Володя терпел, терпел и перебил:
— Итак, насколько я понимаю, Горелов тебе ничего не сказал!.. Понимаешь, тут есть моя вина. Приходил шофер… Ну, тот, которого ты заподозрил… Одним словом, Горелов уже знает, что следствие сначала пошло по неправильному пути, заподозрив ни в чем не повинного шофера, а затем невиновность Куприянова была установлена и…
С Фомина мгновенно слетела веселость.
— Вот что, Киселев!.. Я тебе очень благодарен за то, что ты оперативно сообщил в милицию имя потерпевшего. (Володя шутовски раскланялся, прижав ладонь к груди.) Слушай, ты можешь не валять дурака?! — вспылил Фомин. — Я тебя прошу, Кисель, не лезь ты в это дело. Оно не для сыщика-любителя. Тут не четыре фотоаппарата и не дурачок Жора Суслин… Тут… — Фомин осекся. По его лицу было видно, что он и так наговорил лишнего. — Давай не портить нашу старую дружбу! — потребовал Фомин.
— Давай! — уклончиво ответил Володя. «Дружбу! — саркастически подумал он. — Как бы не так!»
Володя позволил Фоме катить инвалидный экипаж до больничной проходной, где простился с Фомой и Валентиной Петровной. Обратно он возвращался не торопясь. Толкнет одно колесо, потом другое. Но вдруг коляска пошла сама. Володя оглянулся и увидел, что ему на подмогу пришел Леха.
— У меня сегодня отгул, — рассказывал Леха. — С утра я посетил военкомат. Говорю — так и так, мой год уже давно прошел, а вы меня до сих пор не призвали. Они не могут ничего толком объяснить. Тогда я пробился к военкому. Мы с ним обстоятельно поговорили о международном положении, и он мне обещал, что возьмет меня на учет. Когда понадоблюсь, вызовет. Говорит: сам не ходи, я тебя вызову. Приятно, Владимир Александрович, пообщаться с умным человеком…
Володя подумал, что военком действительно поступил умно. Вообще в Путятине можно разделить людей на умных и глупых по их отношению к Лехе из XXI века. Кто над ним смеется, тот сам дурак.
— Я недавно с одним писателем познакомился, — продолжал Леха. — Большой талант. Трудится сейчас над киносценарием на современную тему. А денег ни копейки. Я ему предлагал: возьми у меня. Не берет. Тогда, говорю, устраивайся на грубейшую, грязнейшую работу. Он удивился и спрашивает: золотарем прикажешь идти? Я чувствую, что до него не доходит важнейший принцип будущего XXI века. Объяснил популярно, в чем заключается благородство тяжелой, грязной работы. Вижу — понимает… — Леха выдержал паузу и торжественно произнес: — С сегодняшнего утра Игорь Шемякин работает здесь, в больнице, истопником. Я вас непременно с ним познакомлю.
Игорь Шемякин? Это имя и эту фамилию Володя уже где-то слышал. Он напряг память. Ага, вот оно что… Про Игорька Шемякина говорил Васька. Игорек Шемякин живет на Фабричной, дружит с ребятами из компании желтых касок, они его считают своим парнем, бывают у него дома. Игорек рассказывал Гире, предводителю желтых, что той ночью на Фабричной появлялся какой-то старый «Запорожец». Игорек сам не видел, но его бабушка не спала и видела своими глазами… Очень интересно… А Леха говорит об Игоре Шемякине как о большом таланте. Тут что-то есть. Далеко не о каждом Леха будет говорить с восторгом. Чем же его покорил этот друг и покровитель желтых касок?
Тем временем Леха сбегал в больничную котельную и, вернувшись, сообщил, что Игорь скоро освободится.
— Леха, — спросил Володя, — а ты с Сашей Гореловым случайно не знаком?
— Знаком! — ответил Леха довольно безразлично. — Он до армии работал в нашей бригаде.
— Ну, и как он?
— Мы с Гореловым разные люди… — Леха задумчиво помолчал. — Совершенно разные. Наши жизненные цели не сходятся… Как бы вам это объяснить попонятней?.. Приведем такой пример. Горелов высадился на незнакомой планете. С чего он начнет? Он поставит домик, огородит палисадником и так далее. Тогда как первый параграф устава звездоплавателей требует при высадке на незнакомую планету прежде всего установить контакты с ее обитателями, сообщить им основные данные о нашей земной цивилизации.
— Домик с палисадником тоже кое-что сообщит инопланетянам о жизни на Земле, — заметил Володя. — Но ты, Леха, значит, не взял бы Горелова с собой в звездный корабль?
Леха недовольно помотал головой.
— Вы, Владимир Александрович, неправильно ставите вопрос. Повторяете типичную ошибку представителя двадцатого века, когда господствовала теория отбора наиболее достойных… Так вот, я бы Горелова с собой взял. Прежде всего потому, что Горелову необходимо приобрести более широкий взгляд на жизнь, подняться над буднями. Путешествие на звездолете его изменит, несомненно. Он научится мыслить в масштабе Вселенной, избавится от замкнутости, индивидуализма. В двадцать первом веке, — продолжал Леха с воодушевлением, — самым большим пороком будет считаться индивидуализм. И не потому, что индивидуалист ничего не дает обществу — оно и без него сыто и одето! — а потому, что он обкрадывает самого себя…
— Верная мысль! — заметил Володя. — Значит, Горелов, работая в бригаде грузчиков, держался особняком, ни с кем не дружил?
— Ни с кем. — Леха таинственно понизил голос: — Я попытался вступить с ним в контакт по принципу обмена не словами, а мыслями, к которому человечество придет в двадцать первом веке, но безуспешно. Его мозг окружен непроницаемой оболочкой… — Леха озабоченно постучал себя по голове, прислушался и еще постучал: — Видите ли, Владимир Александрович, науке известны разные способы психозащиты…
Леху, если он заговорит о психозащите, нельзя останавливать, перебивать. Володя слушал внимательно и время от времени поддакивал. Ничто не действовало на Леху так благотворно, как уважительное внимание. Постепенно он успокоился. Володя вылез из своего экипажа, и они с Лехой уселись на садовую скамейку, рядом с двумя стариками.
Старик в поношенном ватнике рассказывал старику в больничной пижаме, как ночью ему почудилось, будто залезли в голубятню. Он вскочил, выбежал из дома… Возле голубятни никого, замок цел. Но зря птица шуметь не станет. Голубятник выглянул на улицу и увидел двоих мужчин. Вроде бы чужие, не посадские. Но в ночной час и своих не узнаешь, тем более что со спины и далеко. Разговор про голубей Володю немного раздражал. Посадские старики-голубятники большей частью барыги. Никакой любви к гордой птице, только рубли на уме, продать, нажить, обдурить юнцов…
— А вот и Игорь! — обрадовался Леха.
Из черной дыры, ведущей в котельную, показался верзила в синем казенном халате. Истопник-писатель выглядел лет на двадцать, не больше. Знакомясь с Володей, вытащил из кармана халата замасленные концы и стал усердно, напоказ тереть руки:
— Я грязный! Испачкаетесь!
Володя терпеть не мог мужского кокетства. Честному Лехе кажется, что под его влиянием большой талант проникся любовью к грубейшей, грязнейшей работе. Как бы не так! Типичный практицизм и дальний расчет деловых людей от литературы. Этот истопник-писатель уже сейчас сочиняет фразы для будущих интервью. «Кем я только не побывал в юности! Даже истопником в маленькой провинциальной больнице. Нигде мне так не писалось и не мечталось, как там, у пылающей топки…»
— Это вы, что ли, с Гореловым в одной палате? — свысока спросил Володю истопник-писатель, продолжая вытирать руки почерневшими концами.
— Он со мной, — сухо уточнил Володя.
— Лежит, помалкивает? — Истопник-писатель нехорошо усмехнулся. — Правильно делает! — И, встав в позу, продекламировал: «Молчи, скрывайся и таи и чувства и мечты свои!..» — Прищурился и посмотрел на Володю: — Дальше знаете?
— «Пускай в душевной глубине и всходят и зайдут оне…» — Володя поднялся и поковылял подальше от напористого интеллектуала.
— «Мысль изреченная есть ложь»! — проорал ему вслед истопник-писатель.
Больные с ближних лавочек перепуганно оглянулись.
— «Лишь жить в самом себе умей…» — машинально бормотал Володя, ковыляя вверх по лестнице. — Ну и долдон!
Однако Володя уже прекрасно понимал, что истопник-писатель Игорь Шемякин никакой не долдон… И не собрат Лехи по несчастью! Никоим образом. Он человек бесспорно неглупый, имеющий свою цель, готовый одолеть любую преграду на пути к этой цели. Все эти качества делали для Володи еще более загадочным появление Игоря Шемякина в больнице в роли истопника. «Горелова он явно не любит. Знает, что Горелов не хочет помочь следствию… Любопытно!!!»
Неожиданное появление Шемякина нанесло некоторый урон детективному сюжету, сложившемуся в воображении Володи. Но кое-что прояснилось, встало на свое место.
В коридоре второго этажа Володя встретился с унылым Анатолием Яковлевичем. У Бедного Мишакова был вид возвращающегося с похорон. Володе он улыбнулся робко, как бы извиняясь за то, что без позволения заходил в его палату.