Читать интересную книгу По ту сторону - Александр Доставалов

Когда однажды над ними пролетела птица, все долго смотрели ей вслед,

На одной из бесчисленных рек бассейна Иртыша скалолазы срубили плот. Бревна вязал Игорь, вязал хитрым морским способом, прорезая по каждому торцу кольцевые пазы-насечки и прожигая раскаленным прутом бревна насквозь. Крепление не было жестким, но узлы держались мертво, да еще и подтягивали друг друга. Почти три недели скалолазы спокойно сплавлялись вниз по реке, отдыхая от тяжелого перехода, отсыпаясь и отъедаясь рыбой. Течение, кроме одного-двух участков, где река широко разлилась, было довольно быстрым. На перекатах им даже пришлось поволноваться, но все обошлось благополучно. Вода здесь оказалась почти чистой, во всяком случае, рыбы ловилось много, и скалолазы не останавливались даже на ночевки. Костер жгли прямо на плоту, на специальном возвышении в центре; там же стоял большой шалаш-палатка, защищавший от весенних дождей.

Горы уходили все дальше, бесконечно разливалась вокруг тайга. Больных деревьев попадалось довольно много, но уже не было сплошной череды ноздреватой, как губка, источенной серой плесенью, мертвой древесины. Иногда лес вообще казался здоровым. Изредка мимо скользили избушки рыбаков и лесных обходчиков — скалолазы никогда не останавливались поболтать с местными жителями, ограничиваясь приветственными возгласами и взмахом рук. Здесь, конечно, можно было что-то выменять, разнообразить стол мясом и ягодой, узнать новости, но можно было и навлечь на себя подозрения. Найти и перехватить группу на реке намного проще, чем в безбрежном таежном море. Впрочем, никто ими особенно не интересовался, лишь однажды подгреб на лодке какой-то мужичонка на предмет выменять табачку. Его угостили папиросой, и еще пачку он сменял на дробовые патроны— боеприпасов к охотничьему ружью у ребят почти не осталось. Покалякав о погоде, о цене на спирт, вообще за жизнь и еще раз о цене на спирт — мужичонка явно намекал на то, что неплохо бы дерябнуть, они вполне дружелюбно расстались. Впоследствии скалолазы часто вспоминали, сколько матерных определений дождя, тумана и «завеси» — так здесь называли особый, химический туман — может изобрести русская глубинка.

Мимо райцентра плыть все-таки не рискнули. Впрочем, дальше все равно начинались густо заселенные, по меркам Сибири, конечно, более обжитые районы. Дальше надо было снова обходить жилые места тайгой, мертвой тайгой грязной зоны.

Покидали плот с сожалением. Рома уложил в рюкзак несколько ниток сушеной рыбы — на черный день. Идти в тайгу никому не хотелось.

— Клюквы-то сколько… Прямо хоть катайся.

— И ягода крупная. —Худенький Гера привычным уже движением поправил на спине рюкзак. Переход давался ему тяжелее всех. По силе он ненамного превосходил девчонок, а тянулся наравне с остальными ребятами, и на привалах, даже дневных, мгновенно засыпал.

— Хорошо сохранилась. Надо остановиться. Покушать.

— Рома, а то ты голодный. Ты и так больше всех ешь.

— Вова… Ты, Вова, сельский хлопец.

— И добро бы польза была, а то кормишься, как порося, а сала почти нет.

Здоровенный, почти с Игоря ростом, Рома (и он, и часто дразнивший его Володя были из одного села со странным названием Раздоры) потянулся выписать шутнику лычку, но Вовка, почти всегда опережавший его на ход, уже отошел на безопасное расстояние.

— А ну, пишов! Пишов, пишов! А ну!

— Вова… — Рома тяжело вздохнул, размышляя. — У тебя, Вова, голова дубова.

— А ну. А ну, пишов! Давай, давай. Пишо-ов.

— Ты, Вова, сельский хлопец, что с тобой разговоры зря вести. Ты ж, наверно, и транвай николы не бачив.

— Бачив, бачив. А ты пишов, пишов. А ну. А ну, пишо-ов! Та шо ж ты клюкву топчешь.

Рома улыбнулся. Они шли прямо по ягодам, и не топтать их было невозможно, разве что специально выбирать место, куда ступить.

— От балабол.

Женька, шедший следом, шепнул Зойке: «Это у нас на стройке, когда глину с соломой месили, был такой случай. Роме поручили коня по кругу гонять. Ну, чтобы замесить солому с глиной. Крышу мазали. — Зойка кивнула. — Вот он и гонял его целый день. А мы рядом работали, стенку клали. Кирпич. И он целый день, часов восемь, не меньше, подгонял коня одной единственной фразой: «А ну, пишов!» Сначала вроде нормально, не замечали, а потом до того притерлось… Целый день, каждые две минуты. Его потом полгода только так и звали — Рома Анупишов. Вроде фамилии». Зоя рассмеялась.

— Мальчики,— это была Ира,— Женя, это не годится. Надо ягоды набрать. Смотри, сколько ее.

— Точно, Женька. И насушить можно.

— Где ты ее насушишь, солнца нет.

— На костре, бестолочь. Да ты пишов, пишов. Не останавливайся,

Женька задумчиво почесал щетинистый подбородок. Смахнул давно раздавленного комара.

— Да что это за еда, квелая клюква. Баловство одно. Договорились идти до вечера.

— Так никто же не знал, что будет такой ягодник!

— Клюква должна хорошо радиацию впитывать. Ты посмотри на нее, какая она крупная. Она ненормальная какая-то. И слишком ее много.

— Да тут и так рентген полно. Так хоть ягоды наедимся. Сколько можно на твоем пеммикане сидеть? Мясо да лопухи. Лопухи да мясо. И листьев на чай надо набрать.

— Тебя, Вова, накормить…

— А ты. Рома, лопай ее прямо так, с кустами… — бац— лычка почти попала в цель, — это будет такой салат. От слова «сало».

Женька еще раз тщательно почесал подбородок и махнул рукой. Рюкзаки попадали на землю. Рома свистнул Димке, который шел впереди, и сделал знак остановки. Димка отошел еще немного, выбрал позицию и сел, не выпуская из рук автомата. Девчонки уже собирали морщинистую после зимовки клюкву. Гера прилег на свой рюкзак, кинул в рот несколько ягод и закрыл глаза. «Измучился парень; надо будет переложить от него хотя бы гранаты», — подумал Женька. Все правильно. Рентген тут по-любому много, а силы без кормежки нет. Он не спеша оборвал несколько кустиков и ссыпал в рот пригоршню ягод. Клюква была вкусной.

Собирать ягоду не хотелось. Женька лег на спину, примостив под голову рюкзак, и вытянул ноги. Отлично. Ну, просто очень хорошо. Очень.

Проснулся он оттого, что кто-то щекотал ему шею.

Юлька. Он открыл глаза. Уже стемнело, на ее лице плясали отсветы костра. Женька приподнялся на локтях:

— Сколько времени?

— Поздно уже, командир. Совсем поздно. Горячего поешь?

Он кивнул. Еще бы. Прямо в губы ему уткнулась деревянная ложка с аппетитным варевом. Чудо, а не девчонки. Лопать бы нам без вас березовую кору, да всухомятку. Женька отхлебнул. М-мм…

Просто праздник какой-то.

Еще через день убили лося.

Это даже нельзя было назвать охотой, как раз с охотой им последнее время не очень-то везло, фактически они просто наткнулись на огромное животное. Шедший, как обычно, впереди всех Димка вышел на берег большого ручья, увидел на другой стороне лося и тут же вскинул автомат. Выстрелил он очередью, не особенно удачно, хотя переднюю ногу быку подсекло.

Тот мотнулся было в сторону и назад, но сбоку уже палил из двустволки Рома, кучно положивший дуплетом крупную дробь, — лось, конечно, и после этого ушел бы, но Димка ухнул через ручей, по грудь в грязную воду, и еще одной длинной, точной очередью вослед убегающей туше свалил быка. Патронов ушло, как на хорошую перестрелку, и лось выглядел так, будто его забивали кувалдой, но тем не менее это было мясо. Животное оказалось больным— шкуру быка покрывало что-то вроде коросты, но, посовещавшись, этим решили пренебречь. Шкуру ободрали и остановились на дневку. Мясо сушили и готовили сразу на двух кострах.

Дальше тайга пошла совсем плохая — редкие дороги заросли камнеломкой и выглядели совершенно заброшенными. Скалолазы спокойно шли по этим почти уже тропам, не опасаясь встретить случайную машину или солдат. Вокруг стоял умирающий лес, покрытый лохмотьями все той же серой плесени. Несколько дней подряд местность вокруг становилась все более жуткой, это напоминало декорации из какого-то фильма ужасов. По ночам вокруг сверкали непонятные огоньки. Для гнилушек они были слишком яркими, огоньки можно было различить даже при свете костра, но что это такое, ребятам так и не удалось выяснить. Если кто-то из них пытался подойти к огоньку поближе, свет просто исчезал. Под конец сошлись на том, что это какие-то мутировавшие насекомые.

Добыть еды, кроме сомнительной съедобности кореньев, здесь было мало возможностей. Теоретически можно было употреблять червей — чистейший протеин— и личинки многих насекомых, но до самой крайней необходимости этим источником питания решили пренебречь. За неделю удалось подстрелить од-ну-единственную птицу неизвестной породы, почти без перьев, которую опознали как куропатку и запекли в золе.

Безлюдье вокруг становилось полным, никаких следов не то что власти, человеческого жилья, так что разведку вперед высылали только для уточнения дороги. Местные, с кем удалось поговорить еще возле райцентра, ругали эти места. Отсюда шла на район всякая зараза, расползалась нечисть, типа желтых безглазых крыс. Где-то на этой отравленной земле, по слухам, еще жили люди, в основном уроды-мутанты или беглые преступники. Более точную информацию получить не удалось, так как скалолазы не расспрашивали конкретно о маршруте, а вроде просто новости выясняли — мол, геологи из тайги. Да и не знал никто об этих местах ничего определенного — мутанты, стоявшие для властей вне закона, пришлых не жаловали и любого забредшего в эти края путника считали своей естественной добычей.