Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Леся».
Мик быстро считает деньги. Пять тысяч франков. На сероватых, исхудавших щеках его сквозь давно не бритую белокурую щетину проступает тёмная краснота. Он выхватывает часы, торопливо заталкивает деньги в конверт, а конверт в карман. Схватив коверкотик и шляпу, выбегает из комнаты и, летя по лестнице вниз, одевается.
За несколько минут до отхода поезда по перрону бешено мчится какой-то долговязый субъект со стеклянно блестящими глазами и, бесцеремонно расталкивая людей, заглядывает в окна вагонов. В одной руке у него разорванный конверт, в другой — измятая шляпа. Пальто расстёгнуто, на лбу крупные капли пота.
Неожиданно, узнав кого-то в окне, он опрометью бросается к нему. В это же мгновение поезд медленно трогается с места. Кто-то хочет удержать субъекта сзади, но он яростно вырывается, подбегает к окну, откуда взволнованно машут ему руками красивая дама и господин с бородкой.
Догнав окно, он подпрыгивает и тычет в руку ошеломлённому господину конверт. И, запыхавшись от бега, кричит:
— На этот раз, Леська, ты ошиблась: я не продал бы тебя и за все золотые россыпи! Деньги эти — не мои! Прощай, Леся!
Он взмахивает шляпой, высоко подняв её над головой какой-то дамы с заплаканными глазами. Леся и Нестеренко высовываются из окна.
Неожиданно приставив шляпу и руку ко рту, Мик кричит на весь перрон:
— Привет Украине! Слышала?
Дама с заплаканными глазами испуганно отшатывается, как бумажка под порывом ветра, все люди непонимающе оглядываются на странного человека, но он этого не замечает: жадно поднявшись на цыпочки, смотрит вслед поезду. Из одного окна высунулась женщина и несколько раз кивнула ему: слышала.
Сен-Клер — Сен-Рафаэль. Октябрь 1926 — октябрь 1927
"ВСЯ УКРАИНА УЙТИ НЕ МОЖЕТ…’
Послесловие от переводчика
В одной критической статье, написанной на Украине в конце 20-х годов, сказано весьма непринуждённо:”С точки зрения марксистской социологии и литературной критики Винниченко ещё совсем не изучен. Может, это и понятно, поскольку нам приходилось скорее сталкивать его с исторической арены, как бревно на пути пролетарской революции, нежели исследовать его историческую роль, тем более в искусстве”[16].
До исследований такого рода — в нашей стране — дело не доходило долго (ситуация меняется к лучшему только в самое последнее время). Что же касается "сталкивания”, оно было осуществлено последовательно и чётко. А между тем речь идёт о выдающемся украинском писателе и мыслителе XX века.
Читатель мог познакомиться с отрывками из Дневников Владимира Винниченко (опубликованы в № 12”ДН” за 1989 год). Им была предпослана обстоятельная статья М. Жулинского "Человек, распятый на кресте политики…” — в названии этом точно отражена противоречивая и многотрудная судьба художника и гражданина, жившего в безжалостное время, на сломе эпох. Его повседневное бытие в дореволюционной России — нелегальщина, аресты, тюрьмы, ссылки, побеги за границу, эмиграция (что не мешало напряжённой литературной деятельности) — обычное бытие социал-демократа. Подчеркнём только: украинского социал-демократа, каковым убеждённо считал себя Владимир Винниченко. Это слово и определило всё течение его дальнейшей жизни.
После революционных событий 1917 года в движение пришли таившиеся до поры до времени политические силы. Когда была провозглашена независимая Украинская Народная Республика, В. Винниченко возглавил правительство — Генеральный секретариат, стал автором первых Универсалов, где формулировались принципы нового государственного образования; он ушёл в подполье после оккупации Украины германской армией и частями марионетки-гетмана Скоропадского, был арестован и тут же (!) выпущен под напором общественного мнения, возглавил народное восстание против оккупантов, встал во главе Директории, нового правительства УНР и… вскоре отошёл от политики и уехал в эмиграцию. Вскоре прекратила своё существование и УНР. Все эти противоречивейшие события развернулись на протяжении немногих месяцев, они ждут ещё своего исследования, ибо обросли бессчётным числом политико-идеологических мифов. Что же касается самого Владимира Винниченко… Известнейший беллетрист, возглавивший народный бунт, — не слишком ли романтичен этот сюжет для такой жёсткой реальности, как политика? Мне довелось читать винниченковские Дневники 1917–1919 годов — сколько там изящных словесных пассажей, блестящих портретных и пейзажных зарисовок, сколько в них благородства мысли и при этом художнически неадекватной реакции на действительность! Интеллектуал, оказавшийся в лидерах общественного движения именно потому, что яснее других провидел ход истории, и не способный на практике реализовать свою субъективно честную и привлекательную программу, — только ли для того времени эта беспощадная коллизия?
В 1920 году В. Винниченко, представляя созданную им же Зарубежную группу украинских коммунистов, приезжает в Москву — поступок, на долгие годы обеспечивший ему крайне прохладное отношение в радикальных кругах украинской эмиграции. Он надеялся, что в новых социальных условиях реализуются его идеалы национального украинского возрождения, он искал компромисса, искал сотрудничества, ездил в Харьков, где находилась тогда столица Советской Украины. Сотрудничество не состоялось, всё увиденное и услышанное произвело на импульсивную натуру В. Винниченко тяжкое впечатление, и он снова уехал за границу — на этот раз навсегда.
В упомянутой публикации”ДН” и представлены отрывки из винниченковских Дневников, относящихся как раз к 1920 году. Они крайне субъективны, что и делает их уникальным документом. Читая эти записи, чувствуешь себя в странном иллюзионе, где показывают прекрасно сохранившуюся старую ленту, снятую в жанре репортажа из будущего. После журнальной публикации дневниковых текстов мне не раз приходилось слышать, что они кажутся написанными сегодня, идёт ли речь об экономике, национальном вопросе, функционировании социальных механизмов в нашей стране. Всё тут правда, однако стоило бы присмотреться к природе читательских восторгов. Многолетний паралич общественного сознания оказался столь глубоким, что аналитическая смелость задним числом почитается нормой, а человеческая способность отчётливо видеть формирующуюся действительность — чудом. Владимир Винниченко был среди представителей мыслящей элиты, неизбежно нёсших в себе трагедию беспощадного познания своей эпохи. Это и есть масштаб личности, представления о которой так сильно измельчали со временем.
Похоже, и до сих пор не оценён должным образом ущерб, нанесённый отечественной культурной почве былым вымыванием интеллектуального "пласта”. Мало ли их было, брёвен на пути пролетарской революции?
… Итак, эмиграция. Она, если судить по тем же дневниковым записям, редко одаряла большими радостями.”Надо признать честно. В атмосфере эмиграции плодятся склоки, а не гении. Но каждый атаман считает себя гением”. Это крик души В. Винниченко, пытавшегося продолжать активную политическую деятельность. Что же касается его литературной деятельности, она протекала достаточно интенсивно. В самом начале 20-х годов им написан большой философский роман-антиутопия "Солнечная машина”. При всей сложности дальнейшей издательской судьбы произведение это осталось заметной вехой в наследии писателя. Вскоре после переезда из Германии во Францию (февраль 1925 года) у него возникает замысел романа, с которым вы и познакомились в этом выпуске "Экспресс-книги”.
Ещё цитата из Дневников:
"Кажется, можно было бы назвать роман "Утерянный рай". Все, вся Европа, все классы и все обитатели её тоскуют по раю, из которого бог войны изгнал их своим огненно-пушечным мечом. Каждый тоскует по былой чистоте и нетронутости. Эта чистота, этот рай у всех разные, часто они враждебны друг другу, но они были или кажется, что были, и каждый опять-таки на свой манер тоскует по утраченному”.
Наверное, следуя за событиями романа, читатель с удивлением вспомнит дневниковые строки: очень уж слабо настраивает на серьёзный лад это повествование с запутанной интригой, недоразумениями, погонями на сверкающих авто и шумной стрельбой. А героиня с фиалковыми глазами и волосами до пят, а её роковая противница — брюнетка с порочными наклонностями… Роман выглядит трогательным пришельцем из того мира, где прекрасные дамы прячут свои личики в пушистые меха, где бурные бесконечные объяснения — непременный жизненный атрибут, где принято состязаться в бескорыстии и благородстве и самая зачерствевшая душа способна раскрыться навстречу свету и истине. Как тут не сбиться на чуть иронический тон, если сам автор вовсе не чуждается иронии и гротеска, преподнося свою фантастическую историю? В ней многое от игры, её персонажи ведут себя согласно её правилам — и незадачливый комбинатор Финкель, и вор-финансист Крук, и бывший офицер Терниченко, и чекисты Загайкевич с Соней, и французский сенатор Гренье, — все, кто оказался втянутым в бесконечное кружение вокруг документов, скрывающих тайну золотых залежей на Украине. А разыгрывается действо в упоительном, всегда прекрасном Париже…