Она открыла рот, потом закрыла. Он видел, что застал ее врасплох, и слышал в коридоре за дверью шаги.
— Криспин, — сказала она, указывая на окно. — Уходи. Пожалуйста.
И только когда он шел через двор, мимо фонтана, направляясь к указанной оливе в углу, он осознал, что она произнесла его имя.
Он взобрался на дерево, перелез на гребень стены. Белая луна уже встала, она имела форму полумесяца. Он сидел на каменной стене над пустой темной улицей и вспоминал Зотика и того мальчика, которым был сам когда-то, который перебирался со стены на дерево. Мальчик, а потом мужчина. Он вспомнил о Линон, почти услышал, как она комментирует то, что только что произошло. Или, может быть, он ошибался: возможно, она бы поняла, что здесь есть более сложные составляющие, чем просто физическое желание.
Потом он тихо рассмеялся про себя, с грустью. Потому что это тоже было не так: в физическом желании нет ничего простого. Он посмотрел вверх и увидел силуэт в том окне, из которого только что вылез. Леонт. Окно захлопнулось, занавески задернулись в спальне Стилианы. Криспин сидел неподвижно, невидимый на стене.
Он посмотрел на противоположную сторону улицы и увидел купол, поднимающийся над домами. Купол Артибаса, императора, Джада. Самого Криспина? Внизу на границе его зрения что-то мелькнуло — одна из необъяснимых вспышек пламени, которые были характерны для ночного Сарантия, появилась на улице и исчезла, словно сны или жизни людей и их воспоминания. Что еще, спросил себя Криспин, остается потом?
«Они собираются вторгнуться в твою страну в конце весны».
Он не пошел домой. Дом был очень далеко. Он спрыгнул со стены, пересек улицу, прошел по длинному темному переулку. Из тени его окликнула проститутка, ее голос в ночи звучал как песня. Он шел дальше, следуя поворотам переулка, и в конце концов пришел туда, где переулок выходил на площадь напротив ворот Императорского квартала. Направо возвышался фасад Святилища. На портике стояли стражники всю ночь. Они его узнали, когда он подошел, кивнули, открыли одну половинку массивных дверей. Внутри горел свет. Достаточно яркий, чтобы он мог работать.
Глава 6
В тот же час ночи, на том же ветру, четыре человека шагали по Городу под этой восходящей луной.
После наступления ночи в Сарантии всегда было небезопасно, но компания из четырех человек могла чувствовать себя относительно спокойно. Двое держали в руках тяжелые палки. Они шагали довольно быстро из-за холода, но им пришлось немного сбавить темп, когда дорога сначала пошла вниз, потом снова вверх, из-за выпитого вина и одного из спутников, который волочил больную ногу. Самый старший, маленький и толстый, кутался в плотный плащ до подбородка, но ругался каждый раз, когда порывы ветра гнали по темной улице мусор.
Еще на улицах были женщины; они укрывались в дверных проемах, так как одежда, свойственная их профессии, была скудной. Многие грелись вместе с бездомными нищими у теплых печей хлебопеков.
Один из молодых мужчин хотел было замедлить здесь шаги, но закутанный в плащ человек хрипло выругался, и они пошли дальше. Одна женщина — совсем девочка — некоторое время шла вслед за ними, потом остановилась, постояла одна посреди улицы и вернулась к теплу. На обратном пути она увидела, как из-за угла показались громадные носилки — их несли восемь носильщиков вместо обычных четырех или шести, — и двинулись по улице вслед за четырьмя мужчинами. Она не стала окликать этого аристократа. Если такие, как этот, хотят получить женщину, они сами делают выбор. Если бы одну из девушек и позвали к носилкам, то ей могла грозить опасность. У богатых собственные правила и здесь, и везде.
Ни один из шагающих по улицам мужчин не был трезвым. Их угостила вином в конце свадебного пира хозяйка дома, и они только что вышли из шумной таверны, где старший поставил всем еще несколько бутылок вина.
Теперь им предстояло долго идти пешком, но Кирос не возражал. Струмос в таверне вел себя на удивление добродушно, многословно рассуждал об угрях и оленине и о правильном подборе соуса к основному блюду, описанному Аспалием четыреста лет назад. Кирос и остальные уже поняли, что их начальник доволен тем, как прошел день.
Или был доволен, пока они не вышли на улицу и не увидели, что сильно похолодало и уже очень поздно, а ведь им предстояло еще долго идти по продуваемым ветром улицам до лагеря Синих.
Кирос, который оказался не очень чувствительным к холоду, был слишком возбужден, чтобы обращать на него внимание; он находился под впечатлением от удачного пиршества, большого количества вина, ярких воспоминаний о хозяйке дома — ее аромат, улыбка, ее мнение о его работе на кухне, — и от веселого, благодушного настроения Струмоса в таверне. Это был один из очень удачных Дней, решил Кирос. Он жалел, что он не поэт и не смог бы выразить хоть часть своих смятенных чувств словами.
Впереди послышался шум. Полдесятка молодых людей вывалились из низких дверей таверны. Было слишком темно, чтобы разглядеть их: если они из Зеленых, это опасно, ведь скоро начнется сезон, и страсти накаляются. Кирос понимал, что, если им придется бежать, он станет помехой. Четверо мужчин теснее придвинулись друг к другу.
Оказалось, в этом нет необходимости. Компания из таверны беспорядочной толпой двинулась вниз по холму к морю, пытаясь петь дежурный марш. Это не Зеленые. Солдаты в увольнении в Городе. Кирос облегченно вздохнул. Он оглянулся через плечо, и поэтому именно он увидел носилки, плывущие вслед за ними в темноте. Он ничего не сказал и пошел дальше вместе со всеми. Послушно рассмеялся в ответ на слишком громкую шутку Разика в адрес пьяных солдат — один из них остановился, и его стошнило у входа в лавку. Кирос снова оглянулся, когда они сворачивали за угол, миновав лавку торговца сандалиями и прилавок торговца простоквашей. Оба заведения давно закрылись на ночь. Носилки показались из-за угла, не отставая от них. Они были очень большими. Их несли восемь человек. Занавески были задернуты с обеих сторон.
Кирос ощутил тошнотворный страх. Носилки ночью не были чем-то необычным, богатые люди имели обыкновение ими пользоваться, особенно в холодное время. Но скорость движения этих носилок точно совпадала с их скоростью, и они двигались именно туда, куда шли они. Когда носилки последовали за ними по диагонали через площадь, вокруг фонтана в центре, а потом вверх по крутой улице, по противоположной стороне, Кирос откашлялся и тронул Струмоса за руку.
— Мне кажется… — начал он, когда тот взглянул на него. И проглотил слюну. — Возможно, нас преследуют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});