Можно сказать, наше дальнейшее продвижение закончилось. Мы оставались без корабля – наш барк плыть дальше не мог и был слишком тяжел для переноски. Но так как речной поток здесь не заканчивался и река продолжала течь дальше, мы спросили наших плотников, нельзя ли разобрать барк и из его частей сделать три-четыре маленькие лодки, в которых можно будет продолжать путь. Плотники ответили, что это возможно, но работа будет долгой, к тому же у нас нет смолы или дегтя, которые необходимы, чтобы сделать лодки водонепроницаемыми, и нет гвоздей, которыми надо скрепить доски. Но потом один из плотников сказал, что как только доберется до какого-нибудь большого дерева неподалеку от реки, то в срок, вчетверо меньший, обещает сделать одно или два каноэ, которые будут служить нам не хуже, чем лодки. К тому же, если мы наткнемся на водопад, каноэ можно вытащить на берег и милю-две пронести на плечах.
Поэтому мы отбросили сожаления и, заведя фрегат в бухту, где в реку впадал небольшой ручей, оставили его там для первого, кто найдет, а сами двинулись дальше. Мы провели почти два дня за тем, что распределяли поклажу и грузили ее на буйволов и негров. С порохом и пулями, о которых мы заботились больше всего, мы поступили следующим образом: мы рассыпали порох по кожаным мешочкам, то есть по мешкам, изготовленным из высушенных шкур, шерстью внутрь, чтобы порох не отсырел. Эти мешочки мы вложили в другие, из буйволовой шкуры, шерстью наружу, так что сырость никак не могла проникнуть внутрь. Это средство оказалось настолько хорошим, что в самые сильные ливни, под которые мы попадали, – а некоторые из них были очень обильными и продолжительными – порох у нас всегда оставался сухим. Кроме этих мешочков, служивших нам главным запасом, мы каждому выдали еще по четверти фунта пороха и по полфунта пуль. Поскольку этого количества было достаточно для наших каждодневных потребностей, мы не хотели в жару носить на себе больше тяжестей, чем необходимо.
Мы держались берега реки, поэтому имели мало сношений с жителями окрестностей. К тому же, так как наш барк был загружен съестными припасами, нам не приходилось их пополнять. Но теперь, когда пришлось передвигаться пешком, мы вынуждены были пуститься на поиски продовольствия. Первым местом на реке, у которого мы задержались, было негритянское поселение, хижин пятьдесят, с числом жителей человек в четыреста; они все высыпали из своих жилищ и уставились на нас. Когда появились наши пленные, местные обитатели начали хвататься за оружие, думая, что наступают враги. Но наши негры знаками (так как местного языка не знали) объяснили, что они сами взяты в плен, безоружны, связаны по двое и что за ними идут люди, которые явились с солнца и могут, если захотят, перебить всех, а затем снова оживить. Эти люди не причинят им вреда и идут с миром. Поняв это, местные сложили копья, луки и стрелы, воткнули в землю двенадцать больших шестов в знак мира и поклонились, выражая покорность. Но, увидев белых бородатых людей, в ужасе с криками бросились прочь.
Мы держались в отдалении, поскольку наш вид был им непривычен. Наши пленники объяснили туземцам, что нам требуются съестные припасы, и те пригнали несколько голов скота, ибо в окрестности было множество коров, буйволов и оленей. Наш мастер, у которого имелся большой запас собственных изделий, подарил им разные безделушки – серебряные и железные пластинки, вырезанные в виде ромбов и колец, и все это очень понравилось туземцам. Они принесли еще всякие неизвестные плоды и коренья, за которые наши пленные охотно принялись. Увидев, что негры едят это, мы последовали их примеру.
Набрав столько мяса и кореньев, сколько можно было унести, мы разделили груз между неграми с таким расчетом, чтобы на человека приходилось от тридцати до сорока фунтов, – это был, по нашему мнению, достаточный груз для передвижения по жаркой местности. Негры не протестовали, они даже помогали друг другу, если замечали, что кто-то начинал отставать. К тому же главная часть нашей поклажи состояла из съестного, а потому с каждым днем убывала в весе – подобно эзоповой корзинке с хлебами[46], – пока мы не возобновляли запасов. Кстати, нагрузив негров, мы развязали им руки, но взамен связали их по двое, нога к ноге.
На третий день пути главный плотник остановил нас и велел сооружать хижины. Он нашел несколько подходящих деревьев и решил построить каноэ. Мне он объяснил, что после того, как мы покинем реку, нам придется достаточно много ходить, а потому следовало передвигаться пешком только в случае крайней необходимости.
Не успели мы распорядиться о постройке и разрешить неграм сложить поклажу, как они тут же принялись за дело. Хотя они и были связаны, но управлялись так ловко, что просто поразительно! Мы дали части негров свободу, то есть совсем развязали их, заручившись клятвой в их верности, данной князьком. Одних мы приставили помогать плотникам, и они после нескольких указаний работали очень ловко; других мы послали выяснить, нет ли поблизости продовольствия. Трое из них вернулись и принесли вместо еды два лука со стрелами и пять копий. Нелегко было выяснить, откуда они это добыли. Только и удалось понять, что в каких-то хижинах они обнаружили негритянок (мужчин там не было) и нашли там эти луки и копья; при этом женщины и дети убежали, завидев наших негров, точно от разбойников. Мы очень разгневались и приказали князьку спросить, не убили ли они кого-нибудь из женщин и детей. Но они утверждали, что невиновны, и мы их простили. Тогда они по знаку их черного князька подали нам луки, стрелы и копья. Мы тут же вернули им луки и стрелы, позволив вновь отправиться на поиски дичи. При этом мы разрешили им обороняться: если кто-нибудь нападет на них, выстрелит или захочет применить насилие, они вправе убить его. Но они не должны пытаться убить или ранить того, кто предложит мир или сложит оружие; также ни при каких обстоятельствах они не могут трогать женщин и детей. Таков был наш воинский устав.
Не прошло трех-четырех часов с момента ухода этих трех парней, как один из них прибежал без лука и стрел, еще издали крича: «Окоамо! Окоамо!» – что, как видно, означало: «Помогите! Помогите!»
Остальные негры торопливо поднялись и по двое, как могли, бросились к товарищу узнать, в чем дело. Никто ничего не понимал. Князек выглядел так, словно приключилось что-то недоброе, а часть наших взялись за оружие, чтобы на всякий случай быть наготове. Но все догадались, в чем дело, увидев, как четверо негров тащат огромный кусок мяса. Оказалось, что ушедшие с луками и стрелами повстречали на равнине большое стадо и изловчились убить трех оленей. Это была наша первая добыча за весь путь, и мы досыта наелись. А еще мы убедили князька поесть мяса, приготовленного по-нашему, после чего подданные последовали его примеру – до этого они ели мясо практически сырым.