— Нет, — сказала я. Этот сон не был похож на обычный, даже на пророческий. Мир здесь чувствовался слабым, хрупким, как паутина. Одно неверное движение — и все это распадется.
Элай встал на место, и мы оба смотрели и слушали.
— Я не могу сказать тебе этого, — сказала Розмари тени человека. — Пока ты не скажешь мне, почему ты хочешь знать.
Человек-тень шагнул ближе к ней, сначала взяв ее за плечо, затем поднял руки, чтобы обхватить ее лицо.
— Потому что, — сказал он, его голос будто сделан из шелка, — я люблю тебя, Рози. Мне нужно это от тебя. Ты тоже любишь меня. Ты хочешь дать мне это. Дай мне это сейчас.
Я наблюдала, как лицо Розмари медленно переходит от настороженности к оцепенению, как будто кто-то погрузил ее в состояние транса. Здесь происходит какая-то магия. Я была уверена в этом.
— Сейчас, — сказал человек-тень, — скажи мне, кто остальные Хранители.
— Я… — Дрожащий голос Розмари соответствовал ее полубессознательному выражению лица. — Я не знаю никого из них. Только себя. — Она подняла свою руку. Бриллианты на ее кольце Хранителя сверкнули в лунном свете. — Разве оно не прекрасно?
— Да, прекрасно. Так же, как и ты. А сейчас скажи мне, где они хранят меч.
— Здесь, в Арквелле.
— Где именно? — Тень человека, казалось, дрожала.
Розмари помотала головой.
— Где? Скажи мне, любовь моя. — Он снова схватил ее за плечи. — Сейчас.
Слезы наполнили глаза Розмари.
— Я не знаю. Они никогда не говорили мне. Они не хотят, чтобы кто-либо нашел его.
— Скажи мне. — Он начал трясти ее.
— Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю.
Человек-тень отпустил ее, издав разочарованный звук. Скуля, Розмари упала на землю. Я уставилась на нее, потрясенная осознанием того, что ее слезы были из-за вины, что она расстроила этого ужасного мужчину. Мужчину, который использовал ее, манипулировал ею с помощью какой-то злой, темной магии.
— Смотри, Дасти, — сказал Элай так мягко, что я почти подумала, что мне показалось.
Я оторвала взгляд от Розмари и увидела, что другая тень мужчины присоединилась к первой. Эта тень казалась меньше, ниже, и еще я могла сразу сказать, что он командовал, а первая тень подчинялась ему.
— Она не знает, — сказал первый. — Я старался изо всех сил.
Второй кивнул.
— Да, я знаю. Все в порядке. Со временем мы узнаем, кто другие. А теперь отойди от нее. Мы должны закончить с этим по-быстрому.
Первый колебался.
— А мы должны? Может, есть какой-то другой способ?
— Нет. Я уже объяснял тебе природу заклинания. Это должно быть сделано. Это единственный способ для тебя получить то, что ты хочешь. И то, что хочу я.
Первый секунду поколебался, затем нагнулся и схватил Розмари за руки, поставив ее на ноги. Он держал ее, пока другой зашел ей за спину. В его руке, блестя радужным оттенком, как рыбья чешуя в солнечном свете была металлическая цепь. Он обвил ее вокруг горла девушки. Розмари начала кричать.
Элай шагнул вперед, желая вмешаться.
— Нет, — сказала я, борясь с тем же желанием. Это был просто сон, ничего кроме тени и фантазии. Но было кое-что, что я могла сделать, что могло бы изменить все — мне нужно увидеть, кто скрывается за этими пустыми лицами.
Как я сделала с часами, я сосредоточилась на тени мужчины, используя все силы своего воображения, своей магии. Я представила носы, рты и глаза. Я желала, чтобы они прояснились.
— Что ты делаешь? — прошипел Элай, прижав руку к виску.
Я смутно осознавала, что мир сна вокруг нас дрожал, словно от землетрясения. Я надавила сильнее. На моей коже выступил пот. Все мое тело начало болеть, но я могла сказать, что это работает. Я могла видеть смутные очертания лица тени. Еще секунда — и я узнаю, кто они.
Оба этих затененных лица повернулись ко мне в жутком унисоне. Их невидимые глаза уперлись в меня, когда они застыли на месте.
Я услышала, как Элай учащенно дышит.
— Это просто сон. Они не могут навредить нам, — сказала я. Но они точно знали, что мы были здесь. И им это не нравилось.
Тень второго мужчины начала менять форму. Смутные очертания лица сменились на что-то массивное. Что-то гладкое и блестящее, такое же черное, как оникс, и с глазами такими же яркими, как луна. Потребовалась секунда, чтобы понять, что это было. Когда я поняла, волна страха прошла через меня, как удар молнии.
Черный феникс вскрикнул, и крик этот был настолько прекрасным и ужасным в одно и то же время. Мне захотелось упасть лицом вниз, прежде чем он прилетит и схватит меня, как свою добычу.
Он устремился вниз, на нас. Хотя я знала, что это сон, а не реальность, я инстинктивно нырнула вправо, в то время как Элай бросился влево. Пора уходить. Я закрыла глаза и отстранилась от сна, желая вернуться в свое тело.
И не смогла. Что-то блокировало путь.
Словно сжатый кулак, мое сердце охватил ужас. Элай был далеко, на другой стороне кладбища.
— Я не могу выйти.
— Что?
— Я в ловушке. Тебе нужно выгнать меня.
Он побежал ко мне, но феникс снова набросился на нас. Я упала на землю, когда услышала громкое хлопанье крыльев в воздухе. Я услышала клацанье острого клюва. Птица снова закричала своим смертоносным музыкальным голосом.
Я сосредоточилась на изменении сна, пытаясь представить стеклянную коробку, которую моя мама использовала на Бетани, но слишком паниковала, чтобы суметь сконцентрироваться.
Что-то затмило лунный свет надо мной, и я закрыла голову руками. Воздух обдал мое тело, а затем последовала жгучая боль, когда когти феникса прошлись по моей правой руке от плеча к запястью.
Я закричала. Боль была такой реальной. Это было невозможно. Это не может быть сном. Не с такой болью, как эта. Кровь пропитала мои волосы. Что случится, если я умру здесь?
— Дасти! — прокричал Элай, подходя ближе. — Возьми мою руку.
Я заставила себя встать и броситься к нему. Мы столкнулись, как соперники в футбольной игре. Мир сна взорвался вокруг меня ливнем света и боли, но я расценила это как знак того, что мое сознание вернулось в тело, которому принадлежало.
Я спрыгнула с Элая, приземлившись на ноги, готовая продолжать убегать, если феникс каким-то образом смог последовать за нами. Я оглядела комнату общежития, уверенная, что он здесь. Но мы были одни, и я вздохнула с облегчением.
Глаза Элая открылись, и он изумленно посмотрел на меня.
— Ну, — сказал он сухим, саркастическим голосом. — Это было весело.
Я не смогла сдержаться; я начала смеяться. Эта реакция была ненамеренной и находящейся на грани истерики.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});