— Плох тот михайловец, что не готов уделить время боевому другу Игорь Матвеевич, — обратился он к Шапенбаху, — вы нам пока не нужны, можете уделить немного времени своему другу.
— Спасибо, ваше превосходительство!
Через полчаса они сидели в ресторане в отдельном кабинете и отмечали встречу. Марченко чувствовал себя немного неуютно, зная, что среди бинтов на руке у него находится миниатюрный радиопередатчик, и находящиеся недалеко люди Оргулова его слышат и подстраховывают. Но увлекшись разговором, они поведали друг другу о военной карьере, вспомнили и перемыли косточки всем знакомым. Марченко рассказал краткую историю своих боевых похождений в Восточной Пруссии, что произвело впечатление на его сокурсника.
— Да, Леха, — воскликнул захмелевший Шапенбах, — пришлось тебе хлебнуть лиха.
Марченко мрачно опустил глаза в тарелку и ответил:
— Все хлебнем.
Шапенбах, сразу протрезвев, с интересом глядел на своего друга.
— Не стоит, Леха, мы отомстим.
— Надеюсь.
— Ты, кстати, где остановился? — попытался перевести разговор со щекотливой темы Шапенбах.
— Да тут недалеко… — И, выдержав паузу, начал тот основной разговор, ради которого была затеяна эта вся встреча.
— Слушай, Игорь, мне нужен твой совет, может быть даже помощь.
Его собеседник чуть подобрался.
— Для друга все что угодно.
— Игорь, все не так просто. Я не знаю, к кому идти с моей проблемой, вот может, ты что посоветуешь? Дело государственной важности.
— Говори! — сразу насторожился Шапенбах.
— Не знаю, с чего начать… Ну в общем, есть у меня дальняя родственница по линии матери. Они еще в середине прошлого века эмигрировали в Австралию, и там занимаются медикаментами. До начала войны она приехала в Россию, налаживать деловые связи. Екатерина, так ее зовут, уже неделю в городе и хочет пожертвовать госпиталю, где работает ее императорской высочество великая княгиня Ольга Александровна, две машины, полные лекарств и перевязочных материалов, ну сам понимаешь, чтобы устроить рекламу, а потом уже за деньги начать поставки. И лекарства у нее очень даже неплохие, у нас таких не делают. Но она не знает, как подступиться, все-таки лицо императорской фамилии.
— Ну, — фыркнул Шапенбах, — это дело поправимо. Правда, нужно будет… — он не стал продолжать, но Марченко понял, что это намек на взятку.
— Игорь, это присказка, а сказка будет дальше.
Тот ухмыльнулся, мол, продолжай, а Марченко в душе обиделся — вот что значит штабной офицер.
— Она в городе неделю и случайно услышала странный разговор двух приезжих поляков, которые думали, что она австралийка, и поэтому сильно не скрывались. И в этом разговоре мелькали слова бомба, княгиня, штаб фронта.
За столом повисла пауза. Шапенбах понял, куда клонит его сокурсник, и подался вперед.
— Ты же знаешь, я немного польский знаю, и Катя мне показала этих людей, и три последних дня я и мой денщик за ними следили, чтобы было с чем идти.
— И что?
— Ну в общем, их пять человек, это те, кого я смог зафиксировать. Они члены какой-то польской бомбистской террористической организации и собираются обвешаться бомбами и взорвать штаб фронта, телеграфную станцию и, главное, госпиталь, где сейчас работает великая княгиня Ольга Александровна. Я вот думаю, как с таким материалом идти к жандармам?
Шапенбах вскочил и стал мерить кабинет быстрыми шагами, продумывая ситуацию. То, что он ему поверил, — сомнений не было. С некоторой грустью Марченко получил подтверждение словам Оргулова: "Сразу ухватится, чтобы устроить цирк с клоунами и раскрыть заговор. Карьерист есть карьерист".
— Ты уверен? Ты их опознать сможешь?
— Конечно! — уверенно ответил Марченко. Он фотографии и кинофильмы бомбистов, присланные прапорщиком Артемьевой, изучал особо тщательно и ошибиться не мог.
— Хорошо, Леша, когда ты говоришь, они должны выступить?
— Завтра.
— Пойдем.
Шапенбах бросил на стол деньги, а на попытку соратника что-то возразить, он только отмахнулся. "Раньше за ним такой расточительности не замечалось", — прокомментировал про себя Марченко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Через час, когда на улице уже начало смеркаться, они стояли по стойке смирно перед непосредственным начальником Шапенбаха, тем самым полковником Заболотным, который, внимательно выслушав доклад своего подчиненного и его друга, некоторое время с особой дотошностью, больше достойной матерого жандарма, выяснял подробности. Но тут Марченко был подготовлен основательно — Оргулов тщательно проработал весь план и нюансы легенды. Судя по тому, как изменилось лицо полковника, он поверил рассказу от начала и до конца. Резко поднявшись, приказал офицерам дожидаться его возвращения, вышел из кабинета.
Прошло не меньше часа, когда он вернулся в сопровождении жандармского ротмистра, видимо из контрразведывательного отдела, который снова стал долго выпытывать, что и как знал Марченко, въедливо ловя на мелочах. Заодно на всякий случай проверил отпускные документы, но тут все было нормально — полиграфическая техника потомков оказалась на высоте. Убедившись в точности и верности рассказа, тоже кивнул головой.
— Вроде говорит правду.
Марченко поднялся со своего места.
— Да как вы смеете?
Безымянный ротмистр поднял руку.
— Капитан, вы сами должны понять, то, что сообщили, весьма важно, и это нужно проверить.
В разговор вмешался молчавший до этого Шапенбах:
— Господин ротмистр, вам не кажется, что мы теряем время и рискуем жизнью лица императорской фамилии. Может, будем действовать?
Жандарму не совсем понравилось такое отношение, но видимо, ему были даны соответствующие указания, и через двадцать минут Марченко с двумя жандармскими чинами ехал в машине по указанному адресу, где, по данным Артемьевой, должны были храниться заготовки для взрывных устройств. Его в бой не пустили, раненая рука все-таки мешает, да и как свидетель он заслуживал особого отношения, а в дом ворвались казачки и несколько жандармов. Раздался стук, звон разбитого стекла, дикий женский крик и серия выстрелов.
"Вот оно началось…" — подумал Марченко и увидел, как с крыши спрыгнул человек и побежал по улице.
* * *
Я через ретранслятор внимательно слушал все разговоры Марченко, и когда началось выдвижение групп захвата к фигурантам, связался с Катериной и Малым, который держали под контролем дом, где засел глава, а точнее куратор этой компании.
— Белка, Кукушка, пошло выдвижение, будьте готовы.
— Усегда готова! — вякнула Артемьева, подражая Папанову. Что-то она стала слишком игривой.
— Готов, — подтвердил Малой, вышедший на позицию.
Перед отправкой Марченко в город план пришлось немного подкорректировать, учитывая какой анализ ситуации буквально через несколько часов после передачи всей накопленной информации по странной группе пришел от Семенова. Он даже сам вышел на связь по закрытому каналу.
— Сергей Иванович, во что вы там опять вляпались?
— Думал, вы мне расскажете.
— Аналитики проанализировали переданную вами информацию и схватились за голову, такого никто ожидать не мог.
— А можно поподробнее?
— Подробнее? Группа действительно состоит из поляков, но руководит ею этнический австриец. Мы его пробили по архивам того времени, но имеются только косвенные данные, что это офицер австро-венгерского генштаба, который потом будет заниматься разработкой Пилсудского и курировать организацию вооруженных сил и спецслужб независимой Польши. В общем, матерый разведчик, и такого должны брать спецы, иначе постреляет народ. Что-то вроде австрийского Сиднея Рейли. О покушении, которое вы нарыли, никто ничего не знает, видимо, они погорели еще на этапе планирования. Если получится взять этого резидента, уже сильно подкорректируете реальность.
— Вас понял, постараемся чисто сработать. Если местные не возьмут, то просто завалим его.
— Каким образом?