— Построил? Когда? Сколько ты уже здесь?
Он смутился, но ответил:
— Пять месяцев.
— Что?! — зашкалило у меня удивление, стремительно перерождаясь в ярость. — Ты здесь уже пять месяцев, а появился только сегодня? Позволь тебя спросить, чем ты занимался все это время?!
— Учился выживать в вашем мире, строил дом и организовывал бизнес, — объяснил муж, глядя предельно честными глазами, но меня было этим не пронять. Мне хотелось знать, почему я пять месяцев сходила с ума и места себе не находила, пока он, находясь практически рядом, «строил бизнес».
— Зачем?
— Затем, что я не мог явиться к твоей семье нищим и бездомным. Я мужчина и должен содержать жену, — попытался втолковать мне муж и дожидался одобрительных кивков от мужской части семьи.
— Ах ты… ты… — пыталась подобрать я подходящие слова, чтобы выразить глубину моего возмущения, но тут вмешался папа и напряженно спросил:
— Что значит — в «вашем мире»?
— Да он из параллельного, — небрежно отмахнулась я, занятая разборками и не соображая, что именно говорю.
Папа посидел немного, поворочал мозгами и заревел:
— Что вы мне детские сказки рассказываете? Параллельный мир?! Прекратите вешать мне лапшу на уши!
В этот момент влезла мама и, успокаивающе положив руку на сжатый папин кулак, заявила:
— Тебя никто не обманывает, дорогой. Наш зять действительно не отсюда. Это наша неугомонная дочь умудрилась туда попасть и постаралась отравить ему жизнь.
После маминого высказывания повисла тишина, которую нарушил восхищенный возглас Тараса:
— Круто!
За ним последовал недоуменный папин вопрос:
— Это как понимать?
— Блин, во что ты опять влипла? — со страданием в голосе осведомился Денис, которому вечно доводилось меня спасать. Меня покорила широкая многообещающая улыбка Егора, всегда готового на любые приключения.
— Ну что ж рассказывай, — велела мама.
И я рассказала. На словах «Старалась всеми силами предотвратить брак принцессы» вся семья сочувственно посмотрела на Кондрада, который принялся что-то срочно изучать на потолке. Когда я добралась до «небольших и неопасных ранений», папа порывался принести охотничье ружье и пристрелить Кондрада. Братья же предлагали решить дело более бесшумным способом: дать по башке и шкуру истыкать острыми предметами. Но после описания моего спасения и самоотверженного лечения мужчины смягчились, и каждый счел своим долгом крепко похлопать Кондрада по плечу, встав для этого из-за стола. Причем по одному и тому же плечу. Муж стоически вытерпел эту процедуру, лишь немного поморщился и украдкой повел эти самым плечом, проверяя его работоспособность. Быстренько закончив рассказ словами «вот так мы и поженились», не вдаваясь в подробности парфюмерного приворота и своих милых шалостей, я уставилась на родню кристально честными глазами и принялась ждать результата.
Папа выслушал мой рассказ, побарабанил пальцами по столу, подумал и высказал свое решение:
— Вот так, значит. Ну что ж, препятствовать не буду… Но! Имею несколько условий. Первое: вы заключите нормальный брак в нашем мире, — выделив голосом слова, «в нашем мире». — Второе: я хочу осмотреть будущее место проживания моей дочери и удостовериться, что дом, бизнес и средства, на которые все это было создано и построено, не добыты мошенническим путем. И последнее: пока все это будет мной проверяться и выясняться, моя дочь будет жить дома. Я все сказал!
— Ну папа!..
— Цыц!
— Я согласен, — сказал Кондрад, пожимая отцовскую руку. — Твой отец просто заботится о тебе, и это его право.
Все прониклись торжественностью момента, но тут мама стукнула ложкой по столу и возмутилась:
— Кто-то будет сегодня ужинать?
Маму мгновенно заверили, что будут, и дальше принятие пищи прошло в молчаливой, но дружественной обстановке. Все были предельно вежливы и, прося передать соль, перец или что-нибудь еще, употребляли: «не соблаговолите ли вы» или «не будете ли вы столь любезны…», кося хитрыми глазами на Кондрада, абсолютно невозмутимо поглощающего мамину стряпню. После ужина, закончившегося довольно поздно, мама сообщила:
— Кондрад, уже поздно. Можешь остаться у нас и переночевать. Илона покажет тебе свою комнату.
— Ира, как ты можешь? — обалдело уставился папа на маму.
Она нежно ему улыбнулась и напомнила:
— Дети почти полгода не виделись. Им есть о чем поговорить. Не в подъезде же им мерзнуть, или забыл, как сам молодым был?
— Я и сейчас молодой, — пробурчал папа, отправляясь вслед за мамой. Он бросил на нас взгляд исподлобья и предупредил:
— Вы там сильно не шалите, а то по разным комнатам разведу.
На этих словах Кондрад не выдержал и фыркнул, давясь смехом. Хорошо, что папа не услышал. Схватив мужа за руку, я потащила его в свою комнату. Как только за нами захлопнулась дверь, повесилась ему на шею с намерением задушить. Он осторожно отцепил мои пальцы от своего горла и сказал:
— Илоночка, могу я тебя просить…
— Проси и что-нибудь получишь! Понравится ли — другой вопрос! — немедленно отреагировала я, пыхтя от натуги и не желая сдаваться и расставаться с мыслями об удушении.
— Да мне все понравится… если ты меня оставишь в живых и позволишь объяснить, — улыбнулся мужчина и справился со мной одной левой.
Я надулась и принялась строить планы мести, злобно посверкивая глазами, пока он ходил из угла в угол, не зная, с чего начать. В этот момент за дверью послышался шорох. Подскочив и распахнув дверь, я застала Тараса, сидящего на корточках. Брат улыбнулся и спросил:
— У тебя линейки нет?
Сграбастав со стола линейку, молча всучила ее брату и демонстративно захлопнула дверь, выразительно уставившись на Кондрада. Он прекратил метаться по комнате и с любопытством наблюдал за мной и братом, подведя итог после закрытия двери:
— Один.
— Что один?
— Один, говорю, отметился.
— А-а-а, ты об этом… Слушай, не заговаривай мне зубы. Лучше поведай, где тебя носило пять месяцев и почему ты меня сразу не нашел.
Кондрад взял со стола маленького плюшевого медвежонка и, нервно вертя его в пальцах, признался:
— Нашел. Сразу нашел, на второй день.
— Так почему же ты… — начала я повышать голос, но тут за дверью опять зашуршали.
За распахнутой дверью обнаружился Денис с невинным взглядом и просьбой:
— У тебя бумаги для принтера нет?
— Есть! — рявкнула я и, всучив ему пачку, дождалась, пока он уйдет.
— Два, — реплика со стороны Кондрада.
— Блин! — выругалась в сердцах и велела: — Продолжай!
— Да, мой генерал, — усмехнулся муж и вдруг пригреб меня к себе, усаживаясь на диванчик и зарываясь лицом в волосы.
Подобные действия меня немного дезориентировали, и я никак не могла решить, когда лучше осуществить свою «великую мстю» сейчас, по горячим следам, или потом, выслушав объяснения. Мысли от его близкого присутствия путались и работать как надо отказывались. Как будто догадываясь о производимом эффекте, Кондрад с облегчением вздохнул, и у меня снова зашевелились мстительные намерения. Но пока они оформлялись во что-то определенное, в дверь постучали.
— Три! — прокомментировал Кондрад, выпуская меня из рук.
Я уже не знала, на кого мне больше злиться — на него или на родню. За дверью стоял Егор. Он спросил прямолинейно:
— У тебя все хорошо?
— Да, а что? — удивилась я отсутствию предлога. — И тебе ничего не надо?
— Не-а, — протянул брат. — Я тут подумал, и зачем мне ночью ластик?
— Действительно, — начала давиться я от смеха. — Зачем тебе ластик посреди ночи, если он тебе и днем не нужен!
— И я о том же, — смутился Егор. — Можно же честно спросить, а не выдумывать придурочные предлоги. Ты там свистни, если тебе помощь нужна будет или он чего требовать начнет. Лады?
— Лады, Гор! — вспомнила я детское прозвище Егора и доверительно сказала: — Не требуй от женщин многого. Довольствуйся тем, что дают! — и закрыла дверь, подмигнув на прощание, под громовой хохот брата.
Повернувшись к Кондраду, я увидела, что он улыбается, но в глазах таилась грусть. Не замечала раньше ничего подобного. Я подошла и присела рядом с ним, глядя вопросительно.
— У тебя дружная и любящая семья, — сообщил мне муж.
— Знаю, — призналась. — Они кажутся немного надоедливыми и грубоватыми, но это не так. Просто нас многое связывает, и все переживают за меня как за самую младшую в семье.
— Так и должно быть, — заметил Кондрад, обнимая меня и прижимая к себе. — Надеюсь, твои родители не станут искать ночью канцелярские товары?
— Папа бы, может, и поискал, да мама не пустит, — успокоила я его. — Хотя бурчать он будет долго.
— Он отец, и это его право. Не сомневаюсь, что за свою дочь я буду переживать не меньше, а может, и больше его. Ты же подаришь мне дочь? — Муж поднял мой подбородок и заглянул в глаза.