Читать интересную книгу Барраяр - Лоис Буджолд

Согласно предписаниям врача, большую часть времени Корделия предавалась отдыху в их общей с Форкосиганом квартирке. Скоро она ощутила в себе такой прилив энергии, что впору было начать на стены кидаться. Она попыталась разнообразить предписанный режим несколькими пробными отжиманиями на руках и «велосипедом» (но не приседаниями). Она как раз размышляла о плюсах и минусах идеи составить компанию Ботари в спортивном зале, когда звякнул комм-пульт.

Встревоженная физиономия Куделки появилась над видео-пластиной. — Миледи, милорд просит, чтобы вы подошли к нему в седьмой конференц-зал. Он хочет, чтобы вы кое на что посмотрели.

У Корделии скрутило живот. — Хорошо. Иду.

В седьмом зале кучка людей обступила видеопроектор, вполголоса что-то обсуждая: там были штабисты, Канзиан, сам министр Фортала.

Форкосиган поднял взгляд и коротко улыбнулся жене. — Корделия. У нас тут кое-что появилось, и я хотел бы узнать твое мнение.

Лестно, конечно, но… — Что именно?

— Последнее сообщение от Фордариана — оно придает делу новый поворот. Ку, запусти запись еще раз, пожалуйста.

Как правило, фордариановские пропагандистские передачи служили среди людей Форкосигана предметом насмешек. Но на этот раз лица были серьезными.

Фордариан появился на узнаваемом фоне одного из официальных помещений Императорского дворца, строгой и спокойной Синей Залы. Раньше ее использовал ее для своих нечастых публичных обращений сам Эзар Форбарра. Форкосиган нахмурился.

Фордариан, в парадном мундире со всеми регалиями, сидел на бледно-кремовой атласной кушетке рядом с принцессой Карин. Ее темные волосы были зачесаны назад в строгую прическу, открывая овал лица, и закреплены гребнями, усыпанными драгоценными камнями. На принцессе было элегантное черное платье, траурное и официальное.

Фордариан произнес всего несколько торжественных слов, призывая зрителей к вниманию, и камера переключилась на большую залу Совета Графов в замке Форхартунг. Крупным планом возникло изображение Лорда-хранителя Спикерского круга, при всех регалиях. Если в него и было нацелено нечто, помимо камеры, то этого на картинке видно не было, но то, что Лорд-хранитель то и дело косился в одну сторону, заставило Корделию мысленно поместить в невидимую точку вооруженного нейробластером человека, а то и целый взвод.

Лорд- хранитель поднял пластиковый лист и начал: — Цитирую дословно: ввиду…

— Ах, хитрец! — пробормотал Фортала, и Куделка, остановив запись, переспросил: — Прошу прощения, господин министр?

— Это 'цитирую'… он законным образом отмежевался от слов, которые сейчас сам зачитает с этого листа. В первый раз я этого не уловил. Отлично, Георг, отлично, — похвалил Фортала застывшую фигуру. — Продолжайте, лейтенант. Я не хотел прерывать.

Изображение на экране продолжило: — … того, что Форкосиган подло убил младенца-императора Грегора Форбарру и предал свои священные обеты, Совет графов объявляет ложного Регента изменником, узурпатором, отверженным, низложенным и поставленным вне закона. Ныне Совет Графов утверждает коммодора графа Видаля Фордариана премьер-министром и действующим Регентом при особе вдовствующей принцессы Карин Форбарра и поручает ему создать в условиях чрезвычайной ситуации временное правительство — правомочное вплоть до того момента, пока не будет найдет новый наследник и его не утвердит совместная ассамблея Совета Графов и Совета Министров.

Пока лорд-спикер продолжал излагать юридические тонкости, камера переместилась, показав панораму зала. — Остановите, Куделка, — попросил Фортала. Он подсчитал, чуть шевеля губами. — Ха! И трети не набралось. Кворума и близко нет. Кого он собирается этим обмануть?

— Отчаявшийся человек, отчаянные меры, — пробормотал Канзиан. Куделка коснулся пульта, и запись вновь ожила.

— Наблюдай за Карин, — попросил Корделию Форкосиган.

Камера вновь переключилась на изображение Фордариана с принцессой. Фордариан продолжил свою речь в таких обтекаемых выражениях, что до Корделии в первую секунду не дошло: фразой «личный защитник» он объявил об их с Карин помолвке. Граф горячо стиснул руку Карин, хотя глядел по-прежнему прямо в объектив. Карин приподняла руку и, ни на йоту не изменив спокойного выражения лица, позволила надеть себе на палец кольцо. Запись закончилась торжественной музыкой. Конец. Слава богу, обошлось без обычных для Беты комментариев постфактум; очевидно, мнение простых барраярцев со столичных улиц никого не интересует — по крайней мере до тех пор, пока всеобщий бунт не сделает их голоса столь громкими, что их не посмеют не заметить.

— Как ты оцениваешь реакцию Карин? — спросил Эйрел.

Корделия изумленно подняла брови. — Реакцию? Какую? Она слова не вымолвила!

— Вот именно. Не показалось ли тебе, что ее опоили? Заставили? Или она согласилась искренне? Обманута она фордариановской пропагандой — или нет? — Форкосиган с раздосадованным видом уставился в пустоту, где только что погасло изображение принцессы. — Она всегда была очень сдержанной, но сейчас по ее поведению вообще ни о чем не догадаешься!

— Запусти еще раз, Ку, — попросила Корделия, — Вот, хорошо видно, останови. — Неподвижное лицо принцессы было почти одинаковым, проигрывалась ли запись, или кадр был заморожен. — Она не выглядит ни одурманенной, ни оглушенной успокоительным. И не косится в сторону, как лорд-спикер.

— То есть ей, в отличие от него, никто не угрожает оружием? — озвучил догадку Фортала.

— Или ей на это просто наплевать, — мрачно предположила Корделия.

— Так добровольное это согласие или вынужденное? — переспросил Форкосиган.

— Может быть, ни то, ни другое. Всю свою сознательную жизнь она варилась в этой бессмыслице… и что вы хотите от нее сейчас? Она выдержала три года замужества за Сергом, прежде чем Эзар вмешался и защитил ее. Кому, как ни ей, знать, когда следует держать язык за зубами.

— Но откровенно покориться Фордариану… человеку, которого она считает виновным в гибели Грегора?

— А что она должна думать? Если Карин убеждена, что ее сын погиб — даже если не верит, что ты его убил, — то ей остается только бороться за собственную жизнь. Зачем рисковать ею в тщетном и эффектном жесте, если Грегора не вернешь? Разве она чем-то обязана тебе, всем нам, в конце концов? Насколько она может судить, мы ее подвели, все до единого.

Форкосиган поморщился.

Корделия продолжала: — Разумеется, Фордариан все это время подвергал цензуре доступную ей информацию. Возможно, он даже убедил ее, что вот-вот победит. Карин из тех, кто выживает; она уже пережила и Серга, и Эзара. Может быть, она намерена пережить и вас с Фордарианом. Может быть, единственная месть, о которой она мечтает, — это прожить достаточно долго, чтобы плюнуть на ваши могилы.

Один из офицеров тихо проговорил. — Но она же фор! Она не должна была ему уступать.

Корделия ответила усмешкой. — О, по словам, произнесенным барраярской женщиной в присутствии барраярских мужчин, невозможно сказать, что она на самом деле думает. Искренность, знаете ли, не поощряется.

Штабист неуверенно на нее покосился. Дру криво улыбнулась. Форкосиган вздохнул. Куделка поморгал.

— Итак, Фордариану надоело ждать, и он сам назначил себя Регентом, — пробормотал Фортала.

— И премьер-министром, — добавил Форкосиган.

— Да уж, гребет все под себя.

— Почему бы тогда не провозгласить себя сразу императором? — спросил кто-то из штабных офицеров.

— Прощупывает почву, — сказал Канзиан.

— Это в его сценарии дальше, — предположил Фортала.

— Или ближе, если мы немного подтолкнем его под руку, — добавил Канзиан.

— Последний и роковой шаг. Надо бы подумать, как нам его вспугнуть.

— И побыстрей, — твердо подытожил Форкосиган.

* * *

Призрачная маска — лицо Карин — витала перед глазами Корделии весь день, и даже на следующее утро, проснувшись, она не избавилась от этого видения. Что думала Карин? Что чувствовала? Может, эта бесчувственность не притворство, но правда? А может, Карин тянет время. А может, всецело на стороне Фордариана. «Если бы я знала, что она думает, то поняла бы ее поступки. Если бы я знала, как она поступает, то поняла бы ее мысли».

Слишком много неизвестных в этом уравнении. «Будь я на месте Карин…» Правомерна ли такая аналогия? Способна ли Корделия, да и кто угодно другой, делать выводы за другого человека? У них с Карин много общего: они обе женщины, матери, примерно одних лет, и сыновьям обеих грозит опасность… Корделия извлекла сандалик Грегора из скудной кучки своих горских сувениров и повертела в руках. «Мама тоже меня схватила, и у меня сандалик свалился. Остался у мамы в руке. Я его плохо застегнул…» Возможно, Корделии стоит довериться своему разуму — и она может точно воспроизвести ход мыслей Карин.