и свой секрет. Даже Виннику и Зое не стоило о нем знать, по крайней мере пока.
— Ты по-настоящему хорош, ловчий. Троих уложил секунд за пять, — Рой одобрительно похлопал его по плечу, — но больше не отвлекайся. Из-за тебя Малому ногу порвали. Слегка, жить будет, но хорошего в этом ничего. Глядишь, еще убегать придется.
Возле раненого бойца уже сидела Рина, успевшая разрезать поврежденную штанину. Рана и впрямь не выглядела опасной, но Босой, чувствуя вину, решил взять на себя обязанность Малого по добиванию чудищ.
Он прошел по рядам безжалостно порубленных ящериц, пытаясь найти хоть одну, которой требовалась бы добавка для отправки прямиком в рай для чудищ, но не находил. Это казалось странным. После сражений Малой разбивал головы едва ли не каждой гадине, но сейчас раны не позволяли думать, что они недостаточно мертвы. Ткнув для вида парочке острием копья в голову, Босой присел рассмотреть тот самый зеленый мешочек на брюхе, что заинтересовал его с первого взгляда.
Из надреза сочилась зеленоватая слегка светящаяся слизь. Босой подковырнул край кожи, надеясь собрать немного содержимого мешка. Ящерица дернулась в руках, приподняла голову и приоткрыла полные ненависти глаза.
От неожиданности Босой выронил нож и подскочил на месте, нашаривая прислоненное к стене копье. Ожившая ящерица свернулась кольцом, развернулась и, пошатываясь, поднялась на лапы. Пораженный догадкой ловчий вытянул перед собой светильник, чтобы получше рассмотреть поле боя.
Одна за другой, извиваясь, подергивая перебитыми конечностями, шевелились все чудища с целыми головами. Скорость, с которой они приходили в себя и переворачивались на лапы, поражала. Их раны не исчезали, и даже начинали заново сочиться кровью, но ящерицы словно не замечали их. И вот уже одна из них изловчилась, напрягла дрожащие лапы и прыгнула на окончательно растерявшегося Босого.
Ее налету поймало острие тяжелого копья Зуба. Не сказав ни слова, лишь посмотрев зло и надменно, охотник принялся заново убивать восстающих чудищ.
Где-то рядом вскрикнула Зоя. Босой прыгнул в ее сторону и заслонил собой парализованную испугом девчонку. Прямо перед ней воскресала почти пополам разрубленная ящерица. Лапы ее сучили по полу, собирая остатки тела в единое целое, как это делал бы хирург, собираясь накладывать швы. Рядом, почти под ногами, влажно хрустнуло — у еще одной гадины вставал на место сломанный позвоночник.
— Видел когда-нибудь такое? — на лице Роя играла довольная улыбка. Он с садистским удовольствием впечатал одну из оживающих ящериц в пол подошвой ботинка. — Есть еще где-то подобные чудеса?
Босой завороженно покачал головой.
— Как это они?
— Это ты еще на четвертом уровне не был. Вот там настоящая магия.
— А вы были?
— Однажды. Давно. И больше что-то не тянет.
Зоя сидела у стены побледневшая, закрыв лицо ладонями. Оживающие на глазах мертвые чудища, да еще и в древних тоннелях глубоко под землей, окончательно разбили ее внутреннюю защиту, наспех слепленную из цинизма, хамства и вызова всему миру сразу. В глазах девчонки не было слез, но это и было самое пугающее. Плачущий человек, особенно женщина, изливает свои эмоции, избывает горе и страх. Когда же плохо так, что и слезы не льются, бывает, что ничем уже не помочь.
Босой хотел позвать Рину, но она все еще занималась раной Малого. Винник же растерянно развел руками, показывая, что развлечь разговором он бы может и смог, а вот успокоить застывшую на грани истерики девчонку — вряд ли.
Пришлось подходить самому, осторожно, как по минному полю. Садиться рядом, боясь неосторожным прикосновением вызвать раздражение и злость. Зоя дала себя обнять и зарылась лицом ему в куртку. В груди Босого что-то болезненно стукнуло. Что-то, чего не ощущал он с того момента, как работорговцы увели его маму.
* * *
Коридоры стали короче. Они чаще сплетались на перекрестках, ныряли в глубину и поднимались лестничными пролетами, дышали сквозняком из вертикальных уходящих на поверхность земли штолен.
Свернув из тоннеля в узкий, одному человеку едва пройти, коридор, отряд миновал пару пустых сквозных комнат и вышел на площадку, прижавшуюся к потолку высокого зала. Величина его скрадывалась непреодолимым для их тусклых фонарей мраком, но действительно темно было только в самом верху.
По полу зала и нижней части стен ползали сотни ящериц, чьи светящиеся зеленым мешочки давали достаточно света, чтобы разглядеть происходящее.
— Рановато приперлись… — проворчал Зуб. — Это точно сегодня?
— Не видишь, сколько их? — Грача оскорбляло, что кто-то сомневается в верности его планов и расчётов. — Это сегодня.
— Ведем себя тихо, — приказал Рой, снова обращаясь больше к новичкам, чем к собственному отряду. — ни звука, ни лишнего вздоха. Если кто захочет чихнуть — пусть лучше сразу прыгает вниз. Так и умереть проще, и у остальных шансы выжить появятся.
Час шел за часом. Ждать приходилось сидя на бетоне, из-за чего мерзли спина и ноги. Босой хотел достать из рюкзака спальник для девчонки, но Рой заметил движение и запретил, гневно скрестив перед собой руки. Шелест тел и скрежетание цепляющихся за бетонные стены когтей время от времени звучали в опасной близости, прямо под площадкой, но охотники уходить назад в тоннели не спешили, уверенные, что ящерицы так высоко забираться не станут.
Успокоившаяся Зоя скучала. Она попыталась вызнать у Рины, чего все ждут, но та только палец ко рту приложила. Бойцы Роя ждали привычно, с застывшими безучастными лицами, да и для Босого застыть неподвижно в логовище на несколько часов было обычным делом, тем более, что ему было чем заняться.
С помощью калькулятора цифра за цифрой, число за числом, он сопоставлял человеческий и гррахский счет, отыскивая примеры в трактате, что помогало по-новому посмотреть на некоторые его места.
Например, обнаружился целый раздел, посвященный то ли расчётам, то ли математическому моделированию, множество списков или просто пронумерованных абзацев. Босой чувствовал себя первопроходцем, обладателем уникальных знаний, потому что еще никто, насколько он знал, так глубоко в язык гррахов не проникал.
Теперь он не сомневался, что нерасшифрованная им шкала означает «ум», или «расчёт», раз прокачивалась она от наблюдений, получения новой информации, сопоставления, размышлений и применения новых знаний на практике. Шкале для прокачки нужен был полный набор этапов осмысления, и если носитель только наблюдал, и не размышляя над тем, что видит, то развитие происходило слабое или не происходило вообще. Во время поединка с Роем Босой прошел полный цикл, и поэтому получил быстрое развитие этой шкалы.