Читать интересную книгу Затерявшийся - Вадим Мельнюшкин

   - Хуже, или лучше - как посмотреть.

   Через пять минут меня опять запеленали. Судя по взгляду Крамского, много времени он мне не отпускал, наверно решил, что у меня внутренне кровотечение, раз наружу ничего не выливается. А может он в этом и не разбирается, просто считает, что с такими ранами не живут. А вот хрен!

   - Сержант, слушай меня внимательно и не перебивай. С нами вы не уйдёте, поэтому: оттаскиваете нас метров на триста от тропы и маскируете. Оттаскиваете аккуратно, дабы не наследить, маскируете хорошо, в том числе и пути перетаскивания. Молчать! С нами оставишь одного, повторяю - одного, человека. Вон хотя бы Потапова. Далее - бинты соберите, через пару километров устроишь имитацию привала, там и бросите. Кроме того что отведёте от нас опасность прочёсывания, введёте противника в заблуждение о скорости своего передвижения. Теперь о скорости. Есть два варианта: если у группы преследования будет рация идти надо зигзагом, иначе в засаду влезете, к бабке не ходи. Если рации нет, а это, на мой взгляд, правдоподобнее, ну слабо верится что прямо здесь две таких группы есть, то рвать надо по прямой и что есть духу. Возможно, удастся вырваться из зоны оцепления, особенно если немцы будут думать, что вы тащите раненых. Тут тебе решать.

   Уф, надо слегка перевести дух. Во рту сушит, да и потряхивает что-то не по-детски.

   - По поводу марша. Делаешь следующее - вот эти таблетки, это наркотик. Не кокс конечно и не герыч, но тоже должен цеплять. Нормы приёма его я не знаю, думаю по одной раз в четыре часа, но смотри по обстановке - идти вам как минимум сутки без передыху. На спиртное не налегайте, не знаю как оно с амфетаминами взаимодействует. Лучше использовать углеводы - кусок сахара или хлеба рассасываешь во рту как можно дольше. Главное чтобы в организм постоянно попадало хоть небольшое количество углеводов. Да, при таком двойном обмане организм будет расходовать энергию со страшной силой и не понимать, что работает на износ, поэтому есть надо будет тоже часто, желательно больше белка. Всё ясно? Теперь давай сюда Крамского.

   Отхлебнуть воды надо, совсем говорить не могу - изо рта карканье какое-то вырывается.

   - Боря, что у тебя по минам?

   - Мины на дороге остались, с лошадью. Здесь только два взрывателя нажимных, ещё могу четыре растяжки сделать. Это всё.

   - Тогда так, через пару километров ставь растяжку, через сто метров ещё одну...

   - Так нельзя, заметят.

   - А ты её без гранаты поставь.

   - А... Понял, пусть смотрят под ноги внимательно и не бегут?

   - Точно. Дальше сам разберёшься, когда настоящие мины и растяжки ставить, а когда ложные. Матвеев, давайте, прячьте нас. Времени нет, за нами уже должны идти.

  Вот, похоже и всё, теперь ждём. Потапов пытался поближе к тропе срулить, посмотреть, но я не пустил - толку от того что мы узнаем кто идёт и с чем, ну просто никакого. Притом ходят слухи, что человек может почувствовать направленный на него взгляд, , особенно враждебный. Брехня небось, но оно мне нужно, проверять? Пролежали так часа два, за которые ничего не произошло - либо мы глухие, либо немцы мягколапые, либо я ничего не понимаю в антипартизанской деятельности, но отсиживаться смысла больше не имело. Естественно вся работа по передислокации свалилась на Потапова.

   - Григорий, сначала тягаешь Зинчука, с ним тяжелее всего будет, не факт что он в ближайшее время вообще в сознание придёт, - о более ожидаемой перспективе не стал даже упоминать, хотя сквозное ранение грудной клетки, с нашими лечебными возможностями, почти не оставляло ему шансов. - Затем Фролова. Как Миша, допрыгаешь?

   - У меня есть другие варианты?

   - Видишь, говорит допрыгает. Ну, а последним меня потащишь. Иди место сперва подбери где-нибудь в полукилометре, хоть костёрчик какой сможем развести, ну а если ручей рядом будет, то вообще...

   Перетранспортировка нас калеченных закончилась только к вечеру. Маленький костёр чуть потрескивал, нагревая сразу четыре котелка воды.

   - Товарищ командир, вроде закипает. Суп варить будем?

   - Хуже Миша. Рану твою чистить. Зинчуку, акромя как повязки менять, помочь нечем, благо хоть что стрептоцид есть, а вот над тобой я поиздеваюсь.

   - Нафига командир? У меня же сквозняк, заживёт.

   - Что сквозняк это хорошо, но в этом сквозняке у тебя как минимум кучка нестерильных ниток от штанов. Если бы тебя куда в голень ранили, то мы с Потаповым на крайний случай ампутировали бы её. А как проводить ампутацию при ранении в бедро, даже не представляю, ведь что-нибудь ценное могу оттяпать, что рядом висит.

   - Шуточки у вас...

   - Григорий, шомпол прокалил? Да не боись, Миша, подождём пока остынет, не собираюсь я тебя раскалёнными железками пытать. Котелки тоже снимаем.

   Через десять минут пыточный, чего уж скрывать, инструмент был готов. Представлял он из себя шомпол, обёрнутый бинтом, коий в свою очередь был пропитан раствором стрептоцида. В котелке с остаткам раствора лежал ещё кусок бинта. Понимаю что варварство и чистый садизм, а что делать - нет у меня операционной и бригады хирургов. Лучше сделать что-то, а потом жалеть, чем не сделать и всё равно жалеть. Фролов от выпитой половины фляги коньяка конкретно поплыл, но смотрел на мои приготовления с ужасом. Ну, начали.

   - Миша, держи веточку, зубами сожми и терпи. Гриша, поле готово?

   Потапов отдёрнул руку с бинтом, смоченным в том же коньяке, от раны, которую только что обтёр с обеих сторон.

   - Да.

   Ну, начали. Раневой канал за прошедшее время забился сгустками запекшейся крови и сжался, под действием воспалившихся тканей. С первого раза шомпол удалось ввести не более чем на сантиметр, после чего раненый замычал, вцепившиеся в положенные вдоль тела слеги, кисти рук побелели, а глаза начали вылезать из орбит. Блин, и это только начало.

   - Терпи, Миша, терпи. Извини, но дальше будет хуже.

   Мучил я его минут двадцать, думал сознание потеряет, или сердце не выдержит болевого шока, но ничего, справились. Вероятно, слишком рано начали, так что коньяк не успел подействовать, а может человек способен привыкнуть даже к мукам. В конце, когда уже удалось окончательно запихнуть в канал пропитанный антисептиком бинт, Фролов выплюнул почти перегрызенную на три части ветку и разразился таким матом, что осталось порадоваться отсутствию у нас икон, потому как выносить их было некуда - лес кругом

   - ... твою ж мать! - Михаил закончил и откинулся на сложенный под спиной лапник. - Это всё?

   - Ну как тебе сказать, пока да.

   - Что значит пока?

   - Ты думаешь оставленный в ране бинт это нормально? Придётся вынимать. Позже.

   - ... мать твою!

   - Потапов, перевязывай, я всё, выдохся.

   Это были последние слова, после которых наступила долгожданная темнота.

  * * *

  - Косой, оставь малька.

   - Ты чего, Бес, это же шлюхин сыночек. Ты чего, теперь за всех заступаться будешь? Они же жируют, жрут конфеты, что им их матери-проститутки тащат. Ты-то знаешь, чем те на конфеты зарабатывают...

   - Вот и отдай.

   - Ну, ты Бес... ты не прав. Пацаны тебе этого не спустят.

   - С пацанами я сам разберусь.

   - Ага, разберёшься. Будет тебе тёмная ночью.

   - Поглядим, по крайней мере буду знать, кого утром башкой в толчёк засунуть.

   - Ты чё? Я-то причём?

   - Крайним будешь, а теперь брысь, гондон.

   Паренёк лет двенадцати-тринадцати, сунув руки в карманы, двинулся вглубь то ли неухоженного парка, то ли редкого лиственного леса, второй, лет восьми, остался стоять, сжимая в руках горсть дешёвых конфет. В глазах малыша застыли обида и злость, а ещё от него пованивало мочой, да и пятно на штанах выдавало степень пережитого испуга.

   - Она не проститутка, - малой всхлипнул. - Так получилось. Мой папа был космонавтом и погиб, а её заставили меня сюда отдать. Она хорошая. Бес, она, правда, хорошая.

   - Конечно, - слушать обоссавшегося малька не хочется. Сколько уже наслушался таких историй про космонавтов и лётчиков-испытателей. А вот матерей, сдающих детей в детдом ненавидеть не получается. Ведь некоторые ещё и приходят, несут дешевые гостинцы, делая жизнь пацанов и девчонок невыносимой - тех презирают настоящие сироты, по крайней мере те, к кому никто не приходит, и не просто презирают, а всячески измываются. - Беги, только вымыться не забудь.

   - Спасибо, Бес, - малёк утер слёзы грязной ладонью, а второю протянул вперёд, - конфет хочешь?

   Конфет хотелось, но показывать этого не стоило ни мелкому, ни кому другому - Бес не кому не покажет свое слабости. Никогда!

   - Вали отсюда. А будут приставать, не ной и не ссысь - сразу бей. Один раз изобьют, другой, а потом решат не связываться.

   - Я понял, Бес, спасибо.

   Мальчик говорил это уже мне в спину.