– Я благодарю вас. Я никогда не забуду того, что вы для нас делаете.
Не я успокаивала ее, а она говорила мне все те слова, которые собиралась сказать ей я.
– Ведь это не конец, Дина Исааковна, – говорила она. – Не может быть, чтобы Верховный суд оставил приговор в силе. Мы верим, что вы и Юдович добьетесь правды.
А на следующий день в следственном кабинете тюрьмы № 1 почти те же слова повторил мне Саша. И слова благодарности, и слова непоколебимой уверенности, что все будет хорошо.
Их вера в советское правосудие была больше моей – ведь они его меньше знали. В отличие от них я никогда не могла сказать: «Не может быть…» У меня было право только на слово «Надеюсь…».
Наступил новый, 1968 год. С момента ареста Алика и Саши прошло 16 месяцев. За это время они имели одно свидание с родителями – после вынесения приговора. Теперь же дело направлено в Верховный суд, и права на свидание нет и у нас – адвокатов. Алик и Саша будут сидеть в тюрьме в полном неведении о том, что происходит с их делом, до тех пор пока Верховный суд республики не рассмотрит его. А тогда – либо лагерь, если приговор останется в силе, либо опять тюрьма, если приговор отменят с направлением на новое дополнительное расследование. Поэтому хотелось, чтобы этот срок особенно строгой изоляции был как можно короче. Чтобы дело в Верховном суде назначили как можно скорее. Но помочь этому никакой адвокат не может. Это та рутина, изменить которую невозможно.
Наконец нам сообщили – 9 апреля 1968 года в 10 часов утра дело слушается в Верховном суде.
Состав коллегии нам хорошо известен – эти судьи рассматривают все жалобы на приговоры Московского городского суда. Председательствовал в тот день один из лучших судей Верховного суда Романов. Докладчик – член суда Карасев.
Народу собралось очень много. Пришли наши товарищи адвокаты. Все уже были наслышаны о том, какое это спорное и интересное дело.
Карасев докладывал больше часа. Изложил доводы приговора, положенные в обоснование осуждения мальчиков. Очень подробно изложил аргументацию наших кассационных жалоб. Левина жалоба очень большая, обстоятельная, почти 50 страниц. Моя несколько короче, но тоже 30 страниц. В ней пять основных разделов. Вот их заголовки.
I. В материалах дела нет объективных доказательств вины Кабанова.
II. Ни один из допрошенных свидетелей не изобличает Кабанова в изнасиловании и убийстве Марины.
III. Обвинительный приговор основывается на самооговоре Бурова и Кабанова.
IV. Признавая себя виновными, Буров и Кабанов дали противоречивые показания.
V. В материалах дела имеются бесспорные доказательства невиновности Кабанова.
Жалоба заканчивалась так:
На основании изложенного, считая, что Кабанов осужден Московским городским судом за преступление, которого он не совершал, что материалы дела не только не подтверждают обвинительной версии, но и полностью опровергают ее, прошу Судебную Коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР приговор Московского городского суда в отношении Кабанова отменить и дело производством прекратить.
После докладчика давали объяснения мы, адвокаты. Слушали нас внимательно, с интересом, который, мне казалось, не ослабевал.
По установленному порядку адвокат в кассационной инстанции лишь дополняет жалобу, более подробно, детально аргументирует отдельные ее тезисы. Несмотря на то что мы подали очень подробные жалобы, таких дополнений к ним было много.
С не меньшим интересом выслушал суд и объяснения Бабенышевой.
А потом встал прокурор-представитель высшей прокурорской инстанции Республики. Его заключение сводилось к следующему.
Дело расследовано достаточно полно. Вина подсудимых бесспорно доказана их собственным признанием на предварительном следствии. Их вина также доказана показаниями свидетельницы Марченковой и других многочисленных свидетелей, утверждающих, что Буров и Кабанов отсутствовали не менее 35–40 минут. Этого времени было совершенно достаточно, чтобы изнасиловать и убить Марину.
И суд его слушал так же внимательно и так же благожелательно, как и нас.
И уже третий раз мы стоим, встречая выходящий из совещательной комнаты суд.
В руках у Романова два небольших листа. Это слишком мало для определения об отмене приговора. И мы – я и Лев – смотрим друг на друга с таким отчаянием. Ведь это почти конец. Почти безнадежность.
Оглашается резолютивная часть определения.
Мы переглядываемся – опять надежда. Для того чтобы отказать нам, не надо много времени. Не надо писать только заключительные строки.
И вот:
Руководствуясь статьей 339 Уголовно-процессуального кодекса, Судебная Коллегия постановила:
Приговор Московского городского суда от 23 ноября 1967 г. в отношении Бурова и Кабанова отменить. Дело о них направить в тот же суд на новое рассмотрение со стадии предварительного рассмотрения. Меру пресечения Бурова и Кабанова не изменять.
Как мы счастливы! Как тогда, в Областном суде, год тому назад, когда Кириллов тоже признал доказательства вины недостаточными и направил дело на доследование. Мы были счастливы тогда, хотя понимали, что для Алика и Саши впереди еще месяцы тюрьмы. Понимаем мы это и сейчас. Но ведь все-таки отменили. Все же признали, что суд осудил мальчиков неправильно.
Через три дня я сижу в Верховном суде и читаю полный текст определения. Все наши доводы, именно в наших формулировках вошли в текст этого определения как обоснование отмены приговора. Тут и то, что приговор суда основывается только на самооговоре подсудимых, и то, что в деле отсутствуют объективные доказательства вины, что заключения экспертиз не дают оснований для утверждения, что «убийство М. Костоправкиной было совершено именно подсудимыми».
И так по всем пунктам.
Специально фиксируются в определении все те нарушения закона, которые допустил Юсов во время расследования дела, – на четырех страницах определения полностью цитируются разделы наших жалоб, посвященные этому вопросу.
Это была победа. Это была серьезная награда за наш труд. А Саша и Алик ничего об этом не знают и еще не скоро узнают. Ведь права на свидание с ними опять не имеют ни родители, ни мы, адвокаты.
Наконец 29 мая узнаю, что дело отправлено в прокуратуру. И в тот же день мы с Юдовичем направляем прокурору Московской области Гусеву заявление. Мы пишем, что Буров и Кабанов содержатся под стражей сверх установленного законом предельного срока, и просим немедленно их освободить.
Никакого ответа.
Какая-то стена молчания окружала «Дело мальчиков». От родителей Саши и Алика знаем, что никого из измалковских свидетелей в прокуратуру не вызывают. Впечатление такое, что делом вообще никто не занимается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});