Читать интересную книгу Секретный фронт - Аркадий Первенцев

Под жаркие пришептывания своего возлюбленного Катерина оделась, подождала, пока куренной обвешался ремнями с оружием. По команде Очерета она вызвала в горницу Танцюру, застывшего у двери.

- Гукай их сюда! - приказал ей Очерет.

- Де будете балакать? - спросила Катерина.

- Решим после... - Очерет зажег лампу, присел у стола, потянулся за брагой, выпил, обсосал усы, предложил Танцюре. Тот не ворохнулся.

Катерина отсутствовала недолго. Вернулась строгая, важная, открыв дверь в горницу, пропустила впереди себя двух человек, мгновенно прощупанных наметанным глазом куренного. Внешний вид, осанка, все как надо.

Очерет встал.

- Слава героям!

- Героям слава! - ответил Кутай.

- Як отдохнули? - Очерет подал руку.

- Я приехал сюда не отдыхать, - резко произнес Кутай. - Сколько можно ждать?

- Пробачте, був на акции, - в извинительном тоне сказал куренной и объяснил, какие им приходится терпеть трудности в разобщенных группах, при недостатке провианта и боеприпасов. Куренной жаловался на население, постепенно ускользающее из-под влияния, и на усилившиеся прочесы результат того, что пограничные войска, охранявшие тылы, теперь, после окончания войны, подкреплены полевыми маневренными группами.

Кутай внимательно, с достоинством выслушивал Очерета, кое-где вставлял поправки, доказывающие его осведомленность. Это производило хорошее впечатление на куренного и укрепляло доверие к представителю "закордонного провода". Беседа пока носила общий характер, и ни тот, ни другой к главному не приступали.

Первым решил наступать Кутай.

- У нас нема времени, надо балакать.

- Так, треба балакать, - согласился Очерет.

- Де?

- А вы як гадаете? - спросил Очерет, перегнувшись через стол и приготовясь слушать.

В это время насторожилась Катерина, с ноги на ногу переступил Танцюра, поправил автомат, а Сушняк, будто невзначай, положил руку на пистолет, заткнутый за кожаный ремень.

- Давайте балакать тут... - Кутай как бы испытывал куренного, и тот сразу почувствовал ответственность: по правилам оуновского подполья он головой отвечал за безопасность присланного сверху человека. Он и напомнил об этом:

- Щоб мени еще потаскать оцього гарбуза, - он указал на свою голову, - треба балакать в краивке.

- В краивке так в краивке, - согласился Кутай.

- Може яка молодайка очами... - начал было Очерет, но не договорил, заметив строгость закордонного гостя. - Пишли!

Первой двинулась из горницы Катерина, за ней пригласили Кутая и его телохранителя, затем вышли Очерет и Танцюра.

Каждую секунду можно было ожидать чего угодно. Разрабатывая операцию в отряде, никто не предполагал ни ночевки в краивке, ни тем более этой "подземной" беседы.

Таким образом, отпадала возможность в случае необходимости вызвать подкрепление: из погреба ракету не пошлешь. Оставалось надеяться только на свои силы. Двигаясь в темноте, Кутай соображал, кого еще Очерет привел с собой в Повалюху. Если Бугай и его головорезы здесь, тайно залегли в охране, малейший просчет окончится смертью. Чутье разведчика подсказывало, что Очерет при встрече с представителем высшего органа должен был отказаться от предупредительных мер, чтобы излишними подозрениями не навлечь гнев начальства. Тщательно изученный грепс являлся надежным свидетельством. Но ведь Очерет - матерый волк, надо быть ко всему ютовым. Пока силы были равны: двое на двое.

Катерина остановилась возле открытого люка. Кто полезет первым? Очерет сделал приглашающий жест. Кутай бесцеремонно отрезал:

- Давай! Ты хозяин.

- Хозяйка Катря, - попробовал отшутиться куренной и после минутного колебания все же полез первым.

За ним спустился Кутай, засветил лампу, уселся в правый угол, на то место, где была его постель. Очерет занял противоположный угол. Спустился Танцюра, а потом Сушняк.

Телохранители уселись напротив друг друга, тоже в углах, между ними была лесенка. Ни Кутай, ни Сушняк не имели автоматов, зато парабеллумы были под рукой.

Очерет опять из деликатности отвернул дуло своего автомата в сторону, хотя затвор был заранее поставлен в крайнее положение. Сушняк держался со скрытой напряженностью и, пользуясь правом телохранителя, демонстративно вытащил пистолет, проверил его и приспособил на колене. На место пистолета он засунул за пояс одну из двух гранат, взятых им в операцию.

Сверху заглянула Катерина. По безмолвному приказу куренного захлопнула крышку.

Очерет пожаловался на свой "поперек", на сырость г, бункерах и болезни.

- Чиряки пошли, заживо гниют люди, десны... - отвернул губу, провел по своей десне черным пальцем, - зубы хитаются. Идет зима, топить нельзя дым, навалит снега, куда ни ступишь - след... - Завершил свои сетования вопросом: - Скоро подмога буде? Сулили, сулили подмогу...

- Недолго ждать, - неопределенно ответил Кутай.

- Як вы шли?

- Шли через Польшу.

- Як в Польше?

- Недовольны поляки.

- Що им треба? Польска двуйка, як курва, ты ей сережки, она просит монисто, ты ей монисто, она задом крутит... - Очерет не мог придумать другого сравнения для бессильной теперь "двуйки"*, продолжавшей из эмиграции вмешиваться в оуновские дела.

_______________

* Второй (разведывательный) отдел генштаба армии в буржуазной Польше.

- Польские семьи вырезаете... - упрекнул Кутай.

- Мы не вырезали. Слух был, Гамалий або Скуба вырезали. - Очерет вспыхнул, ожесточенно тряхнул бородой, сжал кулак. - А як иначе? Они москальскую засидку промовчали? Про то ладно, не будем в чужой кущ забираться. Як там в Мюнхене?

Очерет приготовился слушать, прикрыл веки. Кутай принялся излагать общие сведения, политические доктрины, что не произвело впечатления на главаря. Он требовал подробности, наводил вопросами, выпытывал с пристрастием, просил назвать имя того, кто дал грепс.

- Як вин выгляде зараз, друже зверхнык? - спросил Очерет. Добавилось седого волоса?

- Чи я разглядав той волос. - Кутай уклонился от прямого ответа.

Тогда Очерет задал еще более неожиданный вопрос:

- Вы кажете, булы в корчме, у кордона, як Эмма?

- Ее в корчме не було.

- Як не було? - Очерет поднял глаза, чесанул бороду.

- Не було...

- Не було? - повторил куренной, и его полуприкрытый красным веком глаз настороженно остановился на лице Кутая.

Беседа со Стецком с калейдоскопической быстротой пронеслась в напряженном мозгу Кутая. Верно изречение Востока: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать". Да, Эммы действительно в корчме не было. И они не заходили в корчму. Разве куренному не известно, что корчма закрыта, там теперь склад. Пузырь бывает на складе, но Эмма... Она прислуживала им в доме, который рядом с корчмой, и их краивка в первую ночь была под печью.

Очерет с нарастающим интересом выслушивал подробности. Эмиссар излагал их не в форме отчета или оправдания, а легко, похваливая Эмму, посмеиваясь над Пузырем. Может быть, слишком подробно и немного поспешно? Очерет, несмотря на свое звериное обличье, все же тонко разбирался в человеческой психологии, не зря служил в криминальной полиции, прихлебывал из любых котелков. У него созревал проверочный вопрос.

- Як переправщик?

- Пузырь?

- Угу...

- Думаете, и у него волосья выросли? - Кутай сдержанно хихикнул, проверил, искоса бросив взгляд, как собран Сушняк. У того порядок. Ждет. Испарина на лбу. Сушняк в крайнюю минуту не подведет. - На чемодане не вырастут, и у Пузыря также...

Кривая улыбка наползла на лицо Очерета и погасла. Дернулся ус и снова завис спокойно. Усы у батьки чуткие, и Танцюра в свою очередь следит за усами: шевельнет тот ими по уговору, и - приказ есть приказ. Танцюра следит и за батькой, и за джурой эмиссара, и за ним самим.

- Пузырь раньше ушел?

- Ушел писля переправы.

- А Зиновий?

- Остался.

Очерет вздохнул с облегчением. Но тут же неожиданно спросил:

- Кто вас провожал писля "мертвого" пункта звязку?

- Дивчина.

- Дивчина?

Кутай вспомнил ненужную инициативу Усти, поломавшую программу переправы. Она хотела сделать лучше, а получилось хуже. Дивчина не значилась в заранее намеченном плане, и об Усте Очерет не знал. Объяснять ему - значит наводить на дальнейшие уточнения и усилить подозрения.

- А як имя дивчины? Псевдо як?

- Та що я пытал ее псевдо?

Очерет беспокойно завозился на месте.

- А Кунтуш?

- Який Кунтуш? - Кутай стал выговаривать куренному за неорганизованность. Им пришлось плутать, напороться на пограничников, совершить акцию, пережидать время то в лесу, то в стодолах.

Исчезновение Кунтуша и его напарника было известно Очерету, он знал о том, что их забрали, но где они были сейчас, не знал и тем более не мог знать о последующих событиях.

Упреки головною связника были справедливы, но объяснения причин задержки все-таки оставались туманными, к тому же еще не проверенными службой безопасности. Куренной выругал про себя Бугая, не сумевшего со всей тщательностью прояснить обстановку.