Читать интересную книгу Пепел острога - Сергей Самаров

– Ну, вот, тем более. А мы собирались завтра к обеду. Значит, времени у меня совсем нет, и будем испытывать сейчас.

– Дело твое, если торопишься. Это, однако, никак не влияет на мои условия. Прозор должен получить только достойный, который сумеет использовать его при необходимости. Я иногда делаю красивое оружие, но оно все равно остается оружием. А какую-то бесполезную вещь, ненужную, даже и очень красивую, не делаю никогда. Подожди…

Кузнец быстро прошел за угол дома, послышалось, как скрипнула какая-то дверь, потом дверь скрипнула повторно, и Далята вернулся с металлической пластиной в руках, изогнутой точно так, как бывает изогнута середина сложного славянского лука.

– Давай лук…

Велемир вытащил из налучья и протянул лук, кузнец сам снял сначала тетиву, что тоже потребовало значительных физических усилий, но у Даляты были крепкие руки и с делом справились, потом из центральной части лука снял уложенный в прорезь и зажатый с двух сторон тугими жилами костяной прозор, вместо которого тут же вставил металлический. И сам же снова натянул тетиву, еще раз показывая, что и его руки мало уступают стрелецким. Но рисковать и оттягивать эту тетиву не стал, поскольку к стрелецким лаврам не тянулся, удовлетворяясь своими заслуженными лаврами.

– Я шесть лет варил эту сталь, долго искал нужный состав, пробовал и так, и эдак, и по другому, много ошибался и исправлял ошибки, но все же сделал. Говорят, она хороша для самострелов[110], но я не люблю самострелы и редко их делаю. Разве, попросит кто-то очень уж… Но это, на мой взгляд, не мужское оружие… Вот, недавно воевода просил сделать пять самострелов для женщин в один далекий острог… Для них это оружие… А мужчина должен владеть луком… Пробуй… – Далята вернул лук стрелецкому десятнику.

Тот сначала просто попробовал силу натяжения, оттянув тетиву на вершок. Прокашлялся, то ли одобряя, то ли не одобряя, головой качнул и вытянул стрелу из тула.

– Цель можешь искать на том берегу… – кивнул кузнец в сторону реки. – Ухо свое можешь оставить в покое. Натяг хотя бы до глаза… Этого хватит на полтора «перестрела»[111]… Если тянуть до уха, можешь и до двух «перестрелов»[112] дотянуть… Так далеко ни один лук не стреляет, да и не наберешься стрельцов для таких луков…

– Даже так? – удивился стрелец дистанции и посмотрел с обрыва вдаль.

Из двора Даляты открывался великолепный вид на реку и на противоположный пологий лесистый берег реки. Найти удаленную заметную цель на лесном массиве было сложно. Но десятник все же нашел ее.

– Гнездо вон там, на самом высоком дереве. Воронье.

– Слишком далеко, – сказал Далята. – Стрела долетит, но попасть будет сложно. Впрочем, разговор пока не о попадании, а о возможности натянуть лук. Стреляй, коли сможешь, и прозор будет твоим.

Велемира уговаривать было не надо. Он задержал дыхание, посмотрел себе под ноги, хмуро сосредотачиваясь, потом на выбранную цель и поднял лук с наложенной стрелой. Почти без заметной со стороны натуги, как обычно, тремя пальцами[113] натянул тетиву сразу до мочки уха и прицеливался всего какое-то мгновение, как обычно делают славянские стрельцы, не желающие при прицеливании долго держать тетиву, и этим до дрожи перенапрягать пальцы.

Как тетива сорвалась с пальцев, видно не было – настолько резким было ее движение, что глаз это уловить не мог, но зато все услышали, как звонко и жестко она ударила в защитную костяную пластину на левой руке.

– А ведь попал, – с восторгом и даже в некоторой растерянности сказал Ансгар, первоначально не веривший, что такое может быть. – Я, кажется, видел, как ветки из гнезда полетели.

– Мне тоже так показалось, – довольный, сказал воевода Вихорко. – Значит, есть у нас еще стрельцы с нужной силой в руках и с глазом, которому сокол позавидует. А ты, Далята, жаловался, что перевелись.

Довольно замычал и закивал головой Хаствит, подтверждая попадание.

– Попал, – скромно согласился стрелец. – В левую половину.

– Значит, не перевелись, – сам довольный, согласился кузнец. – Шесть человек до глаза натянуть не смогли. Отказались. Вопрос только в том, сможет ли Велемир долго так стрелять?[114] В обычном бою стрел выпускается немало.

– Если специально руку развивать, можно и большой бой с этим прозором вести… – заметил десятник. – Буду понемногу развивать, но от костяного пока тоже не откажусь. Да и не всегда такая дальность потребна. А если потребна будет, прозор недолго и сменить…

– И то хорошо, – согласился Далята. – А в качестве приза тебе такое вот интересное сооружение на лук. Готлав! Давай…

Дварф-кузнец Хаствит по прежнему отзывался и на имя, которое дал ему когда-то Далята, как и отзывался на слово «гном», более привычное славянскому уху, чем норвежское «дварф». И тут же вытащил из-за спины тонкую, но жесткую и не гнущуюся металлическую подкову великоватого для копыта размера и слишком малой толщины, чтобы удостоиться быть прибитой к копыту. Но форма была похожа. На подкове были нанесены рубленные насечки, а посредине установлена подвижная стрелка в виде маленькой стрелы от того же лука. Но эта стрела могла двигаться только по кругу от своей оси, пересекающей ее посредине.

– Посмотри, – сказал кузнец. – Крепишь это ровно к центру своего лука. Вот так. Всего двумя креплениями из сухожилий, – и показал, куда и как ставится прицел. – Учти, здесь насечкой отмечены шаги, а не «перестрелы». Начало с пятисот шагов. Это примерно и есть «перестрел», чуть-чуть лишь побольше. Дальше по пятьдесят шагов на каждую насечку… Выставляешь расстояние. Маленькая стрелка запирается на нужном месте и будет тебе точно показывать, куда попадет большая стрела. Не надо самому угол навеса выбирать. Только расстояние прикидываешь и наводишь маленькую стрелку.

– Непривычно это, – сказал десятник. – Но я попробую. Сколько я тебе за все это должен?

– За это воевода платит, – Вихорко несильно хлопнул десятника по плечу. – Воеводе нужны сильные стрельцы и стрелецкая слава.

Велемир возражать не стал. Хотя и большой радости не показал. Он вообще вел себя сдержанно и достойно.

– Значит, Далята, готовь новый прозор, – обращаясь к кузнецу, сказал Вихорко. – А я буду тебе других стрельцов подсылать. На пробу. У нас еще немало парней с крепкими руками и острым глазом. Думаю, завтра-послезавтра не менее десятка найду…

* * *

Во двор, слегка запыхавшись после подъема, потому что поднимался короткой и крутой дорогой от причала, торопливо вошел, быстро передвигая короткие ноги, причальный Хлюп, но искал он не юного конунга, с которым успел уже сдружиться за этот еще не окончившийся день, а дварфа Хаствита, с которым сдружился давно. Нелюди отошли в сторону, и Хлюп что-то зашептал дварфу в ухо. Дварф мычал в ответ, и причальный, кажется, понимал его мычание или снова мысли кузнеца читал.

– Ну что, конунг, – тем временем повернулся Вихорко к Ансгару. – Не забыл мое предложение? Испытаем свои мечи, а заодно и руки на прочность? Места во дворе хватит, и народу не много, здесь не помешает нам никто.

Ансгар до этого как-то несерьезно относился к предложению воеводы и не думал, что тот будет настаивать. Но Вихорко идея пробного поединка нравилась, и он отступать не хотел.

– Я без доспеха, – вяло сказал конунг.

– А разве моя рубаха похожа на кольчугу? – спросил воевода. – Не понимаю, что тебя смущает. Щита у меня, как и у тебя, нет. Мы будем в равных условиях.

В голосе Вихорко, как показалось конунгу, мелькнула насмешка. Со стороны, наверное, выглядело так, будто Ансгар боится показаться неловким бойцом, которого хвалит лишь нелюдь Хлюп, до этого не видевший настоящих бойцов.

– Я привык драться насмерть. Иначе меня просто не учили. Но если ты хочешь, давай попробуем просто, – юноша, решившись, уже не отступал, отстегнул меч от пояса, без сомнения вытащил клинок и передал ножны стрелецкому десятнику.

Вихорко отошел на несколько шагов, тоже отстегнул меч и передал ножны дварфу, все еще занятому разговором с причальным.

– Начнем… – сказал и занял боевую позицию, в отсутствии щита держа меч двумя руками.

Чуть в стороне стоял и с любопытством наблюдал за происходящим кузнец Далята. И словно бы ждал чего-то, но ждал, как Ансгару показалось, с некоторым беспокойством в обычно улыбчивых глазах.

Ансгар, тоже перехватив меч двумя руками, сделав два стремительных шага вперед и в сторону, первым нанес три пробных быстрых удара, которые были легко парированы, но сразу почувствовал, что меч в руках у него словно бы совсем другой – тяжелый и странно неповоротливый, плохо подчиняющийся человеческой воле и разучившийся читать его мысли. По замыслу первые удары должны были быть молниеносными, а они получились просто слабыми. И рукоятка была словно совсем другая, не такая управляемая, как прежде. И руки с этим мечом сейчас справлялись с трудом, словно клинок приобрел дополнительный вес. Ансгар не понимал, что происходит, и ждал прежних ощущений удовольствия от боя. Но эти ощущения не приходили.