Читать интересную книгу Кремлевская пуля - Алексей Макеев

– Подождите, Осипов, – остановил Гуров участкового. – Вас как зовут?

– Вадим. – Старший лейтенант немного растерялся.

– Вадим, а попробуй говорить не языком протокола, а нормально, – проникновенно сказал Гуров. – Как если бы ты рассказывал это все приятелю, коллеге, просто так, между делом. Ну, попроще.

Осипов замялся, поскреб указательным пальцем под фуражкой, а потом снял ее и положил на стол.

– Знаете, жена дома и та стала делать замечания по поводу моей речи. Вы же знаете, сколько бумаг приходится составлять участковому. Жуть! Вот и привыкаешь излагать казенным языком. Значит, так, Лыжина разговаривала у подъезда с соседкой, когда я подошел. Семья Лыжиных у меня была в списке, потому что муж нигде не работал, пил, как говорится, вел асоциальный образ жизни. Соседка меня увидела и тут же предложила Лыжиной, чтобы она вот мне, участковому, и сообщила. Мы разговорились. Оказалось, что у Лыжиной три дня назад пропал муж.

– Раньше не пропадал?

– Бывало и раньше, но тут сердце подсказывало, что беда приключилась. Да, по описанию ее супруг подходит под вашу ориентировку. Я первым делом взял у нее фотографию мужа и сразу к вам. Даже опрашивать не стал, чтобы времени не терять. Решил, что вы сами захотите с ней побеседовать.

– Решил правильно, – одобрил Гуров, беря протянутую фотографию, которая, судя по всему, делалась на паспорт. – Да, по внешним признакам подходит. Хорошо, Вадим, поехали к твоей Лыжиной. Я сейчас свяжусь с полковником Крячко и скажу ему, что отъеду. – Сыщик набрал на мобильнике номер Станислава, но в ответ услышал короткие гудки.

Рассматривая снимок, Гуров подумал, что Лыжин фотографировался, видимо, для замены паспорта по возрасту, Значит, ему сорок пять стукнуло. Совпадает. Лицо худощавое, шея обычная, плечи не выглядят атлетическими. По телосложению, наверное, тоже подходит. Физиономия осунувшаяся, а при наличии бритого черепа внешность вообще неприятная.

Хотя тут есть одно маленькое «но», которое не учел Осипов, бросившись докладывать. Лыжин-то жил дома. Пил по несколько дней, но ведь мылся, пусть даже и не особенно часто. А покойник выглядел так, как будто он перед смертью полгода воды не видел. Не исключено, что Лыжин тоже мог несколько месяцев не мыться, но все же это маловероятно.

Гуров решил не ждать Крячко и съездить с участковым к женщине, у которой пропал муж. Старший лейтенант Осипов оказался хорошим водителем, и через полчаса они уже въезжали во двор нужного дома. Офицеры полиции взбежали на второй этаж и очутились перед простенькой железной дверью, которая оказалась еще и не заперта.

Осипов для порядка пару раз стукнул в нее, а потом решительно толкнул. Прихожая, открытая дверь на кухню, вторая – в зал. Всюду бедно, уныло, ветхо, но относительно чисто. Услышав голоса, доносившиеся с кухни, Осипов повел московского полковника туда.

Две женщины сидели за столом и утирали глаза носовыми платочками. Одна, постарше, тут же вскочила и засуетилась.

– Вот. – Участковый указал на вторую женщину с короткими седеющими волосами и тоскливыми глазами. – Это Вера Ивановна. Супруга Лыжина.

Вторая женщина, оказавшаяся соседкой, суетливо потопталась по кухне, а потом быстро ушла. Осипов пододвинул Гурову табурет.

Полковник взял фотографию, протянутую участковым, подал ее женщине и спросил:

– Вера Ивановна, когда ваш муж фотографировался?

– Зимой еще. В паспорт ему надо было. А вы знаете чего или так спрашиваете?

На лице женщины читалась неподдельная тревога, и Гуров ее понял. Муж пьет, не работает, толку по дому почти никакого, живут даже не просто скромно, а очень бедненько. Но вот что-то заставляет ее переживать за мужа.

Сколько таких вот женщин прошло перед Львом Ивановичем за время его службы!.. Тихие, уставшие, но у них есть муж, какой бы он ни был. Для кого-то это все-таки мужик в доме, другие говорят, что даже кошку и ту ногой за порог не выгонишь.

Вообще-то, если лет двадцать прожить с человеком в одном доме, то он обязательно станет родным, пусть и мерзавец. Горько с ним, но и жалко его. Ведь когда-то давным-давно, в счастливые времена молодости, сразу после свадьбы он был не таким, каков сейчас. В душе у русской бабы так много всякого да разного, что не стоит и пытаться понять ее.

– Ваш муж ведь пропал, – напомнил Гуров. – Вы хотите, чтобы полиция начала розыски? Разумеется. Вот и считайте, что мы уже это делаем.

Лев Иванович не успел задать и пары вопросов о личности исчезнувшего Лыжина, как зазвонил мобильник. Извинившись, он вытащил телефон, поднялся и вышел в другую комнату.

– Лев Иванович! – бурно заговорил Крячко. – Жуть-то какая у нас творится. На городской свалке нашлись голова и рука! Видимо, рук было две, но собаки, заразы, утащили одну.

– Стоп-стоп, Стас! – прикрывая трубку рукой, заговорил Гуров. – Ты чего как курсант-первогодок на практике? Короче давай!

– А ты где? Посторонние рядом?

– На квартире вместе с участковым. У него тут муж у одной женщины пропал три дня назад. Сильно пьющий.

– Понял. Тогда так. Утром мусоровозы привезли на городскую свалку бытовые отходы из жилого сектора. В одной из куч оказались пластиковые мешки, обмотанные скотчем. В них находились человеческая мужская голова и, предположительно, отрубленные кисти рук. Пакеты распотрошили местные собаки и устроили драку. Бомжи, обитающие на свалке, перепугались, подняли шум. В полицию позвонил тамошний бульдозерист.

– Ты сейчас там?

– Там, – странным голосом ответил Крячко. – С экспертами. Стою вот и любуюсь.

– А это что за стрельба? – Гуров насторожился, услышав характерные резкие хлопки.

– А это опер с помощником дежурного и водителем охотятся. В смысле, стреляют в собак, чтобы вторую руку отнять. Одну удалось отобрать, а другую эти твари утащили в самый дальний конец свалки. Все, несут уже. Водилу вырвало. Ф-фу!

– Ты там обстановку не нагнетай. Состояние останков?

– Скверное. Отпечатки с пальчиков, наверное, снять получится. А вот лицо собаки успели попортить.

– Стас!.. – Гуров покосился в сторону кухни, пытаясь сообразить, как задать вопрос, чтобы Лыжина не начала паниковать, даже услышав обрывки их разговора. – Опиши-ка растительность.

– Где? На лице? – не понял Крячко.

– Выше.

– Волосы, что ли? Понял, говорить не можешь. Давно не стрижен, да и слиплись они за все это время…

– Достаточно! – Гуров облегченно выдохнул. – Все, занимайся там, поторопи с результатами.

– Не тот? – догадался Крячко, имея в виду вопросы Гурова.

– Нет.

Лев Иванович вернулся на кухню. Женщина посмотрела на его лицо и сразу успокоилась.

– Вот что, Осипов, – Гуров похлопал участкового по плечу. – Вы тут займитесь гражданкой Лыжиной, опросите как следует, помогите обзвонить больницы, сделайте все, что там еще у вас положено. Потом отвезите женщину в отдел, чтобы она заявление о пропаже написала. Я уверен, что найдется непутевый Игорь Сергеевич. Как только появится, так вы его, Вера Ивановна, скалкой вдоль спины, чтобы нервы вам не мотал и нас не отвлекал от поиска преступников.

– Я его, паразита!.. – Женщина потрясла крепким кулаком, потом сникла и уже тихим тоскливым голосом добавила: – Только бы живым нашелся. Чего уж скалкой. Чай, не чужой. Столько лет прожили!..

Сыщики встретились через час в управлении внутренних дел и сразу отправились в столовую. Крячко за обе щеки уминал весьма солидный обед и рассказывал, как он надавил на экспертов и пригрозил министерскими санкциями. По его словам, сегодня никто из экспертов домой не уйдет, пока не выдадут результатов по дактилоскопии, физическим характеристикам останков, найденных на свалке, и сравнению их с параметрами самого трупа. Никаких признаков брезгливости, а следовательно, и пропажи аппетита Станислав не демонстрировал.

– Двое участковых мне отзвонились, сообщили, что с утра уже начали прочесывание лесных массивов и пустырей, – продолжал докладывать Крячко. – Так что по этой линии процесс пошел. По организациям, зданиям и сооружениям тоже работать начали, но это так, на всякий случай. В этот вариант я не верю.

– А в то, что найденные останки принадлежат нашему трупу?

– А фиг его знает. – Крячко пожал широкими плечами. – Не останавливать же процесс прочесывания. А вдруг не совпадет? Тогда людей уже не поднимешь. Нет уж, пусть каждый своим делом занимается, а крикнуть «стоп» мы всегда успеем. Глядишь, еще какая польза от прочесывания будет. Помнишь, как в восемьдесят втором году, когда Брежнев умер?

– Как мы по половине отделов сутками дежурили, контролировали по вечерам закрытие ресторанов и пивных?

– Ага. – Крячко усмехнулся. – Я уж не берусь судить, чего они там наверху боялись. Может, массовых волнений, государственного переворота, мятежа, прихода к власти военной хунты. Но мы все равно кое-какую пользу с того так называемого усиления поимели. Пятьдесят процентов личного состава отдела на работе, а чем заняться? Все бумаги еще вчера во время бдения дописали. Вот и айда по притонам и другим злачным местам. Я помню, что мы тогда за неделю вычистили столько точек, сколько за год не делали. Только тех, кто в розыске и в бегах с «химии» находился, помнится, человек десять выявили. А уж вещи, которые проходили по делам!..