Читать интересную книгу Симорон из первых рук, или Как достичь того, чего достичь невозможно - Бурлан П.

Б. Что мы делаем, если возникает растерянность? Неважно, по какому поводу. Можно растеряться, когда задыхаешься, а можно — из-за обилия воздуха, озона… В том и в другом случае — обгоняемся. Ведь это просто новая проблема, и выход из нее — такой же, как из любых других, Оказавшись на трассе, мы не в состоянии зафиксировать свое состояние (простите за каламбур). Нет полноты, нет пустоты. Все это — лишь этикетки нашего участия в кулинарной игре. На трассе есть лишь новое качество бытия, которому нет аналогов, нет названий. Бескачественное качество.

СЕЛЕДКА-ИЗ-БАНАНОВЫХ-ШКУРОК. Получился очень интересный эффект. Ходил я с друзьями на концерт Deep Purple в субботу. Людей набилось множество на площади перед Дворцом спорта, но милиция окружила его и пускала всех туда узкими ручейками. Нас прижали к поручням, струйка слева проходит вперед, струйка справа… А мы зажаты посредине к парапету. И не попадаем ни влево, ни вправо. Я понимаю, что соскользнул незаметно с трассы… Выхожу к ЯСному и негромко двигаюсь так в загогулистом рисунке, пою… Тут же начинается какое-то шевеление и меня выносит в левую струйку, за мной — друга. Словом, мы нормально заходим во Дворец… Но дальше в раздевалку его не пускают: у него в руках пакет здоровый, подозрительный… Я продолжаю проясняться… он просто уходит вместе с этим пакетом на трибуны, а я попадаю прямо на сцену. И весь концерт смотрю в двух шагах от артистов…

МИССИС-ГРАСС. Сегодня утром я встала. Не вдаваясь ни в какие подробности, сразу вышла на трассу — стала петь ЯСный. У меня было ощущение… такое, наверное, как у собаки, которая хвостом виляет, ощущение щенячьего почти восторга. Я прожила весь день с этим чувством, я слышала его в себе, пыталась удержать… Но потом случилась одна ситуация… и поехало: много, много раз намотались разные неприятности… Я оказалась в такой луже… до сих пор не могу из этого вылезти. Пытаюсь двигаться и петь, как тогда утром… но все как-то натужно, искусственно. Анализирую, что со мной происходит… и еще хуже себя чувствую…

Б. Помнится, вы на протяжении занятий часто интересовались: что нужно почувствовать после исполнения той или иной симоронской техники. Что мы вам говорили?

М-Г. Ничего не надо чувствовать.

Б. Правильно. Желание что-то конкретное ощутить, застолбить — это озабоченность. Выходя из одной, проблемной озабоченности, вы меняете ее на другую. Какая разница? На трассе не может быть никаких ощущений, мыслей, чувств, вообще ничего статичного не может быть. Там лишь полетность, процесс… Как только вы зафиксировались на чем-то — всё.

М-Г. Но я же приятное фиксирую…

Б. Приятное — относительно чего-то неприятного? Иначе — какое же оно приятное? Все в сравнении. А значит — в тылу вашего сознания остается возможность неприятного. Готовность к встрече его. То есть вы от него не ушли, не избавились… Осуществили лишь временную мутацию: «В данную минуту я — счастливый человек». Что будет завтра? Следующая мутация? Любая наша формулировка, определенность — это очередная мутация… Ну какая разница — вы положили на тарелку кусок колбасы или кусок сыра. Это все равно кусок. Все равно пища. Сегодня наш аппетит требует колбасы, завтра — сыра… Но для того чтобы состоялся пищеварительный процесс, не имеет существенного значения, отправили мы в живот колбасу или сыр.

М-Г. Тогда — какой смысл в ЯСном? Получается, «прояснение» — альтернатива «затемнению». Одно невозможно без другого.

Б. Как сказать. Ясность — это как бы исходное, базовое состояние всех вещей, состояние, в котором они могут пребывать бесконечно, не нуждаясь в затемнении, вообще. не зная, что оно возможно… Затемнение же — верхний слой краски, не проникающей вглубь и легко смывающейся. Примерно та же картина, что с нарядным костюмом, который случайно прикоснулся к побелке: достаточно стряхнуть следы мела ладонью — и пиджак вновь чист. Так вот, проясняясь, мы стряхиваем не только данный мел, но и любую другую грязь, которая, может быть, прилипнет когда-нибудь. Возвращаем костюму его первозданный вид… Вы же, уважаемая миссис, почистив костюм, заслонили его грудью на случай возможного прикосновения к белой стене. Стали подсознательно высматривать: где она, с какой стороны ждать ее коварного приближения… И дождались, конечно. Не первый раз, насколько мы помним.

М-Г. Что же теперь делать?

Б. Точнее — что же теперь не делать. То, что мы вам советовали всегда. Не останавливаться, не впечатляться лужей, в которой вы оказались. Так же как ярким солнцем.

ФИФАТРОН. У меня есть одна очень хорошая знакомая, которую я знаю много лет. Это циник, человек, который вообще ни во что не верит. И вот вчера мы с ней встретились, я ее еще раз приглашала в Симорон… Но она никак не может понять, что это такое, кричит на меня, ругается. Хорошо, подумала я, сейчас я тебе покажу Симорон. Представила, что у нее где-то брови уехали, уши куда-то пошли… и вышла к ЯСному. Мы с ней сидели в «Макдональдсе», и я начала проясняться. Сидя, экономно, чтобы не привлекать внимания окружающих… Хотя, честно говоря, не очень об этом думала.

Б. И правильно делали. У нас была одна симоронистка, которая жила на Березняках, на берегу озера Тельбин. Каждое утро она выходила к озеру делать симоронскую зарядку на ЯСном. Сначала тети и дяди, выгуливающие собак, смотрели на нее с опаской, но постепенно приобщились к ней, и вскоре по утрам уже целая компания выделывала на берегу такое…

Ф. Ну вот… Вы бы увидели, как изменилось лицо этого человека. Немая сцена из «Ревизора». Потом она начала смеяться… многие годы я не видела у нее улыбки. Это было необыкновенно. Я чувствовала, какая она внутри, как глубоко скрыто ее «Я»… Только не могла вытянуть это наружу А тут случилось само собой…

Ну и вообще, мне очень нравится идти по улице в режиме ясного. Все, что я вижу, — не отдельные предметы, вещи, а как бы сразу их сумму их суть, — все это я пою. Я заметила: попоешь вот так какое-то время, голова становится светлее, настроение совершенно другое, я чувствую себя хорошо. У меня всегда была повышена слегка температура, последние две недели она стала нормальной — тридцать шесть и восемь. И знаете, я заметила за собой особенность: какие-то мотивы и движения ЯСного запоминаются, их хочется повторить…

Б. Вот тут-то и возникает «затемнение», о котором мы говорили. Повторяемость элементов в чем бы то ни было всегда вызывает у нас скуку, оскомину. Повторяющиеся типовые проекты домов, тираж однотипных одежек, мыслей, чувств… ЯСный — это взлом всех повторов. Почему некоторым трудно свободно развивать рисунок ЯСного? Потому что они настолько адаптировались среди стереотипов, настолько смотрят на себя глазами размноженного в толпе стандарта, что опасаются вольного или невольного осуждения, исключения из человеческого сообщества. И стоят скованные, не в силах ничего сделать. Отказывайтесь от соблазна повторов всегда и во всем.

ВЕРТОЛЕТИК-С-АВОСЬКОЙ. В понедельник оставалось три дня, чтобы сдать отчетность полугодовую. Начальник не хотел подписывать из-за исправленных цифр. Я из-за этого сильно нервничала: мне надо было забрать у него материалы и поехать в налоговую. Еду к нему, по дороге зеркалю все, что попадает в поле зрения… Потом руки сами по себе пошли в ЯСный… Ну в какой-то момент я слепила ими в воздухе узор — симпатягу. Приезжаю, начальник совершенно спокойно говорит: «Мы уже все решили» — и все мне подписывает. Я еду в налоговую, заранее готовясь к объяснениям по поводу исправлений в документах… Вдруг подумала: чем я таким занимаюсь? И — давай проясняться… Захожу в налоговую, очереди нет, инспектор моя вся такая цветущая, яркая. Увидела меня, говорит: «Здравствуйте, не надо мне ничего показывать, я после отпуска, вот там положите — и все».

ДИНОЗАВРИК-БЕСКОЗЫРКИН. Моя сотрудница купила дико дорогой фотоаппарат, попользовалась им недели две, и он начал барахлить. Она была в полном трансе и говорит: «Поеду на базар, устрою там скандал, может, мне его поменяют». О том, что деньги вернут, и речи не было. Я слушаю ее, симую — получилось два сама. Думаю: «Ничего у тебя не выйдет, езжай». Можно было, конечно; сразу поработать, но я как-то замоталась… Приезжает обратно вся в расстроенных чувствах: ее там еще и обругали, сказали, что все из-за плохой пленки, надо еще пощелкать и т. д. На другой день она говорит: «Ну попробую сегодня еще раз сходить». Я ей: «Так, стоп, Людочка…» Отзеркалила ее, пошла в ЯСный, потом просимовала — вышло восемь. «Ладно, — говорю ей, — иди». Она приходит и говорит: «Представляете, мне деньги вернули! Только небольшой процент взяли — комиссионные…»

КАР-КАР-В-ПЕРЛАМУТРОВОЙ-ПРОСТЬНКЕ. Из-за того что я сильно занята, почитать художественную литературу редко когда выходит. Мне посоветовали на работе, на кафедре, посмотреть японского автора Харуки Мураками. Взяла я «Норвежский лес». Обычно проникаюсь тем, что читаю: автор плачет — я плачу, автор веселится — и я веселюсь. И вот это произведение оказалось очень грустным: четыре героя покончили жизнь самоубийством. Но я, на удивление, все время, пока читала, почему-то видела за всеми этими событиями цифру десять по симоронской шкале… И ни разу не поддалась депрессивному настроению, которое должна была, по идее, вызвать эта книга. Наоборот, она вызвала у меня чувство подъема…