боевые заслуги» и готовностью к назначению на нижестоящую должность офицера разведки, да еще в составе Пянджской ДШМГ, свидетельствовал об искренности моих помыслов. Подавая мне руку на прощание, генерал тепло пожелал мне удачной службы в разведке.
На этой встрече мой будущий «Бог от разведки» и легендарный генерал-разведчик произвел на меня неизгладимое впечатление. Высокий, крепкого телосложения, несколько грузноватый, с ярко выраженными восточными чертам лица, своей спокойной и властной манерой общения непроизвольно вызывал уважение и признание его превосходства (таким и должен быть руководитель на Востоке). Он пользовался огромным авторитетом не только среди пограничников, среднеазиатских чекистов и властей советского прикордона, но даже среди афганских бандглаварей (!) и местного населения ДРА, о чем свидетельствовал следующий интересный случай, которому я случайно стал свидетелем. Уже будучи разведчиком, служба забросила меня на загранобъект «Имам-Сахиб», куда неожиданно для всех (включая разведчиков) вертолетом прилетел генерал-майор Халикназаров Б. Х. в сопровождении нескольких наших коллег. Особое удивление у нас вызвало то, что еще до его прилета на нашу «точку» потянулись различные чиновники и старейшины племен с заявлениями: «Мы на встречу с генералом Халикназаром!. Их слова вызвали у нас полное недоумение, сохранявшееся до тех пор, пока на «точке» не приземлился «борт» с генералом. Естественно, ни о цели его прибытия, ни о времени его пребывания на «точке» мы «ни сном ни духом не ведали». Сразу бросилось в глаза, что Бойназар Халикназарович прихрамывал на ногу и поэтому опирался на палку, которая была массивной, со множеством обрезанных «под корень» сучков, инкрустированная каким-то восточным узором и могла использоваться как по своему прямому назначению, так и в роли дубины. После краткого разговора с командованием загранобъекта генерал начал прием «ходоков» из местных жителей. Старейшины одного из кишлаков пожаловались генералу на то, что один из крупных местных бандглаварей Мулла Маджид (НИФА) стал сильно их притеснять, обложив их повышенными налогами (как правило, платилась «десятина»). Это известие почему-то сильно разозлило Б. Х. Халикназарова и он тут же потребовал у прибывшего начальника отдела ХАД срочно вызвать Муллу Маджида к нему на встречу на «точку», дав гарантии личной безопасности. Мы были поражены: для вызова в приказном порядке бандглаваря, который в течение многих лет ведет активные боевые действия против советских войск и органов госвласти ДРА, нужно было иметь полную уверенность в том, что тот выполнит это требование — в противном случае, согласно восточным обычаям, это нанесло бы значительный ущерб авторитету генерала.
После этого, почти в соответствии с известной картиной В. Серова «Ходоки у В. И. Ленина», генерал продолжил общение с афганцами. Спустя три часа прибыл начальник отдела ХАД и доложили ему о прибытии Муллы Маджида. Действительно, около ворот мы увидели стоявший разукрашенный типичными афганскими орнаментами УАЗ-469 с «духами» — бородачами в афганской национальной одежде серо-черных тонов с автоматами. Держались они спокойно, уверенно, без какой-либо открытой вражды, но настороженно зыркали глазами по сторонам, с интересом рассматривая наших солдат. По команде генерала бандглаваря незамедлительно провели к нему. Мы с интересом рассматривали человека, который столько «попил нам кровушки»: он был без автомата, но с пистолетом в кобуре (оружие у него не изымали), в светлой праздничной национальной одежде и чалме (лунги) из дорогой белой шелковой ткани, темно-синей жилетке (васкат), чуть выше среднего роста, плотного телосложения, бородатый пуштун средних лет. Все в его одежде, неторопливых жестах и движениях подчеркивало человека, «знающего себе цену». Согласно восточным обычаям, Халикназаров и Мулла Маджид очень уважительно поздоровались и прошли под навес, где генерал предложил ему чай. О чем они разговаривали — только им было известно: внешне их беседа выглядела как общение двух хороших знакомых, ведущих спокойную и неторопливую беседу. Когда же спустя некоторое время к «точке» подошла группа старейшин, то они по команде генерала также были приглашены на территорию объекта. Халикназаров вместе с Муллой Маджидом подошли к ним и после традиционных приветствий между ними завязался разговор. Издали мы не могли разобрать о чем шла речь, но внимательно следили за выражением лица и мимикой нашего «Большого шефа»: сначала оно было спокойным и тактичным, но затем разговор стал приобретать напряженный характер и генерал начал что-то резко и жестко выговаривать Мулле Маджиду, который стоял перед ним как провинившийся ученик перед директором школы. Далее произошло невероятное: Халикназаров, активно жестикулируя и указывая пальцем бандглаварю на старейшин, неожиданно поднял свою палку-дубину и два-три раза достаточно сильно ударил его по спине и плечам. Мы были поражены — тот не закрывался и не уклонялся от ударов, а спокойно, со смирением и с достоинством принимал удары (выражения его лица из-за того, что он стоял к нам в полуоборота рассмотреть мы не могли). После чего «накал» их беседы стал спадать. Старейшины попрощались и ушли, а Бойназар Халикназарович еще несколько минут о чем-то спокойно поговорил с Муллой Маджидом, после чего они уважительно попрощались и тот удалился с «точки». При этом нас изумило то, что генерал послал вдогонку уходившему с места встречи бандглаварю одного из наших коллег, крикнув ему: «Да, еще скажи ему, что сюда, на «точку» на днях должна прийти наша колонна, а дорога в его зоне размыта чеками. Пусть организует работы по ремонту дороги, чтобы наши машины не застревали». Пораженные увиденным и услышанным мы, с искренним обожанием, смотрели на своего «Большого шефа»: вот это разведчик — «высший пилотаж»! Как же мы тогда хотели стать такими же профессионалами, как он.
Прибыв в разведывательный отдел Пянджского погранотряда, я предстал перед «ясными очами» умудренного жизнью своего нового шефа полковника Юлд-ва Равиля Адыловича, узбека, потомственного пограничника, выпускника ВКШ КГБ СССР им. Ф. Э. Дзержинского, многие годы прослужившего в разведотделах погранотрядов Афганского направления и прошедшего суровую школу разведки в ДРА. После непродолжительной беседы со мною Равиль Адылович вызвал старшего офицера (должность аналогична старшему оперуполномоченному) майора Абр-това Владимира Кузьмича и поручил ему заняться моим «втягиванием» (есть такое выражение у военных и спецслужбистов) в должность. Так на моем жизненном пути встретился еще один наставник и настоящий товарищ, с которым нас до сих пор связывает искренняя дружба. Потомственный чекист-разведчик, выпускник той же ВКШ КГБ, он был одним из тех, кто вошел в Афганистан еще в 1978 году в качестве советника, был тяжело ранен, участвовал в десятках боевых и разведывательных операций, награжден рядом правительственных наград. Со временем мне довелось еще раз убедился в мудрости начальника отдела, определившего мне в наставники именно Владимира Кузьмича. Чтобы представить этого талантливого разведчика нужно вспомнить внешность известного автора-исполнителя и поэта Александра Розенбаума, но только высокого роста и