Ангел приподнял крылья, снижаясь. Адам с замиранием сердца понял, что летит в его сторону. Мелькнула мысль, почему именно так, ведь ангелы в состоянии переноситься моментально на любые расстояния, им не помеха ни горы, ни стены, но не успел додумать до конца, как ангел сложил крылья за спиной и неспешно коснулся ногами земли.
Ноги у него тоже полупрозрачные, хотя ангелы могут принимать настолько людскую внешность, что отличить невозможно, и когда он ступил на землю, под его ступнями не колыхнулись даже травинки.
— Адам, — произнес ангел строго, — я ангел Божий.
Адам перевел дыхание и ответил как можно более ровным голосом:
— Да я уж догадался. Ты смахиваешь на ангела. Хоть и медленный, как черепаха.
Ангел сказал строже:
— И, как ты понимаешь, с посланием от Господа.
— Ерунда какая-нибудь, — ответил Адам небрежно. — Иначе Творец сам бы мне сказал.
Он смотрел в самом деле спокойно, даже с некоторым торжеством. Ангел выпрямился и постарался смотреть строже, не понимая, почему изгнанный и отчаявшийся человек никак не оценит величие момента и не падает на колени с горячей мольбой о милости и возгласами радости.
— Все, что говорит Творец, — сказал ангел громче, — важно!
— Тебе-то откуда знать? — удивился Адам. — Ты давай говори, в чем дело, и порхай себе взад. В смысле обратно. Откуда прилетел, я имею в виду, чтоб тебе было понятнее.
Ангел позеленел, это было заметно по изменившемуся свечению, но голос его остался таким же строгим и возвышенным:
— Адам, Господь с тобой общался лишь в раю, когда ты еще не перечил ему. Теперь же придется выслушивать нас, ангелов.
Адам кивнул и сказал, стараясь, чтобы в голосе не слышались нотки разочарования:
— Говори.
— Адам, Господь сообщает тебе, что, если сблизишься с Евой, у тебя будет многочисленное потомство. А главное, у тебя будет сын, от которого пойдет потомство, ему предстоит изменить и украсить мир добрыми делами.
Адам ответил невесело:
— Потомство уже есть. И много.
— От Каина?
— И Авеля, — напомнил Адам.
Ангел сказал строго:
— Нет, Господь сообщает, что пошлет именно тебе сына, не только равного Авелю, а стократ лучше! От него пойдет племя чистых и непорочных людей. Мир должен измениться к лучшему!
Адам пробормотал:
— В это я уже не верю. Что бы мы ни делали, у мира свои законы.
— Ты перечишь Всевышнему? — спросил ангел, голос его стал громче, деревья зашумели, а в небе торопливо бросились в разные стороны похожие на овечек облака.
Адам дерзко усмехнулся.
— А что Он мне сделает? Я уже и так в вечной ссылке. И даже здесь умру. Это бессмертный всего страшится, ему есть что терять. А я — да, абсолютно бесстрашен! Моя смертность позволяет держать голову прямо.
Сияние то становилось ярче, то совсем меркло, Адам видел, что ангелу нечего сказать, тем более — возразить, наконец ангел пробормотал:
— Я передал тебе то, что открыл Творец. А ты решай, раз уж ты, как и твое потомство, решаете сами. Один только запрет…
Адам поморщился.
— Снова запрет?
— Да. Потомству Сифа нельзя вступать в связь с потомством Каина.
Адам подумал, отмахнулся.
— Они и так бы не вступили. Но я все равно не лягу с Евой. Я не хочу, чтобы мои дети умирали, как Авель… и оставались не отмщены.
Среди ангелов пронеслась весть, что Адам снова явил пример предерзкого неповиновения. Господь велел ему не избегать Евы, ибо предначертано родить сына, от которого наполнится земля, Адам дерзостно не послушался Всевышнего и тем самым обрек весь его великий замысел на неудачу.
Люцифер, Азазель, Шехмазай и еще несколько наиболее самостоятельных ангелов явились к Создателю, когда тот пребывал в раздумье, Люцифер сразу заявил решительно:
— Создавший этот мир и все в нем, почему Ты не заботишься о нем?
Азазаль поддержал горячо:
— Разве не видно, что человек только уничтожает этот прекрасный мир, который Ты творил с любовью и тщанием?
Всевышний обратил на него угрюмый взор:
— Видно, видно.
— Не пора ли, наконец, — сказал Шехмазай, — исправить сделанное?
Всевышний поинтересовался:
— В смысле уничтожить мир?
Люцифер сказал испуганно:
— Ни в коем случае! Ты создал прекраснейшее творение! Но человек в нем лишний…
Азазель посмотрел в грозный лик Всевышнего, содрогнулся и сказал быстро:
— Мы хотим, чтобы этот мир Ты отдал нам, ангелам!.. Мы бестелесные, мы не сомнем ни единой травинки, не сломаем ни единого цветка, созданного Тобой с таким умением и любовью!
Всевышний еще больше потемнел ликом, над ним собралось грозное облако, что не облако, а нечто из мира Ацилута, проникшего в этот материальный мир в минуту глубокой задумчивости Творца. Ангелы смотрели со страхом и пятились, ибо для Ацилута даже они — бестелесные и созданные мыслью — чересчур грубые и материальные существа. В Ацилуте они растворятся в более тонкую составляющую мира…
Наконец Всевышний молвил:
— Нет. Пусть все идет своим чередом.
— Но человек… — проговорил Шехмазай растерянно.
Творец прервал:
— Не для того создавался мир, чтобы хранить его в неприкосновенности.
— Но человек его уже загадил! — сказал Люцифер.
— И еще загадит, — поддержал Азазаль.
Творец невесело искривил огненные губы. По ним металось пламя, то вытягивая их в линию, то собирая в жемок, превращая в пухлые, тонкие, меняя цвет и форму, то загибая уголки вверх, то опуская их книзу, отчего резко менялось выражение грозного лица, Люцифер снова подумал устрашенно, что лик человека чересчур многообразен, а это значит, он способен на очень многое, все не предусмотреть, человек крайне опасен…
Наконец Творец обронил нехотя:
— Загадит?.. Вы даже не представляете, как еще загадит… куда больше, чем вы думаете.
— Так зачем ждать? — спросил Азазель. — Если Ты зришь в будущем, что он загадит еще больше?
— Не еще больше, — проворчал Творец, — а загадит все, куда ступит его нога. А ступит везде… Не останется клочка, чтобы не загадил и не превратил в свалку…
— Так зачем…
— Потому что, — ответил Творец, — только человек зловонную свалку может превратить снова в цветник. Только он на загаженном пустыре может вырастить сад. Потому подождем еще…
Глава 11
Пораженные ужасом, никто из рода Каина не решился идти с ним в изгнание, за исключением верной Аван.
Потом дошли слухи, что после долгих скитаний он поселился в земле Нод на востоке, Аван родила ему сына, которого назвала Енохом. Каин, все такой же бурлящий энергией, снова начал было заниматься земледелием, но земля не давала пропитания, как раньше, и он начал охотиться на животных. Убивать зверей ему так понравилось, что земледелие забросил совсем, и даже если бы зерна начали вырастать размером с орех, как он сам сказал жене, уже не стал бы пахать землю.