— Умник! Их же каждый день тестируют.
— Ладно, ты прав. — Он потрепал зверька за морду, и тот потешно сморщил носик. — Просто представь: однажды утром ты заходишь, и видишь, что они уже здесь. Новые крошечные хомячки таращатся на тебя мягкими, зелеными пятнышками меха, который растет у них в том месте, где должны быть глаза.
— Заткнись, ради памяти Майка! — заорал Ларсен.
— Маленькие, мягкие, зеленые пятна блестящего меха, — пробормотал Ризо и с неожиданным отвращением швырнул хомяка в клетку.
Он снова подключил восприятие и изменил фокус. Каждому фрагменту жизни дома находилось грубое соответствие на корабле.
Были подвижные бегуны разной формы, подвижные пловцы и подвижные летуны. Среди летунов попадались крупные существа с четкими мыслями, но были и маленькие с прозрачными крылышками. Последние передавали только обрывки чувственных восприятий, причем даже их умудрялись исказить. Собственного интеллекта у них практически не было.
Местные неподвижные походили на домашних неподвижных, были такими же зелеными и существовали за счет воздуха, воды и почвы. Здесь наблюдался умственный пробел. Они могли лишь смутно, смутно ощущать свет, влажность и притяжение.
При этом каждый фрагмент, как подвижный, так и неподвижный, жил своей потешной жизнью.
Еще нет. Еще нет…
Он решительно подавил свои чувства. Как-то раз эти фрагменты уже прилетали; тогда остальные попытались им помочь, но… поторопились. Ничего не вышло. На этот раз нужно подождать.
Лишь бы только его не обнаружили.
Пока все шло нормально. Главное, его не заметили в штурманской рубке. Он прижался к полу, стараясь поскорее забиться в угол. Никто не наклонился, не поднял и не уничтожил его. Ему пришлось долго не двигаться. Иначе любой мог повернуться и увидеть жесткий, похожий на червяка предмет длиной чуть меньше шести дюймов. Вначале взгляд, потом крики и… все кончено.
Но в этот раз, похоже, он выждал хорошо. Корабль давно взлетел. Штурманская рубка опустела, пульт заперт.
Он быстро нашел трещинку в стальном кожухе, под которым проходили мертвые провода.
Передняя часть его тела была острой и жесткой, как рашпиль. Он выбрал провод нужного ему диаметра и рассек его одним прикосновением; отступив на шесть дюймов, перерезал его еще раз. Вырезанный кусок он толкал перед собой, пока не задвинул в самый угол панели, где никто не смог бы его обнаружить. С внешней стороны провод был покрыт эластичным коричневым материалом, а сердцевина его была сделана из блестящего, гибкого металла. На сердцевину он, конечно, не походил, ну и ладно. Достаточно, что покрывающая его кожица напоминала поверхность провода.
Он вернулся и ухватился за обрезанные концы спереди и сзади. Крошечные диски-присоски вступили в действие, тело напряглось и вытянулось, исчезли даже швы в тех местах, где он присоединился к обрезанному проводу.
Теперь они ни за что его не найдут. Будут смотреть прямо на него и видеть сплошной длинный провод.
Если, конечно, не станут присматриваться очень тщательно. Тогда в определенном месте заметят два крошечных пятнышка мягкого, блестящего, зеленого меха.
— Примечательно, — заметил доктор Вайс, — что эти зеленые волосики обладают такими колоссальными возможностями.
Капитан Лоринг осторожно разлил бренди. В некотором смысле событие надлежало отметить. Через два часа закончится подготовка к прыжку через гиперпространство, а после этого, еще через два дня, они вернутся на Землю.
— Значит, вы убеждены, что зеленый мех — это орган восприятия?
— Именно так, — кивнул Вайс. От спиртного лицо его пошло пятнами, но он понимал, что повод действительно есть, очень хорошо понимал — Эксперименты прошли с большими трудностями, но получены чрезвычайно важные результаты.
Капитан жестко улыбнулся:
— С большими трудностями… Можно, наверное, сказать и так. Только я бы на вашем месте ни за что не пошел на такой риск.
— Чепуха. Мы здесь все герои. Все, кто полетел на этом корабле — добровольцы и храбрецы, достойные барабанов, фанфар и труб. Вы тоже рисковали, прилетев сюда.
— Вы первым пересекли барьер.
— Да риска-то особого и не было, — пожал плечами Вайс. — Я же предварительно выжег перед собой всю землю, не говоря о том, что меня окружал передвижной барьер. Это все чепуха, капитан. Не будем считать, кто сделал меньше, а кто больше. Помимо всего прочего, я мужчина.
— Так-то оно так, но бактерий в вас не меньше, чем в женщине. А значит, вы одинаково уязвимы.
В разговоре наступила пауза, необходимая для того, чтобы выпить.
— Хотите еще? — спросил капитан.
— Нет, спасибо. Я свою норму уже превысил.
— Давайте по последней, за космический путь. — Капитан поднял бокал в сторону уже пропавшей из виду планеты Сэйбрука. Только ее солнце сияло самой яркой звездой на видеоэкране. — За маленькие зеленые волосики, благодаря которым Сэйбрук все понял.
Вайс кивнул.
— Планету, конечно, надо поставить на карантин.
— По-моему, это не выход. Рано или поздно кто-то приземлится там по ошибке. И может случиться, что у этих людей не окажется ни прозорливости Сэйбрука, ни его мужества. Предположим, они не взорвут свой корабль, как это сделал Сэйбрук, а вернутся в какое-либо необитаемое место.
Капитан помрачнел.
— Как вы думаете, сумеют ли эти существа когда-нибудь наладить собственные межзвездные перелеты?
— Сомневаюсь. Доказательств, конечно, нет. У них ведь совершенно иная ориентация. При их жизненном укладе инструменты оказались совершенно излишними. Насколько нам известно, на всей планете не сыщешь даже каменного топора.
— Надеюсь, вы правы. Да, чуть не забыл, Вайс, не уделите ли немного времени Дрейку?
— Это парень из «Галактик пресс»?
— Да. Когда мы вернемся, о планете Сэйбрука узнает широкая публика, и я бы не хотел, чтобы репортаж получился излишне эмоциональный. Я попросил Дрейка обратиться к вам за консультацией. Вы достаточно авторитетный биолог, с вашим мнением считаются все. Не возражаете?
— Помогу с удовольствием.
Капитан устало закрыл глаза и покачал головой.
— Головная боль, капитан?
— Нет. Просто подумал о бедном Сэйбруке.
Корабль ему надоел. Недавно возникло такое чувство, словно его вывернули наизнанку. Это встревожило, и он обратился за объяснением к сознанию четко мыслящих. Очевидно, корабль перескочил через безмерный океан пустого космоса, называемого еще «гиперпространством». Четко мыслящие знали все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});