Читать интересную книгу Зимних Дел Мастер - Терри Пратчетт

— Пойдем. — сказал Зимовой. — Я покажу тебе мой мир. Наш мир.

* * *

Роланд открыл глаза, но все, что он мог видеть, это были тени. Не тени, оставляемые предметами — просто тени, плавающие в воздухе, как паутина.

— Я ждал, что здесь будет… горячее. — сказал он, пытаясь скрыть облегчение. Вокруг него, прямо из воздуха выскакивали фиглы.

— А, это ты с пеклом попутал. Верно, они там поджариваются. А Подмирье боле угрюмое местечко. Сюды попадают те, кто заблудился.

— Что? Если в темную ночь ты свернешь не туда…

— Да нет же! Это ежели мертвякам после смерти некуда пойти или они провалилсь в зазор между мирами и не ведают, как отсель выбраться. Кое-кто из них даже не ведают, куда они, бедолаги, попали. Здесь такого выше крыши. А веселья в Подмирье маловато. Вот это местечко назвается Забвение, потому что дверь в него с трудом приметишь. Кажись, с тех пор, что мы были тута в последний раз, он стал еще заброшеннее. — Роб повысил голос. — Ну-ка похлопаем мальцу Величему Опасну Шипу, что в первый раз с нами в Подмирье!

Раздались приглушенные приветствия и Велич Опасен Шип помахал в ответ мечом.

Роланд пробирался сквозь слегка сопротивляющиеся тени. Даже воздух здесь был серым. Временами вдали слышались стоны или кашель… вдруг послышались приближающиеся шаркающие шаги.

Он вытащил меч и всмотрелся в сумрак.

Тени раздвинулись и мимо проковыляла древняя старуха в оборванных, изношенных одеждах, волоча за собой большую картонную коробку. Коробка неуклюже подпрыгивала на кочках. Старуха даже не взглянула на Роланда.

Он опустил меч.

— Я думал, здесь будут чудовища. — сказал он, когда старуха исчезла в мраке.

— Айе. — хмуро ответил Роб Всякограб. — Будут. Думай о чем-нибудь простом и неизменном.

— О чем-нибудь неизменном?

— Я не шуткую! О здоровенной горе или о молотке! Делай что хочешь, только не желай, не переживай и не надейся!

Роланд закрыл глаза, но тут же дотронулся до век.

— Я вижу! С закрытыми глазами!

— Айе! И с закрытыми очами ты узришь поболе, чем с открытыми. Ну-ка, оглядись по сторонам, коли посмеешь!

Роланд, не открывая глаз, сделал несколько шагов вперед и огляделся по сторонам. На первый взгляд все осталось таким же. Может только стало еще более мрачным. И затем он заметил это… Оранжевые вспышки в темноте, мигающие линии.

— Что это такое? — спросил он.

— Не ведаем мы как они сами себя прозывают. Мы же зовем их марами. — ответил Роб.

— Вспышки света?

— Ага, та была дюже далеко. — сказал Роб. — Но коли хочешь взглянуть на них поближе, то одна из них как раз позади тя…

Роланд резко повернулся.

— Ты сделал клас-сическую ошибку — словоохотливо продолжал Роб. — Очи то не разувай.

Роланд закрыл глаза. Мара стояла прямо за ним дюймов в шести от него.

Он не вздрогнул. Он не закричал. Он знал, что на него смотрят сотни фиглов.

Сначала он подумал: это скелет. Свет мигнул и теперь мара выглядела как птица, высокая птица вроде цапли. Затем она превратилась в силуэт, нарисованный линиями, как это изображают дети. Снова и снова она проявлялась в темноте тонкими светящимися линиями.

Вот у нее проявился рот и она наклонилась вперед, показывая сотни игольчатых зубов. Затем она исчезла.

Фиглы зашептались.

— Айе, молодчина. — сказал Роб Всякограб. — Глянул ему в пасть и даже шагу назад не шагнул.

— Мистер Всякограб, я слишком испугался, чтобы побежать. — пробормотал Роланд.

Роб Всякограб сплоз к самому уху парня.

— Айе, — прошептал он. — А то нам это не ведемо! Знашь сколько парней стало героями лишь потому, что слишком испужались, чтобы дать деру! Но ты даже портков не обмочил и это уже хорошо! Дале по дороге мар будет все больше и больше. Не пускай их внутрь главы своей! Гони их прочь!

— Почему? Что они…? Нет, не говори мне! — быстро сказал Роланд.

Он шел через тени, открывая и закрывая глаза, чтобы ничего не упустить. Старуха ушла, но сумрак начал заполняться людьми. Многие из них просто стояли или сидели. Были и такие, что безмолвно бродили среди теней. Он миновал мужчину в старинном одеянии, уставившегося на свою руку так, будто никогда раньшее ее не видел.

Им встретилась женщина, укачивающая воображаемого ребенка и тихим, дестким голосом выпевающая какой-то бессмысленный набор слов. Она улыбнулась Роланду странной, безумной улыбкой. Прямо позади нее стояла мара.

— Ну хорошо. — мрачно сказал Роланд. — Можешь рассказать мне, что они делают.

— Они воспоминания едят. — ответил Роб Всякограб. — Думы твои для них существуют наяву. Все, что желаешь и на что уповаешь — то для них харчи! Паразиты они, вот кто. Вот что случается, когда за такими местами нет пригляда!

— И как мне их убить?

— О, как злостно ты щас сказанул. Послушайте ка Величего Героя! Не утруждайся ими, хлопец. Они на тя не нападут, а у нас есть здесь работенка.

— Ненавижу это место!

— Ага, в пекле малек поживее будет. — сказал Роб Всякограб. — Притормози-ка — мы вышли к реке.

Через Подмирье текла река. Она была черная и маслянистая и сочно плескалась о берега.

— Я слышал об этой реке. — сказал Роланд. — Здесь должен быть перевозчик, верно?

— ДА.

И внезапно он оказался перед ними — в длинной лодке с низкими бортами. Перевозчик был конечно же в черном и капюшон был глубоко надвинут, чтобы полностью скрыть лицо, что, явно, было только к лучшему.

— Здорово, приятель. — бодро поприветствовал его Роб Всякограб. — Как делишки?

— О НЕТ, ТОЛЬКО НЕ ВЫ ОПЯТЬ, — сказала темная фигура голосом, который скорее можно было почувствовать, чем услышать. — Я ДУМАЛ, ВАМ СЮДА ВХОД ЗАПРЕЩЕН.

— Да всего лишь мелкое непоразумение. — ответил Роб, съезжая по роландовым доспехам. — Но ты должон нас пропустить, потому как мы уже мертвы.

Фигура вытянула руку. Рукав черный балахон открылся и на Роланда указало то, что на его взгляд было костью.

— НО ОН ОБЯЗАН ЗАПЛАТИТЬ, — обвиняюще сказал перевозчик голосом могил и кладбищ.

— Только когда окажусь на другой стороне. — твердо ответил Роланд.

— Ох, да ладно те! — сказал Вулли Валенок перевозчику. — Не зришь что ли — энто Герой! Если нельзя доверять Герою, то кому же доверять?

Одеяние так долго рассматривало Роланда, что казалось прошла сотня лет.

— О, НУ ТОГДА ЛАДНО.

Фиглы начали карабкаться на борт гниющей лодки со своим обычным энтузиазмом и криками — „Кривенс!“ „Когда выпивку дадут?“ и „Вот мы и в Стиксе!“, а Роланд забирался с осторожностью, подозрительно поглядывая на перевозчика.

Фигура налегла на большое весло и они отправились в путь, сначала со скрипом, а потом — как это не было прискорбно и к вящему отвращению перевозчика — с песней. В какой то степени песней, потому что пели ее невпопад и игнорируя тональность.

— Из-за острова трова из-за на острова…

— ПОЧЕМУ БЫ ВАМ НЕ ЗАТКНУТЬСЯ?

— На простор речной простор…

— БУДЬТЕ ТАК ЛЮБЕЗНЫ!

— И-за острова на простор речной простор…

— Мистер Всякограб? — спросил Роланд, когда лодка толчками заскользила вдаль.

— Айе?

— Почему рядом со мной сидит голубой сыр, завернутый в обрывок тартана?

— А, энто Горацио. — ответил Роб Всякограб. — Побрательник Вулли Валенка. Он те не мешает?

— Нет. Но он пытается петь!

— Айе, голубые сыры любят малек похмыкать.

— Мнямням мням мнямням… — пел Горацио.

Лодка стукнулась в дальний берег реки и перевозчик быстро вышел на берег.

Роб Всякограб вскарабкался по дырявой кольчуге Роладна и зашептал: — Когда я дам те сигнал, драпай!

— Но я могу заплатить лодочнику. У меня есть деньги. — ответил Роланд. хлопая себя по карману.

— Чегось? — сказал фигл таким тоном, как будто это была какая-то странная и опасная идея.

— У меня есть деньги, — повторил Роланд. — Переправа через Реку Мертвых стоит два пенса. Это старая традиция. Два пенса кладут на глаза мертвым, чтобы они заплатили лодочнику.

И Роланд кинул две монетки в костяную ладонь перевозчика.

— Экий ты разумник. — сказал Роб, — А четыре пенса ты захватить не догадалася?

— В книге говорилось, что мертвым полагается два пенса. — ответил Роланд.

— Айе, мабудь им полагается. — согласился Роб, — Только мертвяков назад никто не дожидается!

Роланд поглядел назад через темную реку. На другом берегу оранжевого сияния стало намного больше.

— Мистер Всякограб, я был пленником Королевы Эльфов.

— Айе, мне то ведомо.

— В нашем мире прошел целый год, но в том мире всего лишь несколько дней… но эти недели тянулись, как столетия. Они были такими… однообразными. Через какое-то время я почти все забыл. Свое имя, тепло солнечных лучей, даже вкус настоящей пищи.