Читать интересную книгу Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

Когда спина последнего чужестранца исчезла из виду, Квесадо отправился в винную лавку, где уже собрались несколько матросов с вновь прибывшего корабля. Зингарец устроился в уютном уголке возле камина, заказал вина и принялся наблюдать за моряками. Наконец он остановил выбор на мускулистом, загорелом аргосийском гребце, который был уже изрядно навеселе, и подсел завязать беседу. Квесадо приказал принести парню кружку горького эля и начал с того, что рассказал довольно соленый анекдот.

Гребец разразился хохотом, а когда успокоился, зингарец равнодушно спросил:

— Не с той ли ты галеры, что пришла сегодня вечером?

Аргосиец, допивая эль, молча кивнул.

— Торговая?

Гребец вскинул лохматую голову и с презрением уставился на собеседника.

— Вот ведь тупорылые чужеземцы! Спутать настоящий корабль с торговой калошей! — фыркнул он. — Это военное судно, дубина! Гордость короля Милона — «Арианус».

Квесадо хлопнул себя ладонью по лбу:

— О боги! Вот дурак-то! Он так давно вышел из порта, что я и забыл, как он выглядит. Но ведь этого флага с леопардами раньше не было. Откуда он взялся?

— Это пурпурные леопарды Пуантена, приятель, — важно проговорил моряк. — Галеру нанял ни больше ни меньше сам граф Пуантенский и сам ходил с нами в этот поход.

— Да быть не может! — воскликнул Квесадо, изображая крайнее изумление. — Наверняка это было просто какое-то дипломатическое поручение…

Пьяный гребец, подогреваемый вниманием собеседника, рявкнул:

— Это был самый жуткий поход! За тысячу лиг, а может, и дальше… Просто чудо, что пикты не перерезали нам глотки… — На этих словах он осекся, потому что один из боцманов «Ариануса» с каменным лицом положил ему на плечо тяжелую ладонь.

— Придержи язык, болван! — прорычал он, с подозрением глядя на зингарца. — Капитан ведь предупреждал, чтоб не трепались, особенно с чужеземцами! А ну заткни пасть!

— Будет исполнено, — пробормотал гребец. И, стараясь не встречаться больше глазами с Квесадо, уткнулся в свою кружку.

— Мне-то что, — зевнул Квесадо, равнодушно пожав плечами. — Здесь в Мессантии такая скука… Вот мне и захотелось почесать языком.

Он лениво поднялся, заплатил за выпивку и направился к выходу. Но за дверью выражение сонного безразличия тотчас исчезло с его лица. Квесадо быстро прошел вдоль причалов до убогого постоялого двора. Там зингарец немедленно потребовал ключ. Крадучись, будто вор, он поднялся на второй этаж.

Заперев на засов дверь, Квесадо задернул драные шторы, от тлевших на крохотной жаровенке углей зажег свечу. После чего, согнувшись над колченогим столом, написал гусиным пером на кусочке папируса короткое письмо.

Закончив, Квесадо скатал папирус и ловко запихнул его в медную трубку длиной не больше мизинца. Потом встал из-за стола, открыл стоявшую у стены клетку и достал сонного голубя. Трубку он привязал к лапе птицы, отодвинул штору, поднял раму и подбросил голубя. Крылатый вестник, сделав круг, исчез в темноте над бухтой, а Квесадо наконец позволил себе улыбнуться.

Девять дней спустя в далёкой Тарантии канцлер Вибиус Латро получил от королевского голубятника медную трубочку. Осторожно достал он папирус, развернул и, подойдя поближе к окну, прочитал:

«В Мессантию с небольшой группой людей прибыл граф Пуантенский. К.».

* * *

Когда рок нависает над королевством, о падении древних династий и могучих тронов предупреждают различные знамения. Не нужно даже обладать знаниями Зуландры Тху, чтобы увидеть: Дом Нумедидеса на краю гибели. И знаки неизбежного крушения видны повсюду.

Вести из Мессантии неслись на север. Их доставляли копейщики, лучники, меченосцы, прежние соратники Конана, люди, сражавшиеся бок о бок с киммерийцем в битве при Велитриуме. Причем кое-кто знавал Конана и по более отдаленным временам Большой Битвы, когда свирепому варвару удалось сломать боевые порядки пиктов… Это была старая гвардия, не забывавшая своего командира. Ветеранов поддерживали и воины помоложе, уставшие от службы у венценосного маньяка, пренебрегшего покоем и процветанием государства ради извращенных прихотей и безумной мечты о бессмертии.

За те несколько месяцев, что Конан пробыл в Мессантии, многие из воинов — кто выйдя в отставку, кто попросту сбежав со службы — направились на юг, в Аргос. Вместе с ними по тайным тропам двигались в ту же сторону оборванцы и бродяги из Пуантена, Боссонии, северного Гандерланда, кордавские бандиты, обедневшие тарантийские рыцари, а также искатели приключений всех мастей.

— А эти откуда взялись? — изумлялся Публий, стоя вместе с киммерийцем возле большого шатра, при виде группы потрепанных всадников, въехавших в лагерь. Лошади под седоками тощие, сбруя драная, доспехи у воинов ржавые. Всадники все сплошь заляпаны грязью. Кое-кто даже ранен.

— Ваш бедолага-король нажил себе немало врагов, — ухмыльнулся Конан. — Мне все время докладывают о прибытии то каких-нибудь рыцарей, которых он лишил земель, то аристократов, над женами или дочерьми которых он надругался, то о торговцах, у которых он отнял товары, то о простых работягах, восставших против спятившего монарха. А эти парни объявлены Нумедидесом вне закона за подстрекательство.

— Тиран сам обрек себя на гибель, — проговорил Публий. — Сколько же у нас теперь людей?

— Вчера перевалило за десять тысяч.

Публий присвистнул:

— Ну и ну! Надо прекратить набор, пока ещё есть деньги. Сколько бы ты ни добыл сокровищ, все растает, как весенний снег, если мы наймем солдат больше, чем позволит карман.

Киммериец потрепал собеседника по плечу:

— Придется тебе, казначей, постараться, чтоб никто из ястребов не остался голодным. А я сегодня пытался выпросить у короля Милона разрешение расширить лагерь. Но он только пыхтел от злости! И людей наших, дескать, в Мессантии слишком много, и в городе из-за них все кувырком, и цены поднялись, и мордобития стали чаще. Поэтому, говорит, придется нам перебираться куда-нибудь либо выметаться вон из Аргоса.

Публий нахмурился:

— Пока идут учения, необходимо держаться поближе и к морю, и к городу. Ты ведь гоняешь парней до седьмого пота. А накормить десять тысяч глоток — нешуточное дело.

Конан пожал плечами:

— Ничего не поделаешь. Завтра мы с Троцеро отправимся подыскивать новое место для лагеря. Зато следующее полнолуние встретим уже по дороге в Аквилонию.

— Это ещё кто такой! — неожиданно воскликнул Публий, указывая на солдата, который отдыхал после утренних учений и подошел слишком близко к шатру командующего. Парень этот, видно, перебрал пива: колени у него подгибались, и он, споткнувшись о случайный камень, едва не свалился. Заметив недалеко от себя Публия и Конана, солдат сдернул с головы мятую шапчонку, поклонился — да так низко, что чуть не опрокинулся, — выпрямился и поковылял обратно.