Вниманию всех пытливых! Ещё раз: ни разу не притронулась! тем более, к takifugu rubripes! Потому и жива. Хотя запросто могла составить компанию своему… кавалеру, что ли. Пусть так, пусть кавалеру. Но — не составила. Мимо рыбы она, мимо рыбы.
Кавалер, сдаётся, всякий раз куражился. Заказано заранее, блюдо от шеф-повара! Хоть попробуй, на язычок! Нет? А я вот, с твоего позволения… Ничего, что причавкиваю? Просто всё настолько вкусно! Так и будешь над пустой тарелкой? Бокал вина? Какого? Эй! «Henkel», брют! Бокал!.. Но хоть что-нибудь съешь? Ну нет так нет. Понимаю, диета. Эй! Ещё бокал «Henkel», брют! А мне — сакэ. Да, «Саваноцуру», молодец! И поторопи там Косяку, князя нашего, насчёт takifugu rubripes. А то жду-жду…
Дождался! Кристальная чистота мысли. Руки-ноги немеют. Спонтанная потеря координации. Язык не слушается: бе-ме, бе… Ураганный паралич опорно-двигательного, стоп-дыхание, всё. Подробности агонии — см. holliwood production. Лучше не см. Но что-что, эта вот досада вкупе с недоумением: нет же! как же?! я же профи! я же всё учё…
Сам не видел, не приглашён был. Однако, зная старину Макса, так и вижу, будто сам был там: да нет же! как же?!
И ведь говорил ему, сколько раз ему говорил!
А она — не притронулась тогда (слава богу, которого нет! или… есть?), она — мимо рыбы. Ведь искушение, ведь было! Попробовать, на язычок. Takifugu rubripes! Не каждый день, а то и раз в жизни, первый и… последний. На себе испытал! (Треска? Ну-ну!)
Косяку (князь, шеф-повар, да-да!) подверг себя сэппуку — втихаря, не афишируя, на заднем дворе. Лужа крови, кишки наружу. Никакой эстетики, сколь самурайцы ни провозглашай: смерть — это победа! Труп-то заберёте, самурайцы? Господин Мориидзуми, тут рядышком — от вашего консульства на Мойке до Конюшенной пешком. А то белые ночи, люди гуляют, мухи, амбрэ. От нас уже приехали, уже на месте, Вась-вась, Центральный район. Господин Мориидзуми? От вас кто-нибудь подойдёт? Чтобы сообща порешать.
Подошли. Сообща порешали. Тело забрали. Без комментариев.
Косяку ты, Косяку!
А точно он?
А кто?! Тетродотоксин (tetrodotoxin), знаете ли, только в рыбе-фугу и есть. Не знаете? Знайте! На порядок, на два порядка токсичней кураре. Задача (сверхзадача!) повара — соблюдение пропорций. Скушай йаду, но ровно столько, сколько потребно для эйфории. Чуть переборщил — ку-ку, мой мальчик.
Нет, не цирроз. Вскрытие показало. Тетродотоксин (tetrodotoxin). Фугу, тварь иглобрюхая!
Фугу? А разве у нас разрешено?
Запрещено. Повсеместно. Во избежание. Но — места надо знать. «Все флаги» на Конюшеной, было такое место, теперь нет. Косяку ты, Косяку! И ведь не ряженый киргиз-казах-узбек в кимоно! Подлинный, с токийской Гинзы! И нá тебе!
Дальнейшее — молчание. Везде нас подстерегает молчание и вмешивается, но мы должны быть начеку.
* * *
В этой стране стало страшно жить. Недавно случайно нашла в Интернете базу данных поиска людей http: //syim.com/baza. И главное, сделали вроде как для поиска утерянных родственников. Но здесь вся информация о каждом из нас: переписки с друзьями, адреса, телефоны, место работы, и, что самое страшное, есть даже мои обнажённые фото (правда, не знаю откуда). В общем, испугалась очень. Но есть такая функция, как «скрыть данные». Воспользовалась и всем советую не медлить. Мало ли что эти придурки могут сделать дальше!
Написал sd354wetsdg — 23: 16: 17
Глава 11
И вот имена сынов Измаиловых, имена их по родословию их: первенец Измаилов Наваноф, за ним Кедар, Адбеел, Мивсам, Мишиа, Дума, Масса, Хадад, Фема, Иетур, Нафиш и Кедма…
Или тоже из классики: Осоавиахим родил Освода, Освод родил Досаафа, Досааф родил Вдоама, Вдоам же оказался бесплоден.
Цокаем языком. Монотонное перечисление, но экая скрытая поэтика, экая! Тогда, чтоб мало не показалось, ещё:
Аглаонема — умеренно ядовит. Акалифа — ядовит. Алоказия — ядовит. Антуриум — ядовит. Аукуба японская — ядовит. Глориоза — сильно ядовит. Замиокулькас — умеренно ядовит. Катарантус — сильно ядовит. Кодиеум — ядовит. Крестовник миканиевидный, крупноязычковый — сильно ядовит. Кринум — сильно ядовит. Олеандр — ядовит. Пахиподиум — cильно ядовит. Плюмерия — сильно ядовит. Сингониум — ядовит. Стапелия — cильно ядовит. Хойя мясистая — ядовит. Ятрофа — cильно ядовит.
Спасибо, что не в столбик, без дубля на латыни, без особых примет: декоративно-лиственное, красиво цветущее, ампельное, капризное, не капризное, лазящие лианы! Поэтика, Ѣ!
А ты в её отсутствие поливай и поливай, ничего не спутай. Всё-таки подруга редкостная. Не каждый день (любой рехнётся), но просьба ненавязчивая… Относительно редко. При убытии за рубежи на недельку до второго то и дело. Тогда получается относительно часто. Всё относительно, всё.
Ключ запасной — только подруге редкостной, больше никому. Охранная структура в лице главы её, Виталия Аврумовича Евлогина, гарантирует.
— Не надо каждый раз повторять, Виталь.
— Не могу не повторить, Лиль. Строго по инструкции.
— Ты всегда строго по инструкции?
— Работа.
— В данный момент — работа?
— В данный момент — нет.
— Тогда послушай меня. Вот сейчас послушай и услышь…
— Лиль? Ли-и-иль?!
— Прекрати! Совсем с ума сошёл?! Мы же договаривались!
— Ни о чём мы не…
— Перестань! В Пулково опоздаю!
— Коне-е-ечно! Куда ж твой Юлик без тебя, куда ж ты без него! Вот просрём Испандии! Ноль — один, с пенальти, в дополнительное. Я так вижу. И никакой твой Бершик не спасёт. Ночь спать не буду, смотреть буду, чтобы только увидеть.
— Он никогда, никогда не пропускает. И не пропустит, запомни.
— Never say never.
— Виталь… Прости, ты сейчас в адеквате?
— Всегда!
— Что-то меня терзают смутные сомнения. Руку пусти, синяк будет.
— Не будет, я нежно.
— Давай без этих нежностей. Умничка, хороший мальчик! Значит, вот сейчас меня услышь. Поливать строго по списку, дозированно. Ничего не спутай. Сразу обнаружу, вернувшись. Тогда не обижайся! Всё! Пока-пока!
Тогда не обижусь. Не спутаю. Не впервой. Пока-пока!
— Виталь! Совсем напоследок!
— М?
— Слова забери обратно.
— Насчёт?
— Насчёт Испандии. Насчёт: ноль — один.
— Забрал, забрал.
— И чтобы больше никогда!
— Никогда, никогда!
— То-то же! Смотри у меня!
Never say never.
* * *
А я бы у неё посмотрел. Хоть как…
Уже не Дюймовочка. Но Суламифь. И вопрос, что краше.
Да не вопрос!
Два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями. Лёгкая, тонкая и стремительная, как секундная стрелка. По-моему, я кого-то цитирую, но это сейчас неважно, и это хорошо, что не помню кого. Влечение — род недуга. Отаку. Только и остаётся в её отсутствие, не в присутствии же.
Макс, хрéнов японофил, всё