Йозефа так громко засмеялась, что ей пришлось снять маску, так как на глазах выступили слезы. Анна Мария поднялась. Ей давно стало слишком жарко и неуютно в этой комнате. Нужно было уйти. Подальше от этой женщины, которой нравилось мучить ее. Что с Йозефой? Она ревновала? Или мстила, потому что синьор Джакомо не проявлял к ней интереса? Да, так и было. В глубине души Йозефа надеялась, что Казанова заговорит с ней. Сделает комплимент и скроется с ней в одной из комнат. Ей не хватало его внимания, и это жгучее, сильное желание превращало Йозефу в фурию. Анна Мария поспешно подошла к большому буфету. Взяла там тарелку, положила небольшой кусочек мяса и села у окна, словно собиралась спокойно поесть. Нельзя привлекать к себе излишнее внимание! Нужно думать о другом! Анна Мария с трудом переводила дыхание, пытаясь успокоиться. Мимо как раз проходила Иоанна. Она остановилась, поставила возле тарелки бокал шампанского и прошептала:
— Вам нездоровится, госпожа?
— Иоанна, ты же знаешь, что тебе нельзя разговаривать со мной!
— Вы плохо выглядите. Принести вам воды?
Анна Мария не ответила. Она взяла бокал и поднесла его к губам, залпом выпила вино, схватила вилку и, стараясь не выпустить ее из рук, медленно поднесла ко рту кусочек белой пулярки. Затем посмотрела в окно. Во дворе горели факелы, похожие на неспокойное сверкающее море.
Анна Мария почувствовала, что кто-то приблизился к ней. Ей не хотелось оборачиваться. Нет, у нее не было никакого желания говорить с кем бы то ни было.
— У вас пустой бокал, моя милая. Налить вам чего-нибудь?
Что позволял себе этот человек! Неужели нельзя спокойно поесть? Анна Мария посмотрела на него. Вдруг графиня заметила перстень на его руке. Он казался не много больше, чем кольцо из ее кошмара. Но можно было не сомневаться, что во сне она видела именно этот перстень. Львиная морда в профиль, огромная грива.
Внезапно на Анну Марию нахлынули воспоминания, и она вздрогнула, но тут же попыталась совладать со своими чувствами.
— Что это за перстень, синьор да Понте?
— Ах, снова меня узнали! Похоже, я неудачно подобрал костюм! Кажется, что все узнают меня с первого взгляда. Именно меня, хотя я никого не могу узнать. Представьте, с кем меня только что свел жребий! С Гвардазони, святой простотой среди режиссеров. Он сидит, ест грибы, а я подумал, что это наш Мазетто. Конечно, это должен быть Мазетто! Но этот ничего не говорил и даже не смотрел в мою сторону. Наконец-то до меня дошло, что это не может быть Мазетто. Он бы не вел себя так с человеком, от которого зависит количество его выходов. Молчать мог только режиссер. Тот, кого мой текст лишил дара речи.
— Я спросила вас о перстне.
— Вы спрашиваете о моем перстне?
— Уже во второй раз!
— О Боже, что с ним? Простой, дешевый перстень. Я ношу его в память о моем родном городе — Венеции. Каждый раз, когда я смотрю на этот перстень, я вспоминаю морские дали. Мне кажется, что я вижу Венецию. Такие сувениры можно приобрести где угодно. Иностранцы часто покупают их на память.
— Вы могли бы расстаться с ним?
— Расстаться? Зачем же? Я вас не понимаю. Вы хотите… Вы хотите, чтобы я отдал его вам? Неужели вы меня не поняли? Перстень ничего не стоит.
— Я вам хорошо заплачу. Я заплачу двойную цену. И хочу приобрести этот перстень.
— Зачем он вам? Что с вами? Кажется, вы по уши влюблены в мой перстень! Но посмотрите-ка: я начистил его так, что с перстня слезла позолота. Зачем такой прекрасной даме это жалкое кольцо?
— Я предлагаю хорошую цену. Этого достаточно. Не откажите мне в просьбе, прошу вас!
— Вы просите… Да, я понимаю. О, теперь я вас прекрасно понимаю. Вы получите перстень сию же секунду, тут же, на месте, если вы мне… Как бы поточнее выразиться? Если в тот момент, когда будет третья перемена блюд — я уверен, что это будет апогей ужина, потому что Казанова лучше всего разбирается в рыбе… Если вы составите мне компанию, когда подадут рыбу…
Анна Мария пристально посмотрела на да Понте. Он снял маску и низко нагнулся к ней. Тонкая ниточка слюны свисала с его губ, как паутинка, которую только что начал плести паук. Анну Марию снова охватил жар. Сердце бешено стучало в груди, словно она станцевала несколько танцев подряд. Станцевала? Может, ей следовало поскорее отправиться в салон и потанцевать? Но да Понте неправильно истолкует ее поступок и последует за ней.
Анна Мария поднялась и внезапно почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она оперлась руками о край стола. Вдруг графиня увидела Иоанну, что-то шептавшую да Понте.
— Синьор да Понте, у меня ключ.
Да Понте отвернулся от графини. Какое счастье, что он снова видит перед собой Иоанну!
— Что ты говоришь, голубка?
— Отойдите немного. Я все объясню.
— Иду, голубка.
— Наконец-то… Наконец-то я могу дать вам ключ.
— Ключ?
— Ключ от моей комнаты.
— От твоей комнаты?
— Вы же знаете, где это?
— Ну да, конечно, знаю.
— Вы придете, когда все закончится?
— Ты еще спрашиваешь? Я приду даже раньше.
Иоанна сунула ему в руки ключ и тут же исчезла из виду. Да Понте вытянул из кармана белую перчатку и принюхался к ее аромату. Затем завернул в нее ключ. Аромат розовой воды и пудры!
Лоренцо повернулся, чтобы посмотреть, где была прекрасная незнакомка. Он поспешил в салон, прошел мимо комнат. В некоторых из них усердно ужинали. Где же она? Видимо, она сбежала от него. Неужели он был слишком настойчив? Следовало действовать осторожнее.
Да Понте нетерпеливо покачал головой. Ему не стоило думать о незнакомке. У него была иная цель, и, чтобы не упустить ее, нужно держать себя в руках. Да, держать в руках! На некоторое время разуму придется подавить желание.
Глава 6
Анна Мария быстро шла по холодным боковым коридорам дворца, пытаясь привести мысли в порядок. Что говорила Йозефа Душек о Джакомо Казанове? Что женщины любили и восхищались такими, как он? Что Казанова в совершенстве владел искусством соблазна? Даже если и так — что в этом плохого?! По отношению к Анне Марии он вел себя искренне и тактично. Вовсе не так, как синьор да Понте. Последнему нравилось загонять женщин в угол. Ему доставляло удовольствие преследовать женщин!
Какая связь существовала между ними? Неужели да Понте и Казанова действительно были друзьями, как об этом говорили? Если бы спросили у нее, у Анны Марии, она бы ответила, что едва ли можно найти двух более разных людей. Синьор Джакомо был галантен и очень любезен, в то время как да Понте даже не старался казаться учтивым. В каждом его слове была ловушка. Да Понте только и ждал, как бы втянуть кого-нибудь в свои махинации и темные планы.