— Где тот портрет, о котором ты говорила, синьорина Кьяра? — Великая герцогиня выбрала «синьорину» в качестве подобающей формы обращения — повыше, чем к жене члена гильдии «мона», но и не так высоко, как в случае с благородной особой — «донна». Такие мелочи были важны для нее. Титул soror mystica она вообще отказывалась признавать. Для нее слово «сестра» означало монахиню, посвятившую себя религиозной жизни, а использование латинского термина в качестве обращения к помощнице алхимика казалось ей богохульством.
— Это вверх по лестнице, в музыкальной комнате донны Изабеллы… точнее там, где раньше была музыкальная комната.
Они поднялись по лестнице. Во дворце стояла тишина, и не было слышно никаких звуков, кроме всплесков садового фонтана. Где же скрывается Бьянка Капелло?
Если ее карета так открыто стоит у дворца, значит, она должна быть где-то внутри, в одной из множества комнат, салонов и элегантных кабинетов, которыми изобиловал палаццо Медичи.
Все увиденное Кьярой пробуждало в ней воспоминания: эти фруктовые деревья, мило и опрятно устроенный сад, где донна Изабелла любила гулять по вечерам; шелковые гобелены, золотые и серебряные вазы и книги, все эти книги повсюду, целое состояние в прекрасных книгах, старых и новых, которые донна Изабелла любила, над которыми она размышляла и беспрестанно обсуждала их в своем маленьком кругу дам и господ.
Задери-ка ей юбку, Эмилиано. Всегда хотел взглянуть, какие причиндалы у принцесс.
Ух ты, глянь, какие у нее белые ноги! А что у нее с сиськами?
Кьяра поборола тошноту. Ужасные голоса тех мужланов слились с голосами демонов в ее голове и не давали ей покоя.
— Сюда, ваша светлость, — выдавила из себя Кьяра. — Музыкальный салон в конце этого коридора.
Они пошли вдоль по коридору, украшенному черно-белой мозаикой из прекрасного мрамора. И в это самое мгновение из кабинета по левую руку, как раз напротив музыкальной комнаты, вышла Бьянка Капелло. Она застыла на полушаге, и ее служанка, шедшая за ней с узлами одежды и белья, едва не налетела на нее. Великая герцогиня тоже остановилась. Две женщины смотрели друг на друга в зловещем молчании.
Любовница великого герцога была беременна. Ее круглый и высокий живот соответствовал где-то четырем или пяти месяцам беременности.
«А у великой герцогини может быть взгляд, как у василиска», — подумала Кьяра. На одном из уроков латыни она читала историю о василиске, — змее, способном убивать одним взглядом. Некоторые алхимики полагали, что пепел василиска способен превращать серебро в золото. Дураки, ведь его еще надо поймать и сжечь.
Великая герцогиня застыла, неотрывно глядя на беременную любовницу своего мужа.
Бьянка Капелло первой двинулась с места. Она присела в реверансе, широко раскинув свои янтарные бархатные юбки. Сквозь разрезы на ее рукавах виднелись серебристые сатиновые подрукавники с золотыми полосами. На пальцах рук красовались дорогие кольца, на шее висели жемчужные ожерелья, а в косы были вплетены нити с драгоценными камнями. Рядом с великой герцогиней, с ее врожденным достоинством, она была похожа на актрису из этих новых трупп комедии дель арте[66], на которую нацепили костюм знатной дамы.
— Ваша светлость, — промолвила Бьянка слегка дрожащим голосом.
Великая герцогиня выдержала паузу. Затем холодно бросила ей:
— Вы можете встать, синьора Бьянка. Что вы делаете здесь, во дворце моей золовки? Как я вижу, воруете ее одежду и даже нижнее белье.
Бьянка выпрямилась. Она была довольно хороша собой, если вам по вкусу обилие пышной бархатистой плоти. Ее брови были ярко накрашены, а золотисто-рыжие волосы во многом были обязаны своим цветом хне, ромашке и золотистой пудре. Ее глаза вспыхнули от негодования. Она ведь тоже как-никак знатного происхождения и уже отвыкла называться простой синьорой.
— У меня есть личное поручительство от самого великого герцога, и его стражники даны мне в сопровождение, — заявила она. — Кроме того, мне разрешено брать все, что мне понравится. А что вы сами делаете здесь, ваша светлость? Ведь имущество донны Изабеллы неминуемо наводит на мысли о мирских утехах, каковые должны быть вам отвратительны.
Да, гордости ей не занимать. Что же ответит на это великая герцогиня? Кьяра затаила дыхание.
— Напротив, я замечаю изысканность и чистоту даже среди мирских богатств.
Великая герцогиня окинула взглядом фигуру Бьянки, ярды янтарного бархата, вышитые рукава, ее пышный бюст, расплывшуюся талию. Она посмотрела на служанку, которая со всеми своими узлами больше походила на сборщицу тряпья. Той, по крайней мере, достало приличия покраснеть.
— А кроме того, я замечаю их нехватку, — добавила великая герцогиня.
— Порой изысканность и чистота скорее помеха, чем добродетель, — сказала Бьянка, и ее глаза заблестели. Неужели это слезы? Она гордо поджала губы и выгнула спину дугой, нарочито выпятив живот. — Мужчинам часто скучен избыток такой чистоты.
Кьяра заметила, как вздрогнула великая герцогиня. Это было лишь короткое движение, так быстро и строго сдержанное, что только тот, кто стоял к ней так же близко, как она, так, что мог коснуться ее стройной фигуры, смог бы заметить его.
— Что ж, в таком случае вам повезло, — ответила она. Голос ее был холоден, как холодное ароматное мороженое, которое иногда подают на дворцовых банкетах. — Ни один мужчина не посмеет упрекнуть вас в избытке чистоты. Я разрешаю вам покинуть мое присутствие, синьора Бьянка, и удалиться из этого места.
Тяжелые брови Бьянки Капелло сдвинулись к переносице. Она шагнула вперед и сказала:
— Я передам ему ваши слова. Он разгневается, когда узнает, что вы были со мной неучтивы.
Великая герцогиня даже не шелохнулась, и в этой неподвижности были века королевской крови. Она молча стояла и смотрела на Бьянку.
Бьянка двинулась в их сторону, за ней последовала служанка. Великая герцогиня смотрела сквозь них, словно там никого не было. Сделав пару шагов, Бьянка остановилась и с раскрасневшимся лицом резко заявила:
— Донна Химена, вы тоже желаете проявить неучтивость? Вы ведь ниже родом, чем я, и потому должны сделать реверанс, когда я прохожу мимо вас.
— Я бы скорее отвесила поклон дереву в саду, — не стесняясь, ответила донна Химена, и каждая морщинка на ее увядшем лице, казалось, затрепетала от гнева. — Во-первых, я намного старше вас годами, а во-вторых, я урожденная Осорио и прихожусь кузиной герцогине Элеоноре, матери великого герцога, светлая ей память. Кто здесь ниже по статусу, так это вы, синьора. Положение любовницы великого герцога и матери его бастарда не придает вам его статуса.