Читать интересную книгу Операция "Кондор" - Евгений Белогорский

— Англичане всегда стараются делать хорошую мину, как бы скверно не шли их дела, товарищ Сталин. Никак не могут расстаться с лаврами первой империи в мире, — с горькой иронией заметил Вышинский. — Пытаясь спасти лицо, они наверняка будут преуменьшать свое трудное экономическое положение и будут говорить о помощи со стороны доминионов и США.

— Напомните им, что главный бриллиант британской империи Индия, с нетерпением ждет исполнение обещаний господина Черчилля относительно своей независимости. То же самое обстоит и с так называемыми доминионами британской империи. Канада, Австралия и Южная Африка уже давно самостоятельные государства, у которых есть свои национальные интересы. Они конечно готовые поддержать английского короля людьми и оружием, но вряд ли захотят полностью разделить все экономические тяготы новой войны. Что касается помощи американцев, то каждый день новой войны только усилит их и без того огромные задолжности Англии перед Вашингтоном. Это неоспоримые факты и с их помощью нужно убедить их в пагубности для интересов Британии продолжение нынешнего военного конфликта.

— Может быть, для ускорения процесса переговоров следует, открыто сказать англичанам, что нам известны планы операции «Клипер»? — Вышинский вопросительно посмотрел на вождя, но тот решительно покачал головой.

— Мысль довольно интересная но, на мой взгляд, не вполне своевременна, товарищ Вышинский. Пока ещё рано бросать такой козырь на стол переговоров. Пока будет достаточно той наглядной агитации за мир, что к вашему приезду провели войска маршала Рокоссовского. Одержанные им успехи в ратном деле, скажут свое веское слово в переговорных делах, можете не сомневаться — хитро прищурился Сталин и поставил карандашом пометку в блокноте лежавшем на столе.

— Кроме угрозы выгод и интересам, англичане также очень чувствительны к вопросам потерь, понесенным их войсками в результате боевых действиях. Публикации в газетах списки погибших, пропавших безвести или попавших в плен солдат и офицеров, это своеобразная ахиллесова пята любого британского правительства, постоянно открытая для критики со стороны политических оппонентов. При этом потери на фронтах их интересуют не из человеколюбия и сострадания. Нет, им важен только один вопрос: — хватит ли сил для защиты метрополии, на случай внезапного вторжения на остров. Это очень важный политический аспект. Поэтому, постарайтесь выжать из него максимальную для нас выгоду.

— С вопросом о способах принуждения англичан к миру все ясно, товарищ Сталин. Теперь хотелось бы знать, на каких условиях мы готовы сесть за стол переговоров?

— В этом конфликте у нас нет, и не может быть никаких интересов, поскольку мы втянуты в него помимо своей воли. Единственно чего мы добиваемся, это немедленное прекращение военных действий и начало переговоров по установлению мира между нашими странами. В знак искренности своих стремлений, мы готовы остановить свои войска на рубеже Кильского канала и нижней Эльбы и не переходить его на все время переговоров. Как только конфликт будет прекращен, и мы получим твердые гарантии невозможности его повторения, мы готовы отвести войска на линию разграничения оккупационных зон утвержденных ялтинскими договоренностями — Сталин сделал многозначительную паузу, после чего продолжил.

— Но пусть, господа англичане не считают наши миролюбивые предложения признаком слабости. У нас есть силы и возможности ответить ударом на удар, не зависимо от того, кто его нанесет. Мы мирные люди, но мы всегда стоим на страже интересов нашей многонациональной Родины.

Вождь подошел к Вышинскому и, тронув его плечо рукой, доверительно сказал: — Я очень надеюсь, что вы все правильно сделаете, товарищ Вышинский. Точно также как делали это ранее. Не стоит унывать, если первый блин будет комом. В этом я почти уверен. Главное начать переговоры, заставить англичан думать, торговаться, считать выгоду. Сделаем это, значит, сделали половину дело. Всего вам доброго.

Полным подтверждением правильности сказанных Сталиным слов, стала телеграмма, пришедшая в Москву воскресным вечером из Стокгольма. Она гласила следующее: «Дядя серьезно болен, но доктора надеются на успех от начатого лечения».

Глава X. В полях за Эльбой сонной — II

— Нет, нет и нет, генерал Бредлов. Ваши утверждения относительно планов русских строятся на предположениях в корне не верных и подобны замкам из песка — Черчилль решительно потряс в воздухе кулаком с зажатой в нем сигарой. От этих энергичных движений столбик пепла обломился и упал прямо на карту боевых действий, украшенную красивыми обозначениями. Подобное кощунство к творению воинской мысли вызвало гневное возмущение у стоявшего на вытяжку перед премьером генерала. На его лице заходили желваки, но скованный невидимыми узами присяги, он был вынужден проглотить обиду.

У тайно прилетевшего в Брюссель Черчилля было отвратительное настроение. Пять минут назад он по буквам объяснил начальнику оперативного отдела, что он идиот и пригрозил отставкой без пенсии и пособия. Для бравых полководцев, не раз бесстрашно водивших свои полки прямиком в пасть к смерти, это было самым страшным наказанием из тех, что можно только придумать. Это было крайне несправедливо, но что поделать, воины всегда подчинялись царям.

— Флот. Немецкий флот, захваченный нами в Киле и Фленсбурге вот, что нужно Сталину. Вот ради чего он затеял весь этот поход, а не ради обращенного в руины Гамбурга, как вы думаете генерал. Вот тот могучий магнит, что прочно приковал к себе внимание русских армий. Ведь это же так очевидно! Смотрите! — Черчилль навис над картой и стал тыкать в неё дымящейся сигарой, пренебрежительно отмахнувшись от услужливо протянутой генералом указки.

— За время конфликта на севере русские заняли Тромсе, на юге их войска вышли к Килю. Что это вам напоминает? Правильно, гигантские клещи, которые по замыслу Сталина должны сомкнуться вот здесь, в районе Дании, чтобы захватить наш главный военный трофей — флот Деница. Германский флот лакомый кусочек для маршала Сталина. Он давно положил на него глаз и в своих письмах ко мне неоднократно напоминал, что как союзник, Россия имеет право на одну его треть. Ясно, что северное направление является приоритетом в действиях Сталина — Черчилль перестал трясти сигарой над столом и, сделав ею, непринужденный пирует, с победным видом отправил в рот.

— Но, это только один из возможных вариантов действий русских, господин премьер министр — заикнулся, было, генерал, но тут же был жестоко бит могучим интеллектом своего высокого собеседника.

— Я совершенно не понимаю, за что английская казна платит вам деньги, Бредлов!? Как можно быть таким непонятливым человеком!? Что доносит авиаразведка о действиях русских после занятия Тромсе? — требовательно спросил премьер своего адъютанта от авиации.

— С вечера вчерашнего дня их передовые части движутся на юг, по направлению к Нарвику, господин премьер министр — браво доложил Черчилль полковник Хомбс, всем своим видом демонстрируя, что он то, как раз и не зря получает деньги британских налогоплательщиков.

— Правильно. А были ли со стороны русских переправиться через Эльбу и проникнуть дальше в нашу оккупационную зону? Я вас спрашиваю генерал — премьер грозно вперил свой тяжелый взгляд в Бредлова.

— Нет, господин премьер министр — с трудом выдавил военный, покрываясь липким потом. В этот момент, когда отставка без пенсии и мундира стала так реальна, он страстно жалел, что находится в штабе, а не в войсках. Там, среди своих собратьев по ремеслу можно свободно отстаивать свою точку зрения, не боясь подвергнуться остракизму. К тому же у генерала так некстати свело живот, что доставляло ему дополнительные мучения.

— И что из всего этого следует? — продолжал донимать Бредлова расспросами Черчилль.

— Что вы правы, господин премьер министр — быстро согласился со своим мучителем генерал.

Причиной столь быстрой сговорчивости стала схваткообразная боль, что в ускоренном темпе принялась терзать его кишечник.

— Да? — удивился Черчилль, — а мне показалось, что у вас есть свое, особое мнение.

— Услышав ваши доводы, я понял, что ошибался, господин премьер министр — генерал оказывал героически усилия против коварного врага, но прекрасно понимал, что был обречен на позорное поражение.

— Я очень рад, что вы наконец-то поняли и оценили то, что ясно любому школьнику, генерал Бредлов — разочарованно хмыкнул премьер. Он был настроен на долгое препирательство и теперь испытывал нечто похожее на обиду.

— Я тоже, господин премьер министр. Извините, но сейчас мне нужно сделать один важный звонок — Бредлов из последних сил пытался соблюсти приличие.