Читать интересную книгу Откровенные признания - Клейпас Лиза

С молниеносной быстротой Ник выбросил вперед руку и схватил ее за запястье. Он открыл заспанные глаза, в них засияли насмешливые искры. Зазвучал сипловатый со сна голос:

— Глазеть на спящего мужчину неприлично.

— Я и не глазела, — проказливо отозвалась Лотти. — Я любовалась. — Она окинула его дерзким взглядом. — Мне нравится, как ты выглядишь по утрам.

Ник отпустил ее голову, фыркнул, тряхнул головой и запустил пятерню во встрепанные волосы. Потом перекатился на бок, открывая взгляду Лотти густые завитки на груди.

Не справившись с искушением, Лотти придвинулась ближе, коснувшись грудью этого теплого меха.

— Тебе когда-нибудь случалось проводить всю ночь со своей… подругой? — спросила она, закидывая ногу поверх ног Ника.

— Ты про Джемму? Конечно, нет.

— Значит, я — первая женщина, с которой ты спал, — довольно заключила Лотти.

Он нежно провел кончиками пальцев по соблазнительной округлости ее плеча.

— Да.

Лотти послушно позволила ему опрокинуть ее на спину и подставила грудь его губам. Соски сразу набухли, Лотти ахнула, когда горячий язык вкрадчиво обвел одну розовую бусинку. Расслабившись, она наслаждалась и солнцем, и белыми простынями, и прикосновениями сильных рук…

— Ник! — вдруг спохватилась она, случайно бросив взгляд на часы, стоящие на каминной полке. — Господи, мы же опоздаем!

— Куда? — удивился он, даже не подумав отстраниться от ее соблазнительного тела.

— Софи и сэр Росс пообещали приехать к десяти. Мы едва успеем умыться и одеться… Да отпусти же меня, времени в обрез!

Насупившись, Ник отодвинулся, и Лотти выбралась из-под него.

— А я хотел поваляться подольше.

— Нельзя, нельзя! Сначала мы осмотрим дом вместе с Софи и сэром Россом, и ты, конечно, будешь вести себя как подобает: похвалишь сестру, поблагодаришь ее за неоценимую помощь, а ее мужа — за щедрость. Потом мы устроим для гостей ранний ужин и проводим их в Силвер-хилл.

Ник наблюдал, как она спускает ноги на пол.

— Значит, они уедут только через двенадцать часов? Не уверен, что я продержусь так долго. Меня так и тянет к тебе.

— В таком случае тебе придется найти способ… — Лотти выпрямилась и вскрикнула.

— Что такое? — встревожился Ник. Лотти покраснела от макушки до пят.

— Больно… Знаешь, в тех местах, где обычно не болит…

Ник сразу все понял. Гордая улыбка тронула его губы, но он потупился, попытавшись изобразить раскаяние.

— Прости… это последствие тантрической любви.

— А это еще что такое? — Лотти с трудом доковыляла до халата, который с вечера повесила у камина, и поспешно закуталась в него.

— Древнее индийское искусство, — объяснил он. — Ритуал, цель которого — продлить сношение.

Лотти вспыхнула, вспомнив, что он делал с ней ночью.

— Да, оно и вправду продлилось…

— Ненамного. Мастера тантры способны совокупляться по девять-десять часов подряд.

Лотти в ужасе приоткрыла рот:

— И ты так смог бы, если бы захотел?

Ник поднялся с постели, совершенно не стесняясь своей наготы, заключил ее в объятия и ткнулся носом в шелковистые светлые волосы, которые Лотти на ночь свободно заплела в косу.

— С тобой я не прочь попробовать, — заявил он и улыбнулся, прижавшись щекой к ее виску.

— Нет уж, спасибо! Я и без того еле хожу. — Она коснулась его соска. — Боюсь, с освоением тантрического искусства придется повременить.

— Правильно, — добродушно поддержал Ник, — есть много других занятий. — И он соблазнительно понизил голос:

— Ты даже представить себе не можешь, какой у меня богатый опыт и фантазия!

— Этого я и боялась, — вздохнула Лотти, и Ник рассмеялся.

Он обхватил большой ладонью ее затылок, заставляя запрокинуть голову. Лотти изумило выражение его глаз, напоминающих бездонные синие колодцы. Он тянулся к ее губам медленно, словно опасаясь, что она отвернется, и Лотти вдруг поняла: он опасался, что ее желание целовать его улетучилось с первым лучом солнца. Крепко обняв Ника, она смежила веки и подставила ему приоткрытые губы.

* * *

С того дня время понеслось так стремительно, что Ник не успевал опомниться. Его признание и удивительный ответ Лотти изменили его жизнь. Лотти следовало бы испытать отвращение, а она по-прежнему обнимала его, охотно принимала его ласки. Ник не понимал, в чем дело. Он пристально наблюдал за женой, стараясь уловить признаки того, что она уже раскаивается в своем замужестве и корит себя. Но Лотти даже не пыталась оттолкнуть его. Она открылась ему и душой, и телом. Ее доверие порой внушало Нику страх — как и его потребность в ней. Впервые в жизни он позволил себе до такой степени утратить независимость, и уже ничего не мог с собой поделать.

Оставалось лишь примириться с неизбежным. С каждым днем Ник уходил все дальше по опасной, но такой манящей тропе к счастью. Его перестали мучить сомнения и томить неосуществимые желания. Впервые в жизни он обрел душевный покой. Даже кошмары больше не преследовали его. Давным-давно он не засыпал так крепко, а если и видел сны, то просыпался, убеждался, что Лотти жмется к нему, рассыпав по подушке волосы, и снова погружался в приятную дремоту. Никогда еще он не жил так праздно — валялся в постели, предавался любви с женой, подолгу ездил верхом или гулял вместе с ней, даже устраивал пикники и радовался, хотя мог бы приносить людям пользу, оставшись в Лондоне с Морганом и товарищами!

Порой старый дом нагонял на него тревогу, напоминал о фамильной горячности и любви к риску. Ник не знал, каково это — быть виконтом, чувствовал себя в поместье не в своей тарелке, хотя и помнил его с детства. Пресловутое предписание не стало взмахом волшебной палочки. Какой бы ни была кровь Ника, в душе он оставался уличным мальчишкой.

— Я все время думаю о том, что тебе необходимо, — сказала Лотти ему однажды утром, когда они удалялись от дома по дорожке, вымощенной розовым кирпичом и ведущей к большому пруду, заросшему водяными лилиями. За прудом и ухоженной лужайкой начинался каскад рукотворных озер среди кедров и вязов. Вспомнив детство, Ник повел Лотти наперерез, через лужайку и невысокую каменную стену у леса.

Помогая жене перебраться через стену, Ник обдумывал ее слова. Лотти охотно приняла помощь, хотя могла бы преодолеть препятствие сама.

— А что мне необходимо? — спросил Ник, бережно ставя ее на землю.

— Свое дело.

— Что?

— Дело, которое ты сочтешь достойным, но не связанное с управлением поместьем.

Ник окинул дерзким взглядом стройную фигурку Лотти в прогулочном платье персикового оттенка с шоколадной отделкой.

— Оно у меня уже есть, — заявил он и потянулся к ее губам.

Лотти с улыбкой ответила на поцелуй, подчиняясь движениям его языка.

— Я имела в виду дело, которым ты мог бы заниматься в свободное время, — объяснила она, когда поцелуй наконец завершился.

Ник обнял ее за талию, не стянутую корсетом.

— И в любое другое — тоже.

Лотти со смехом отпрянула, ее каблучки проваливались в толстый ковер опавшей листвы. Сквозь навес зеленых веток над головами просачивались тонкие лучики, играли на заколотых на макушке волосах Лотти, придавая им серебристый блеск.

— Например, сэр Росс интересуется судебной реформой, — продолжала объяснять она, — а также защитой прав женщин и детей. Если бы ты нашел способ принести пользу обществу, тебе пригодилось бы место в палате лордов…

— Постой, — настороженно перебил Ник, ведя ее по лабиринту деревьев. — Если ты намерена и впредь сравнивать меня с этим святошей, моим зятем…

— Я просто привела его в пример. — Остановившись под вековым вязом, Лотти провела ладонью по сероватой коре, испещренной глубокими бороздами. — Я говорю вот о чем: последние несколько лет ты служил обществу и помогал людям, и теперь, когда тебе пришлось отказаться от этого…

— Я никому не помогал! — возмущенно перебил Ник. — Я просто крутился среди убийц и проституток и ловил беглецов — гнался за ними от Тайберна до Ист-Уоппинга.