— Ну, и слава богу! Продолжим собирать статистику.
Я поинтересовался:
— Вы раньше что-нибудь на себе находили?
— Однажды был какой-то нанотроян, практически безвредный. Прилип к пиджаку.
— И как вы с ним поступили?
— Строго по инструкции. Засунул пиджак в микроволновку на десять секунд. Троян спекся.
— А пуговицы?
— Не успели.
Он повозился с лэптопом, потом мы снова вышли в коридор.
— Расстояние маловато, — сказал он и постучал в каюту напротив.
Дверь открыла пожилая дама.
— Что вам угодно? — спросила она с манерной модуляцией.
У Говарда в мозгу что-то, видимо, перещелкнуло и он отказался от первоначальной идеи.
— Прошу прощения, ошибся дверью.
Дама смерила нас взглядом, передернула плечами и захлопнула дверь.
— Хотел целиться от дальней стены ее каюты, — пояснил Говард, — но потом понял, что оттуда нет прямой видимости.
— Вот что вам помешало! А я подумал, что вы постеснялись ее беспокоить.
Пропустив мое замечание мимо ушей, он зашел в свою каюту, забрал лэптоп и вернулся ко мне с новым планом: я стою с лэптопом в одном конце коридора, он целится указкой из другого. Я сказал, что не смогу держать комп неподвижно. План слегка изменился:
— Поставьте на пол и следите, чтобы на него никто не наступил.
Задание было непростым. «Принц Хо» готовился к отправлению, пассажиры постоянно прибывали, у них были большие чемоданы, и они не смотрели под ноги. В конце концов, я устал извиняться и попросил Говарда перенести эксперимент в другое место либо отложить его до более подходящего времени. Он не послушался.
— Профессор, — сказал я во время перерыва, вызванного нашествием школьной экскурсии, — почему вы оказались именно на этом корабле и именно сегодня?
— О, это просто. Когда эолийцы сказали, что нужна личная встреча, я ответил, что перелет стоит дорого, и что я не могу отправиться в путь, если не знаю, чем кончатся переговоры. Тогда они предложили оплатить билет на этот корабль и гостиницу.
Я чуть было не попросил его захватить на встречу с эолийцами ватных палочек. Если они такие любезные, то, возможно, согласятся ненадолго открыть рот.
— А вы зачем туда летите? — спросил он.
— Надо кое в чем помочь Эдвардсу. Заодно, присмотрю за вами.
Пожалуй, ему не следовало знать, что на Приме я собираюсь добыть эолийскую ДНК. Поиски оператора Вилли шли безуспешно, и это укрепляло ДАГАР в вере, что ДНК существует. От этого им хотелось ее еще больше. Меня, правда, волновал вопрос, смогу ли я часть добычи продать за наличные.
— Вы так рассуждаете, — сказал мне тогда Эдвардс, — как будто молекулы уже у вас в кармане.
— А вы, видимо, всерьез решили наложить лапу на весь запас. Этого не будет. Половина должна пойти на продажу. Причем, сначала будет продажа, потом обмен с ДАГАРом. В противном случае ДАГАР обрушит цены. Если, пока я буду на Приме, вы найдете мне покупателя, получите пятнадцать процентов комиссионных.
Он ответил, что работает за половину. Я воспринял это как отказ от сотрудничества, и тему ДНК мы больше не затрагивали.
Опыты с лазерной указкой кончились тем, что вокруг Говарда собралась толпа детей, желавших принять участие в эксперименте. Учителя, родители и бездетные пассажиры были не в силах подавить в детях жажду знаний. Только угроза быть раздавленными стартовым ускорением на них подействовала. Честно говоря, меня это тоже напугало, и я спустился в свой отсек. По кораблю объявили пятиминутную готовность.
40
02.05, радиотелескоп «Око галактики», система HD240210
Директор радиотелескопа «Око галактики» Алек Пришвин поклялся Говарду, что никому ничего не скажет. Три дня он не разговаривал со своими сотрудниками, поскольку не знал, чего именно ему нельзя говорить. Видимо, удостоверившись, что Пришвин действительно способен хранить молчание, Говард рассказал ему о водородно-гелиево-углеродной теории, описывающей смысл сигнала из галактики NGC1275.
Теперь Пришвину казалось, что он всегда ждал чего-то подобного. Пятнадцать лет он был наедине с бездной. Его сотрудники менялись, программы исследований начинались и заканчивались, заказчики исследований — ученые коллаборации — создавались и распадались, даже радиотелескоп, и тот успел пережить две реконструкции. Неизменными здесь остались только он и красный гигант, с подозрением поглядывавший на действия астрофизика. Теперь бездна оценила его терпение и откликнулась.
Он взял в руки первое издание звездного каталога Дрейпера, тома которого украшали его кабинет. Шершавой бумаге было несколько веков, и он любил касаться ее пальцами. Ему казалось, он прикасается к вечному. За иллюминатором громоздилось преходящее: десятки тысячи приемных модулей, соединенных ажурной сетью, поблескивали в лучах далекого красного HD240210.
Говард прав, думал он с трепетом, сигнал предупреждает об опасности. Источник сигнала пропал. Возможно, он полностью исчерпал энергию. Следовательно, нет смысла ждать повторения сигнала. Надо заняться изучением того, что осталось.
Пришвин направил все свободные ресурсы радиотелескопа на изучение галактики NGC1275. Может быть, оттуда идут другие сигналы? Но эта галактика настолько сильно излучает, что очень трудно выделить что-то осмысленное на общем фоне. Удивительно, что им удалось вычленить 1-4-12.
Он исследовал группу звезд, обрамлявших то место, где был замечен источник. Это были обычные звезды — двойные и одинарные — каких и в нашей галактике миллиарды. Они вращались вокруг активного ядра по предписанным законам и не показывали никаких признаков жизни. А какие признаки жизни можно заметить на расстоянии в двести тридцать пять миллионов световых лет?
Никаких, пока те, за кем вы следите, сами не захотят быть замеченными.
Когда неведомые существа отправляли сигнал, на Земле только начался мезозой, динозавры были представлены лишь некоторыми опытными образцами. Оставшиеся с палеозоя акулы сетовали, что раньше было лучше, и спрашивали, куда подевались вкусные трилобиты. Но там, на далекой NGC1275, жители уже обеспокоились нашей судьбой.
Мы вас услышали, думал Пришвин, а что дальше?
Он распорядился сфокусировать «Око» в точности на галактику. Сотрудники напомнили, что тем самым они нарушат сбор данных для «теоретиков». Но ему было на это наплевать, речь, в конце концов, шла о жизни и смерти.
Спектр центральной части галактики выглядел странно размытым. Сначала он винил аппаратуру, но потом догадался, что позади изучаемой области находится какой-то другой светящийся объект, с очень разнообразным спектром излучения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});