Читать интересную книгу Лезвия Судьбы - Варди Соларстейн

— Орфейг! Возьми это и положи отцу на грудь. Пусть он не может уйти как воин, с мечом в руке, но он уйдет как свободный человек! Если его не примут в Вальхаллу, то примет Маниту. Маниту высок и милосерден. Он отправит твоего отца на богатые поля вечной охоты.

Орфейг утер слезы и, выхватив сломанную ветку из рук Влада, рванул к погребальной ладье. Он ловко вскарабкался на самый верх по поддерживающим бревнам и, найдя отца, торжественно положил ему на грудь сломанную веточку.

Народ вокруг зашевелился, расходясь кругами. Каждый искал веточку или кустик. Через некоторое время поляна была полностью очищена от кустарника. И стар и млад шел к погребальной ладье, ломал ветку, и кидал ее. Даже те, кто хоронил своих с мечами, тоже поддались на этот ритуал. Вдруг в Вальхаллу не пустят их родичей, большинство же умерло без меча в руке, то тогда отправятся в страну вечной охоты. Миросознание людей раннего средневековья легко поддерживало систему многобожия. Чьи боги сильнее — тому и надо молиться. А можно и нескольким одновременно — какой-нибудь из богов да поможет.

Руководство в лице Жэки, Скарви и Влада, дождавшись пока все покинут территорию возле погребальной ладьи, осуществив новый ритуал со сломанными ветками, подпалили погребальную ладью и отошли. Пламя недолго разгоралось, с ревущим звуком оно охватило всю ладью и устремилось к небесам огромным факелом. От неистового жара одежда нагрелась даже на расстоянии нескольких десятков метров. Сосновые бревна щелкали с оглушительным звуком. Яркость пламени была такой, что костер осветил даже противоположные берега обоих рек.

Скарви что-то шептал, тщательно вглядываясь в небеса. Селяне ждали, они верили в валькирий, которые спустятся за телами героев и заберут в Вальхаллу, но те все не появлялись. Так прошли полчаса, неистово полыхающий костер прогорел до золы, но боги не явили знака.

Понурые и расстроенные селяне потянулись под навесы, чтобы справить последнюю тризну по погибшим и умершим. Они всю жизнь, на протяжении поколений, жили легендой о том, что если справить похоронный обряд по всем правилам, отправив в последний путь на ладье и с мечом в руках — то прилетят валькирии и заберут в небесный чертог, пировать рядом с героями. Или Один подаст знак и пустит молнию. Но никто не видел валькирий, не было ни грома, ни молний, ни других знаков с небес.

Спустя час, после пятого жбана с вином, пьяный Скарви заплакал и упал бессильно лицом на стол. Его унесли на плечах его старики-товарищи. Грустен был этот праздник. Не было ни песен, ни музыки. Высокие боги забыли людей и не пришли за ними в этот мир, проводить своих самых верных подданных в лучшее место.

Но странное дело, на губах некоторых, нет-нет да и проскакивала умиротворенная улыбка. Больше всех среди них улыбался Орфейг. Теперь он знал имя истинного бога.

Влад сам не знал, какое движение он запустил, во-первых, придумав на ровном месте ритуал, а во-вторых, к месту и не к месту поминая Маниту, с использованием выражений, которые, в его понимании и его современников, были просто набором сленговых фраз.

Ночь прошла спокойно, если не считать шороха, который подняли Света с Марго, пытаясь заставить охрану приготовить им горячую воду. Подруги добытчиц селитры разъяснили им, что они воняют хуже стада свиней и спать рядом с ними не будут. Результат приятно впоследствии отозвался для Влада и Жэки — об их личных вещах были приставлены заботиться по три старушки. Ингвар, начальник охраны, понял, что от хакерш не следует ждать ничего сверх осуществления супружеских обязанностей, да и сами они не прочь извазюкаться до непотребства, поэтому решил сам позаботиться о внешнем имидже своего конунга. Который последнее время бегал по поселению, грязный, в рваной кольчуге и воняющей потом одежде. А Владу с Жэкой было не привыкать — оккупация резко снизила планку внешней чистоты в одежде и правил гигиены.

Так что утро началось со скандала. У Влада и его названного брата насильно отобрали одежду для стирки и заставили облачиться платье простого покроя, пусть и сделанное из хорошей ткани. Влад теперь щеголял в черных кожаных штанах и ярко-красной рубахе. Жэка был одет в желтую рубаху, при сходном покрое брюк.

Конунгу принесли теплой воды для умывания, затем накормили, и лишь после этого Ингвар дозволил начаться производственному совещанию. Влад обнаружил подле шатра небольшую круглую беседку, в которой стояло сколоченное из грубо нарезанных досок, но кое-где уже украшенное орнаментом резное кресло. Предполагалось, что конунг будет сидеть и слушать в тенечке, а остальные почтительно выслушивать его мудрые указания, стоя вокруг беседки.

Влад поглядел на это дело и распорядился принести чурбачки.

В итоге, все расселись на деревянных чурбачках, в три ряда, пожирая глазами мудрого конунга. У конунга болела после ночью выпитого голова, но он мужественно не показывал виду. Влад вяло махнул Марине, давая знак начинать. Марина не замедлила выдать массив статистики. Она сразу сказала, что припасы не все, так как раскопана малая часть, из-за того что все усилия были направлены на похороны.

— На похороны затрачено триста шестьдесят горючих камней и больше двух тысяч мечей… — противным голосом зачитала Марина. Скарви сидел с каменным выражением лица.

— Две тысячи мечей?!

— Только воину положен меч, кости остальных просто сложили на нижнем ярусе. Им мечи не положены, — решив, что тут надо пояснить, степенно вмешался в разговор Скарви. Он подумал что его обвинят в жадности и неисполнении ритуала. — Женщину можно похоронить с веретеном или вертелом, но никак не с мечом.

— А в могилу их клали без мечей? Куда они делись?

— В могилу мечи клали только воинам, а ими были далеко не все. Похоронить по обряду решено было всех. — ответствовал Скарви.

— Но валькирии не пришли? — спросил Влад, как о чем-то обыденном, будничным тоном, будто спрашивал, приехала ли машина с запрашиваемым товаром?

Скарви опустил голову и еле-еле ей покачал. Предательства богов он не принял. Влад не хотел говорить ему прописные истины или ввернуть сейчас цитату из библии про веру. Скарви бы это воспринял как излишнюю надежду, или вообще принял бы за жалость. А жалость к себе Скарви не простил бы никогда — тут Влад был уверен наверняка. Он решил зайти с другой стороны.

— Маниту однажды сказал: "Ты не можешь разбудить человека, который притворяется, что он спит". Если боги притворяются, что их нет, то зачем вам такие боги? И если они боги, то почему они допустили, чтобы вы ходили под эльфами? Подумай на досуге об этом, Скарви. Хорошо подумай.

Над совещанием нависло раздумчивое молчание. Даже хакерши задумались. Они-то хорошо знали, кто такой Маниту, или думали, что знают. Но вот о мудрости этого бога не задумывались никогда.

— Ладно, вернемся к нашим… делам. Займемся самым важным — живыми людьми. Марина, давай список.

Марина заглянула в ноут и отбарабанила:

Состав деревни включает пятьдесят четыре дома. Дом — это семья, только в расширенном варианте. Все родственники и принятые в дом живут там вместе.

Сто пятьдесят четыре мужчины, триста семь женщин, двести шестьдесят один ребенок, из них ровно сто шестьдесят — это мальчики, двести тридцать девять пожилых людей, из них восемьдесят девять стариков и полтораста старух ровно. Итого — девятьсот шестьдесят один человек. Плюс нас — десять вместе с принцессой. Получается девятьсот семьдесят один человек. Дюжина больных и раненых. В основном переломы….

— Постой! Постой! — взмолился Влад. — Нас тут почти тысяча человек? Ты ничего не напутала? А как мы их ухитряемся прокормить?

— Большая часть пожилых и детей вчера и позавчера были в лесу — собирали мед, ягоды, занимались мелким рыболовством и охотой. Сотня девочек сидит в детских бараках безвылазно. Работают только мужчины.

— А триста женщин где? Где они все прячутся? Я кстати, как тогда быков принесли в жертву, и не видел никого.

Света, вспомнив спину уходящего от выгребной ямы конунга, мстительно улыбнулась и язвительно выдала.

— При приближении высокого конунга, женская часть просто прячется в траве. Боится, что побьют или принесут в жертву в благодарность богам. Вчера они еще погребальную ладью готовили, там все было женскими руками сделано.

— А почему такой перекос? Почему большинство детей — мальчики, а большинство пожилых — бабушки? Как так, Скарви? Почему на триста женщин всего полтораста мужчин? Я так понимаю, что перекос больше, так как у вас человек двадцать бывших рабов.

Ответ Скарви был немногосложен:

— Эльфы.

Спустя полчаса, к головной боли после попойки, прибавилась головная боль от мозгового штурма. Демографические подробности из Скарви проходилось вытягивать буквально клещами. Детей забирали эльфы. В основном девочек, тех кто обладал хоть крупицей магического дара или был более-менее живого нрава, как несомненно обладающих большей жизненной силой. За всю историю деревни, обратно вернулся в деревню только один человек — Кольгримма. Остальных никто и никогда больше не видел. Взрослых мужчин, которые в кузнечном мастерстве уступали прочим, эльфы забирали в свою армию. Две сотни мужчин из деревни сейчас где-то воевали, проливая свою кровь за интересы эльфийского короля. Причем правитель, в случае отсутствия боевых действий, их мог переуступить другому королю, дабы не теряли квалификации, а заодно приносили доход от аренды. Однако такое количество стариков в деревне, составляющих четверть от населения, не лезло ни в какие статистические рамки. Скарви что-то мямлил про ответственность и заботу о старшем поколении. Страшная догадка пронеслась молнией в голове у Влада.