Шут нервно мерил комнату шагами. После Миртиной уборки в его покоях стало непривычно свободно, и как-то даже легче дышалось. И сейчас он был рад, что пол не загроможден хламом, за которым могла бы укрыться еще одна враждебная сущность. На самом деле Шут никогда особенно не любил эту комнату… Что-то в ней было не так, а что — он понять не мог, поэтому и проводил в ней не так уж много времени. Только спал да самозабвенно предавался тренировкам, благо высокий потолок позволял даже крутить «колесо» на перекладине.
Вскоре осторожный стук возвестил о приходе слуги с вином. Шут отворил дверь — на пороге оказалась все та же Мирта с большой бутылью и корзиной, полной апельсинов. Зимой в Золотую их привозили из далеких южных земель, и стоили оранжевые плоды весьма недешево, но жители Чертога могли позволить себе такую роскошь. Вино же было местное, из Южного Удела, а потому поставлялось ко двору едва ли не бесплатно.
— Вот те на! — воскликнул Шут. — Сама на кухню пошла? А за костюмом когда?
— Он здесь, господин, — девушка подала ему корзинку. Присмотревшись, Шут понял, что замечательных апельсинов в ней не так уж и много, ровно столько, сколько нужно, чтобы скрыть аккуратно уложенный на дно наряд мадам Иголки.
— Да, у тебя голова не репой набита, — рассмеялся он.
Апельсины все были такие, что и королю подать не стыдно — крупные и спелые, не иначе как матушка Тарна сама выбирала. Шут поставил корзину на стол и первым делом откупорил бутыль с вином.
— Будешь? — спросил он служанку. Та лишь головой качнула. — Ну и зря, — сам Шут с удовольствием сделал большой глоток, позволив вину приятно согреть горло, благодатной горячей волной скатившись до самого нутра. Не ферестрийское, конечно, но весьма хороший сорт. Мирта продолжала нерешительно мяться у двери. — Что-то не так?
— Там… вас человек какой-то видеть желает.
Шут приподнял бровь:
— Что за человек? Откуда?
— Я не знаю… он не представился, сказал, что очень важно, — Мирта смущенно теребила край передника. — Он в людской сидит. На дворянина не похож, на слугу тоже. Пришлый какой-то. Из города.
— Ну, так позови его сюда, чего сидеть-ждать?
— Он не хочет, — девушка выглядела растерянной. — Говорит, не нужно, чтобы его видели особо. Капюшон на глаза надвинул… Странный.
— Чего ж делать… придется идти, — Шут еще раз глотнул вина, утер рот ладонью и, подхватив один из апельсинов, направился к выходу. — Ах, да… — здравая мысль вдруг пришла ему в голову. — Ты уже успела рассказать кому-нибудь о том, что здесь произошло? — он указал на шкаф.
— Нет, господин.
— Точно?
Мирта кивнула.
— И не рассказывай. Очень буду тебе благодарен, — Шут подмигнул ей и вложил в худенькую ладонь апельсин. Набросив на плечи простую темную куртку, он пропустил смущенную подарком девушку вперед, а сам запер дверь и поспешил следом за Миртой.
В людской, где обедали и отдыхали слуги, всегда стоял гомон, звякала посуда, кто-то тренькал на старом восьмиструнном тарфе, сновали туда-сюда неугомонные дети, наполняя комнату перезвоном тоненьких голосков. И в эту привычную музыку простой жизни вплеталось странное чуждое молчание человека в темном плаще, целиком скрывавшем и лицо, и фигуру. Завидев Шута в обществе Мирты, незнакомец все так же безмолвно встал и вышел на хозяйственный двор, не затворив за собой дверь до конца. Шут скользнул за ним, оставив девушку выслушивать нетерпеливые расспросы других слуг.
10
Странный гость ждал в тени амбара. Едва Шут приблизился, мужчина неожиданно взмахнул рукой, и в воздухе свистнул небольшой округлый предмет. Шут поймал его машинально. Обычная луковица.
— Похоже, вы и впрямь, тот, кому я должен передать это послание, — загадочный человек извлек из складок плаща какую-то вещицу размером с мизинец. Он уже почти протянул ее Шуту, но в последний момент отдернул руку. — Только почему вы одеты так неподобающе? — цепкие глаза смерили его с головы до ног. — Ответьте мне на один вопрос, и я пойму, действительно ли вы королевский шут. Кто выиграл в престолы в Улье?
«Похоже, этот малый не намерен терять время на окольные разговоры» — подумал Шут с уважением.
— Никто, — едва заметно улыбнулся он. — Мы слишком устали, чтобы довести партию до конца.
— Что ж… это так. Держите, — небольшой легкий предмет лег ему в ладонь, а мигом позже незнакомец растворился в темноте, канув куда-то между сараями. Шут порядком продрог без плаща, поэтому он, не задерживаясь, поспешил обратно в людскую, а оттуда — к себе. Только заперев дверь на засов, он раскрыл ладонь, чтобы разглядеть то, что вручил ему таинственный гость, так и не показавший своего лица.
Тугой узкий сверток из плотной холстины. Шут развернул его, обнаружив внутри полоску огненно-алой ткани с бубенчиком на конце. Обрывок манжета с его осеннего костюма… Он расправил кусочек материи в поисках послания и нашел его тут же: тонкие изящные буквы стремительно прочертили короткую строку:
«Прибудь, как можешь скорее. Ждем с кораблями. Ты очень нужен».
Шут медленно опустился на край постели.
Элея.
Можно даже не сомневаться, что послание — от нее. Шут почувствовал, как остро защемило у него сердце, как неожиданно сильно застучало о ребра. Он прижал обрывочек к груди, пытаясь справиться с непонятно откуда накатившим волнением.
Элея, Элея… Королева… Как она там? Что случилось? С какими кораблями он должен приплыть? С военными судами Белых островов?.. Она ждет его. Это главное. Ждет уж верно не для того, чтобы посидеть вечерком у камина, предаваясь воспоминаниям о жизни в Золотой. Что-то произошло… Не беда ли какая?
Когда Шут погасил свечи и лег в постель, сон никак не желал забрать его в свои объятия. Мысли, разные мысли одна другой беспокойнее, терзали ум. Элея, Элея… Как добраться до нее поскорее? Как покинуть Руальда сейчас, когда война на пороге? Где взять денег на дорогу? Все его сбережения остались в походном мешке у Хирги… А с момента возвращения в Солнечный Чертог, он не считал себя в праве заявится к рачительному господину Верлею и попросить расчета за последние месяцы. Мрачной своей физиономией и нелюдимостью он разве что пару медяков мог заслужить. Да и то навряд ли. Кое-какие деньги у Шута, разумеется, были — как без них? Но для того, чтобы не задумываться о ценах за пределами дворца, ему пришлось перетрясти все свои вещи в обеих комнатах. И даже продать кое-что, ибо мысль о возвращении на должность веселого дурака претила неимоверно.
«Впрочем…» — подумал Шут, — кажется, период затворничества подходит к концу… — Он почувствовал, что устал от своей тоски, что она противна ему. — Где твое чувство юмора, а, господин Патрик? — упрекнул он себя, впервые за последние месяцы окончательно осознавая, до чего сильно превратился в размазню и тряпку. — Сколько же можно себя жалеть? Ну уехала Элея, ну сдурел Руальд… жизнь-то не кончена. Не пора ли посмеяться над собой и вспомнить, кто я есть?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});