жёны, Иберии тоже не понравилось.
— Слушайте, я не семейный психолог, я — солдат. Поэтому, как по мне, так вам остаётся только подчиниться, — рассудил Лайз, ведь, по его мнению, там особо и нечему было подчиняться. Наоборот, этот безнадёжный романтик считал, что быть женой — это господствовать. Ведь брак ограничивает мужчину, а женщине даёт сплошные преимущества.
Я коротко кивнула, отпуская его. Закончив ужинать в одиночестве, я в итоге взяла передатчик, чтобы выйти на связь. Но не с Индрой. Я чувствовала себя более виноватой в этой ситуации перед Иберией и хотела ему всё объяснить. Но когда я попросила Адсона соединить меня с боссом, он отправил меня к Индре.
— Не сбрасывай, Эла! — выпалил он вместо приветствия.
Похоже, молодой босс отдал приказ переключать все мои звонки на его передатчик. Я молчала, прислушиваясь: кажется, Индра искал уединения. Очередное совещание или переговоры? В отличие от меня ритм его жизни никогда не менялся.
— Ты не хочешь меня видеть, я понимаю, — его голос звучал максимально мягко. — Но выслушать меня ты хотя бы можешь? Я сейчас далеко от дома, не в Тавросе, и точно не трону тебя. Можешь расслабиться и поговорить со мной?
— Да, — ответила я напряжённо, и он шумно вздохнул.
— Для начала ты должна понять: я не собираюсь принуждать тебя. Я знаю, тебе претит близость, я это понял. Но дело не только в этом. Если бы мне был интересен только секс, я бы уже давно добился своего, поверь. А я просто устал притворяться. Я устал ждать, когда ты сама заметишь. Я не знал, что моя откровенность сделает лишь хуже… — Он глухо выругался. — Но теперь ты всё знаешь, и я готов ждать дальше. Я сделаю так, что ты сама этого захочешь, просто доверься мне.
— Никогда.
Выдержав паузу, Индра раздражённо хмыкнул.
— Вот как? Я настолько отвратителен тебе?
— Ты, блин, о чём?! Ты мой брат!
— Я тебе не брат! — отрезал он холодно, и я вздрогнула. — Мы с тобой не родственники. Понимаешь?
— Это ты, похоже, не понимаешь, чего мне стоило стать твоей сестрой! — прошипела я. — Мы — родственники! Ты сам признал меня! А теперь снова отрекаешься?! Как ты можешь слать к чёрту три года унижений и издевательств?! Может, для тебя они ничего не значили, но для меня они значили всё. И теперь я хочу называть тебя братом! Я заслужила это! Это больше, чем то, на что ты хочешь это променять! Это лучше любых других уз!
— Ладно. Хочешь называть меня братом? Давай, делай и говори, что пожелаешь, я тебя ни в чём не стану ограничивать. Ты должна понять, Эла, что я буду для тебя, кем угодно.
Я покачала головой, потому что он опять думал о сексе. Его интересовало именно это, что бы он там ни говорил и во что бы сам ни верил.
— Зачем тебе это, Индра? Ведь всё было прекрасно и так. Почему ты хочешь променять чистоту наших отношений на грязь?
— «Грязь»? — Очередной тяжелый вздох. — Эла, ты боишься этого, я знаю. В первый раз всегда страшно, а после того, что я сделал — тем более. Тот придурок-врач прав, в происходящем виноват только я. И я готов взять на себя ответственность. Я собираюсь всё исправить. Позволь мне искупить вину. Пойди мне навстречу и для начала постарайся понять, что сексуальные отношения между мужчиной и женщиной нормальны.
— Ты в этом точно уверен? А то не так давно ты мне доказывал обратное, причём чертовски убедительно. Или ты забыл, как кричал на меня, наказывал и ставил на колени…
— Хочу поцеловать эти коленки.
— …а потом ты сам себя превзошёл и устроил мне дефлорацию! Ты понятия не имеешь, как больно и унизительно это было!
— Там я тебя хочу поцеловать тоже.
— Хватит это повторять, боги! — сдавленно выпалила я, не зная, куда деться от стыда. — Кто в здравом уме будет делать такое?!
— Ты, похоже, решила, что я женщин только в пыточных насилую и больше ни на что не способен. — Индра старался сдерживать гнев, это было слышно. — Но я умею быть нежным. Я хочу быть нежным с тобой, Эла. Заботливым. Щедрым. Моя невеста должна быть самой счастливой женщиной на свете. Прямо сейчас тебе позволено всё, неужели ты не понимаешь? Почувствуй это.
— Индра…
— Тебе понравится быть моей, клянусь, я сделаю так, что ты захочешь меня, — прошептал он хрипло. — И когда дело дойдёт до постели, твоё наслаждение будет в приоритете. Я буду ласкать тебя, пока ты сама не попросишь о большем. Я не причиню тебе боль снова, особенно так.
— Индра, прекрати, или меня снова стошнит! Ты что, так и не понял? Я не контролирую это! Это не прихоть, не капризы, ты ничего не добьёшься уговорами! Думай об этом, как о неизлечимой болезни! Я никогда, повторяю — никогда не смогу делать что-то подобное! Тем более, с тобой!
— «Тем более»? — переспросил он ледяным тоном. — Я — единственный, Эла. Даже в мыслях не допускай, что кто-то может подходить тебе лучше, чем я. — Он усмехнулся, заключая: — Но ведь в этом наша основная проблема. Это не ты была бесполой всё это время, а я — для тебя. Ты меня никогда не воспринимала как мужчину. Даже назвав меня однажды красивым, ты не имела в виду, что я тебе нравлюсь. И даже говоря, что любишь, ты совсем не это чувствовала.
— Я люблю тебя как брата.
— Но я тебе не брат. Не был им никогда. От того, что кто-то так сказал, мы не породнились.
— Это сказал не «кто-то». Это сказал сам Иберия.
— А теперь он согласился со мной и назвал тебя моей женой. Что будешь делать с этим? — раздражённо спросил он. — Не сопротивляйся мне, Эла, это бессмысленно. Ты лишь оттянешь неизбежное, причинив тем самым лишнюю боль себе и мне.
Индра поменял тактику, перейдя от уговоров к угрозам. Но он был прав, мне ли не знать: молодой господин всегда добивался желаемого. Ему бесполезно, даже опасно перечить. Тот дом, который он мне однажды подарил, отличное тому подтверждение.
— Значит, это не предложение руки и сердца, это приказ. Став твоей невестой, я всё равно остаюсь твоим солдатом? — уточнила я. — А став женой, я, наверное, превращусь в рабыню, за которую не позволено будет вступиться даже Иберии.
Индра долго, напряжённо молчал.
— На что ты намекаешь?
— Твои желания меняются слишком быстро. Я не успеваю привыкнуть к одной роли, как ты придумываешь мне другую.
— Хочешь сказать, что я слишком тороплюсь? —