— Мы никогда не вернемся?
— За вами будут хорошо ухаживать. Вы можете считать, что отправляетесь в рай.
— В рай?
— Для вас это будет раем. Никто, если бы у него был выбор, не остался бы здесь.
— А зачем мы вам нужны? Это вы устроили пожар?
— Нет. Мы не устраивали пожара.
— Почему вы провели нас мимо Кэстл Хилл и завала? Там никого не было…
— Мы не хотели, чтобы нас видели. Если бы нас заметили, то мы не смогли бы вам помочь.
— Моя Мойра… я видел, как огонь охватил ее. Я никогда не забуду, как она кричала. Она пылала, как
— Но ведь мы спасли вас, не так ли?
— А почему вы не могли спасти Мойру?
— Потому что это видели другие. Люди, которые остались там. Мы не могли позволить им видеть нас.
— Если вы можете пройти сквозь огонь, почему вы…
А потом начиналось снова:
— Должно быть, это дом Матерсов. Здесь живет менеджер нашей страховой компании. Он в этом участвует?
— Он ничего не подозревает.
— Вы хотите сказать, что он мертв?
— В данный момент мертв по отношению к внешнему миру.
Разговор продолжался, и я отчаянно напрягал слух, чтобы услышать еще хоть что-нибудь, но они уже находились далеко от меня…
Судя по ответам великанов, для них и для Миранды, до того, как я сумел задеть ее за живое, жители «Шатай представлялись лишь персонажами пьесы. Отвечали они ровно, примирительно и правдиво — насколько это им позволяли обстоятельства — впрочем, сообщали они очень немногое.
— Откуда вы пришли?
— Вы увидите.
— Вы те самые ребята, которых я встретил вчера в городе?
Тут только я сообразил, что великанов было больше, чем я успел увидеть, гораздо больше, чем их могло быть в лагере. Там обреталось не более двух десятков. А мост, даже у меня на глазах, перешло по меньшей мере сорок человек.
Из обрывков разговоров я понял, что великаны очень старались, чтобы их не заметили те, кто спасся от пожара самостоятельно. Всех, кто оказался здесь, они провели через огонь по маршруту, который позволял избежать любопытных глаз.
Наконец поток людей, переходивших мост, иссяк. Спустя несколько минут появились еще три фигуры — две большие и одна маленькая.
Это были Грег, Миранда и еще один великан, которого они называли Вэсли.
Когда Вэсли оказался прямо у меня над головой, он заговорил.
Даже теперь, после всего, что мне довелось увидеть за последнее время, я был несказанно удивлен странным наречием, на котором великаны изъяснялись между собой: то не был английский середины двадцатого столетия. Да, они говорили по-английски, и я мог понять почти все. Однако многие слова звучали совсем не так. Изменилось произношение, к тому же они использовали в разговоре идиомы, так что некоторые фразы были абсолютно непонятны.
Вэсли сказал примерно следующее:
— Пожалуй, это уже все. Там больше ничего не осталось, кроме стасиса и двух человек в нем. Кто пойдет обратно?
— Я пойду, — заявил Грег.
— Мы пойдем вдвоем, — возразила Миранда. Мне не было видно Вэсли, но я почувствовал, что он колеблется.
— Ладно, — после паузы согласился он.
— И стасис исчезнет сразу перед рассветом, — сказала Миранда.
— Конечно. Тогда ты должна там быть, а если тебя там не будет…
Грег произнес какое-то совершенно незнакомое слово, но смысл его не вызывал сомнения. Вежливый вариант перевода — «уходи отсюда».
Вэсли ушел. Он пересек мост и скрылся в роще.
Слегка повернувшись, я мог довольно хорошо видеть Грега и Миранду, потому что они остановились неподалеку от моста и не смотрели в мою сторону.
На них были надеты точно такие же костюмы, как и на остальных. Под пластиком угадывались только плавки. По спинам катился пот, и я удивился, почему они не снимают или хотя бы не распахивают костюмы. И еще мне показалось странным, что технология, способная создать такую легкую одежду для защиты от самого жестокого огня, не сумела сделать еще один небольшой шаг и обеспечить внутри костюма подходящую температуру.
— Что ж, — прервала молчание Миранда, — пойдем обратно.
— И будем ждать до рассвета?
— Да.
Грег рассмеялся.
— Чтобы я был у тебя под присмотром, дорогая? Ждешь, когда я сделаю неверный ход.
— Следующий неверный ход, — спокойно уточнила Миранда.
Грег снова рассмеялся.
— Ты самая настоящая идиотка. Вы все идиоты, ты и те, что стоят за этим. Когда вы увидите, что не можете удержать меня, вы поймете, что лучше было бы вообще отказаться. Ты же знаешь, я покончу со всеми вашими идейками.
— Мы знаем, — ответила Миранда, и я услышал в ее голосе нотки отчаяния. Но у тебя, возможно, ничего не выйдет. Очень многое может случиться. Очень многое…
Уже в третий раз Грег оглушительно расхохотался. Это был смех дикаря, испорченного ребенка, считающего, что он — центр всего мира. Это был смех самого натурального бандита.
— У Джоты есть один маленький талант, — заявил, насмеявшись вдоволь, Грег, — а у меня есть Дар. Тем не менее, Джота действительно может быть полезен. Тут я с тобой согласен. Именно поэтому я и должен позаботиться о том, чтобы твои намерения относительно Джоты не осуществились. Поэтому сними-ка, детка, свой костюм.
— Я не могу, мне нужно вернуться и…
— Ты никуда не будешь возвращаться, дорогая. Во всяком случае, не в стасис. И через мост ты не пойдешь. Больше ты никуда не двинешься.
Возможно, в этот момент я бы не удержался и вылез наверх, но тут мост исчез с такой беззвучной быстротой и неожиданностью, что я чуть не вскрикнул.
Мост не сгорел, не растаял в воздухе и не померк. Он просто перестал существовать.
Миранда сделала шаг в сторону и повернулась, как-будто собираясь бежать. Грег протянул длинную руку и небрежным тычком сбил ее на землю.
Стоя над ней, он спокойно проговорил:
— Но прежде чем я тебя убью, дорогая, я хочу тебе сказать, что все можно было организовать гораздо лучше, если бы мне не мешала ты. Стасис исчезнет перед самым рассветом, верно? И тебе нужно было взять тех двоих и вывести их наружу, а потом вернуться обратно самой, так? Они останутся здесь и будут жить дальше, а ты, живая и невредимая, вернешься домой, я прав?
— Да, — ответила Миранда.
— В стасисе осталось еще два запасных костюма для тех двоих, чтобы ты могла их вывести, верно?
— Да.
— Однако их там нет.
Миранда быстро села.
— Я следила за ними все время…
Он засмеялся.
— Я знаю. Поэтому я заставил Вэсли переместить их. Он не очень-то радовался по этому поводу, но жить-то всем хочется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});