честными стыдно.

XVII

{175}

Государь мой!

Сообщите, прошу вас покорно, прилагаемую при сем записку: следствия худого воспитания, в своих листочках свету. Вы сим меня одолжите много; а отцы и матери, прочтя в ваших листочках таковые при воспитании детей неосторожности, большее будут иметь старание за ними и тем избегнут нарекания, учинят себя достойными того имени, которое многие ныне недостойно на себе носят. В прочем с любовию моею к вам навсегда есмь

вашим покорным слугою

Несчастный Е***

Смоленск,

1772 года, июня 20 дня

Следствия худого воспитания

Отец мой дворянин, живучи с малых лет в деревне, был человек простого нрава и сообразовался во всем древним обычаям; а жена его, моя мать, была сложения тому совсем противного, отчего нередко происходили между ими несогласия, и всегда друг друга не только всякими бранными словами, какие вздумать можно, ругали, но не проходило почти того дня, чтобы они между собою не дрались или бы людей на конюшне плетьми не секли. Я, будучи в доме их воспитывая и имея вседневно в глазах таковые поступки моих родителей, чрезмерную возымел к оным склонность и положил за правило себе во всем оным последовать. Намерение мое было гораздо удачно; ибо я в скорое время, к удивлению всех домашних, уже совершенно выражал все те бранные слова, которые, бывало, от родителей своих слышу; а что до тиранства принадлежало, то уже в том и родителей своих превосходил; хотя и они в сем искусстве гораздо неплохи были: ибо один раз батюшка за недоимку 35 душ. . а матушка еще и того более бесчеловечным наказанием на. . как узнала, что некто из крестьян перешиб ногу любезной ее собачке. Отец мой хотя, правда, был недалекого разума, однако разбирал понемногу «Четьи-Минеи» и другие церковные книги; матушка же моя насмерть тех книг не любила, потому что она девицею воспитана в городе; да редко имела досуг читать и французские, потому что вседневно ходила слушать очистки крестьян{176}: во что уж батюшка мой никогда и не мешался; а только лишь, бывало, по приговору матушкину сечет крестьян. А как я уже приходил лет под десяток и батюшка мой начал преподавать мне первые начала российския грамоты, то матушка, любя меня чрезмерно и опасаясь, чтоб от такового упражнения голова у меня не разломилась или бы по времени не повредился я умом, всегда меня от книги отрывала; и не раз за то бранивала батюшку, что он меня к тому неволил. Книга, если правду сказать, мне и самому в то время гораздо несносною казалася, и я, не приметя еще хорошо, по чему различать А от Д, столько оную вымарал, что батюшка мой и сам почасту не распознавал букв, которые знал ли, полно, он и сам твердо, я сомневаюсь: ибо он, как я приметил, называл одну букву тремя званиями: но до того мне нужды мало. Матушка моя, пришедши из конюшни, в которой, по обыкновению, ежедневно делала расправу крестьянам и крестьянкам, читает, бывало, французскую любовную книжку и мне все прелести любви и нежность любезного пола по-русски ясно пересказывает; от сего по тринадцатому году возраста моего родилась во мне та сильная страсть, о которой не только знать, но и говорить моих лет ребятам за стыд и неприличное дело почитают. А как я от рождения моего не знал, что есть стыд, и мне про то никто не толковал, а меньше еще того разумел о неприличности, то, устремя все мысли свои к любви, коея прелести мне матушка в самых ясных словах изобразила, влюбился в комнатную дома нашего девку, обладающую всеми теми прелестьми, которые только могут пленить нежное сердце несчастного любовника, и сделался в короткое время невольником рабы своей. Таковой случай причинил немалое огорчение и самым моим родителям; но в том должны они жаловаться на себя: ибо я, не видя ни от кого хороших примеров, последовал слепо их же поступкам, развратившим мое сердце. От праздности, в которой я все дорогие своей жизни часы препроводил и которая по несмысленности мне приятною казалась, произошли все мерзости исполненные дела, а вольность сделала меня отважным и наглым на все предприятия. Я спознался с сыном одного помещика, неподалеку от нашей деревни живущего, который воспитан был не лучше моего и детина на все руки. Покрытый сединами его отец ожидал с часа на час смерти, яко убежища своего, и все предал свое сокровище в руки своего сына, которого, хотя был он еще несовершенных лет, вся деревня трепетала. От частого с ним обхождения научился я просиживать целые ночи, весьма скоро в игре, в пьянстве и в других непостоянных забавах преходящие, и был уже совершенного знания во всех карточных играх к погибели своего дома. Отец мой, разгневавшись на меня за таковые мои поступки, выгнал меня из дома и лишил законного наследства; а я, не имея средства, чем себя пропитать, вдался во всякие не приличные моему роду дела и тем доставлял себе бедное пропитание. Наконец несносные бедствия и оставшаяся во мне еще искра стыда и совести начали исправлять мои поступки, и я вступил в военную службу, где нужда еще больше того меня поправила, почему ныне я живу спокоен со всегдашним сожалением о участи тех бедных, которые имеют подобное моему от родителей или наставников своих воспитание.