Вошла Гражина со стаканом и книжкой. Даже не глядя на название, он знал, что это учебник для автолюбителей. У нее на работе организовали курсы, и она с удивительным упорством старается понять разницу между двухтактным и четырехтактным двигателем.
— Компоту хочется, — сказала она.
— Сейчас достану лед, — ответил Ольшак и поцеловал жену в щеку. За двадцать два года совместной жизни Гражина мало изменилась: худенькая и маленькая, аккуратная, не бросающаяся в глаза. Только волосы утратили свой прежний цвет. А двадцать лет назад у нее были великолепные волосы.
— Проэкзаменуешь меня по правилам уличного движения?
— Разве что вечером. Сейчас не могу. Да, забыл тебе сказать, сюда зайдет Марыська.
— Хочешь, чтобы я ушла? — сказала жена просто.
— Ну зачем же, занимайся. В нашем доме будет три человека с водительскими правами и ни одной машины. А может, — добавил он неожиданно для себя, — все-таки купим “сирену”? Это нужно обмозговать.
— Если у тебя будет хотя бы полчаса свободного времени, — усмехнулась она. — А Марысю угости кофе и не забудь, что она любит с молоком.
Он снова остался один. Стопка тарелок таяла медленно. Жену не удивил визит Марыси, ее вообще ничем нельзя было удивить — ни телефонным звонком в четыре часа утра, ни даже тем, что однажды утром она застала в кухне дремлющего поручика Кулича, которому Ольшак приказал себя дождаться. Не удивляли ее пузатые папки с материалами следствия, которые он приносил домой и просматривал до поздней ночи, заслонив абажур лампы газетой, чтобы свет не мешал ей спать. Она знала сотрудников мужа, по крайней мере, тех, с которыми ему приходилось работать чаще всего, привыкла к тому, что Ольшак переносил свой кабинет с пятого этажа воеводского управления в их двухкомнатную квартиру с маленькой кухней. Когда-то он объяснил, что работники милиции, расследуя какое-нибудь преступление, чтобы не нарушать конспирацию, не должны крутиться возле управления.
У них давно уже говорят о создании нескольких пунктов встреч в разных местах города, но все так и остается на словах, ибо помещений вечно не хватает, и, когда наконец председатель народного совета все-таки дает им ордер на квартиру, тут же оказывается, что именно сейчас кому-то из управления до зарезу необходима жилплощадь. В последнем таком пункте для конспиративных встреч, в том самом новом районе за железнодорожной станцией, где несколько дней назад выбросился из лоджии Сельчик, обосновался поручик Кулич, которого жена осчастливила близнецами. До этого поручик жил в гостинице, его жена — в общежитии, они стояли в очереди на однокомнатную квартиру, но близнецы решили дело. Ольшак сам пошел к шефу просить квартиру для Кулича, а теперь принимает Марысю Клею, старшего сержанта следственного отдела с детски-наивным лицом, в собственной кухне.
Инспектор убрал тарелки на полку, посмотрел на часы. Марыся должна вот-вот прийти. Своих сотрудников он приучил к пунктуальности. Ольшак поставил на газ кофейник, полученный в подарок от человека, которого он когда-то чуть не обвинил в отравлении жены кофе, приготовленным именно в этом кофейнике. Это было чертовски трудное расследование. Ольшаку тогда до самого финала казалось, что он пробирается сквозь липкую и склизкую мглу. Что же вело его тогда к раскрытию истины? Инстинкт? Шестое чувство? “Здесь плохо пахнет”, — говорил сам себе Ольшак в подобных случаях и в эти три слова вкладывал все свое беспокойство, все свои сомнения. В последний раз он подумал так, когда увидел этого идиотского клоуна, найденного под дверью ограбленного магазина ювелира, точно такого же, как в квартире самоубийцы, а потом в галантерейном магазине, владельцем которого был английский лорд с мещанской фамилией Спавач.
Ольшак закурил, ожидая, когда закипит кофе.
Из комнаты сына доносились звуки современной музыки. Удивительно, как Янек может заниматься в таком шуме.
Марыся улыбнулась, увидев шефа в цветастом фартуке, однако инспектор сделал вид, что не заметил этой улыбки, и подсунул девушке чашку с молоком.
— Ну что интересного?
— Саша Дистель, — громко ответила она.
— Что? — не понял Ольшак.
— По-моему, это поет Саша Дистель, — повторила девушка, кивая на стену, из-за которой раздавались не очень мелодичные звуки.
— Интересно, — сказал инспектор. — Мой сын тоже утверждает, что это пение.
— Конфликт поколений, — рассмеялась Марыся и, открыв портфельчик, положила на стол тряпичного клоуна.
— Четвертый, — удивился Ольшак. — Откуда он у тебя?
— Одолжила у своего поклонника, который так вас интересует. Надеюсь, что пан Махулевич не заметит его отсутствия. В прихожей у него стоит картонная коробка, в которой, по крайней мере, сотня таких шедевров хорошего вкуса.
Ольшак пригляделся к клоуну и только сейчас увидел, насколько кукла уродлива.
— Ты была у него в квартире? Закадрила его, как теперь говорится?
— Простите, шеф, но это он меня закадрил. Оказалось, что он любит маленьких блондинок с глупыми глазками.
Марыся красивая и интеллигентная девушка, а ее глаза, быть может чересчур округлые, но совсем не глупенькие, хотя и выражают вечное удивление миром, умеют многое увидеть. Но сейчас, слушая с должным вниманием столь необычный по своему стилю рапорт сержанта, Ольшак не мог, да и не хотел выходить из роли шефа.
— А он? Что за человек Махулевич? — Вопрос прозвучал несколько сухо.
— Говоря коротко — плейбой, — Марыся и не собиралась менять тон. — Внешне — франт с душой нараспашку, на хате — репродукции голых девиц, магник — четырехдорожечный “филипс”, хорошие записи битлзов, в баре фирменные напитки. Но ко мне отнесся как к сопливой девчонке. Не могу сказать, что в данном случае это доставило мне удовольствие: налил из бутылки с этикеткой “Белая лошадь” обыкновенной “Плиски”.
Ольшак, разумеется, знал, что Марысе двадцать семь лет, у нее шестилетний сын, но в это трудно поверить. Марыся выглядела лет на десять моложе, одевалась модно, даже экстравагантно. Ничего удивительного, что Махулевич попался на удочку и поверил всему, что она про себя рассказывала: двадцатилетняя девочка из провинции, богатые и до ужаса скучные родители, а она хочет вкусить жизнь большого города.
— Кроме этих клоунов, ничего интересного. Вероятнее всего, клоуны производства его мастерской. Несколько лет назад у него даже был какой-то контракт на поставку продукции на экспорт: проверила своего кавалера по картотеке капитана Мязговского, — Марыся заглянула в блокнотик. — Ничего особенного. Четыре года назад у него было какое-то уголовно-финансовое дело: сокрытие доходов или что-то в этом роде. Больше ни в чем не замечен.