осознания того, что кому-то ты необходима. И желанна.
- Спи, моя Гулька. Я буду рядом с тобой.
Эти слова еще долго звучали в ее душе, разливаясь в теле теплом и умиротворением, когда девушка засыпала с мягкой довольной улыбкой на губах.
Она уснула так крепко, что уже не чувствовала, как Гром гладил ее ладонью по плечу, и укрывал пледом, боясь, что она может замерзнуть, хотя рядом с ним сделать это было просто нереально - медвежья кровь грела и жгла всех, кто находился рядом.
Он поднялся спустя некоторое время, чтобы подкинуть еще дров в печку, не давая остыть дому, и впустил наглого любопытного кота, который стал громко мяукать и скрестись в дом, чтобы понять, что там такое происходит. И все ли в порядке с его человеком.
На Грома мохнатый наглец косился недовольно и с видом настоящего хозяина этого дома, но хотя бы не шипел и не кидался – благоразумно понимал своим кошачьим умом, что такой хищник, как Гром, ему не по силёнкам.
А Гром улыбнулся наглецу и без труда нашел под полом тазик с начищенной рыбой, чтобы дать вечно голодному коту любимой еды.
Он мог бы съест эту рыбу еще живой - для кота это не было бы проблемой. Но Гуля жалела всех и только что на филе не разделывала для своего пушистого любимца.
- Любишь свою хозяйку? - тихо обратился Гром к коту, присаживаясь на пол обнаженный, и наблюдая за тем, как Дымок неторопливо прошагал до рыбы и стал кушать с видом побитого интеллигента, потому что знал, что больше торопиться некуда и еда всегда будет в достатке.
Своей гулящей кошачьей душой он любил девушку.
Даже в какой-то мере переживал за нее.
- Любишь. И правильно. Она тебя тоже любит.
Кстати, пёс из леса тоже был поблизости.
Морды своей не показывал, но был на чеку, готовый броситься и помочь человеку, который был для него так добр.
Среди людей у Гули друзей не было, не считая тех бабушек.
А вот среди живности они уже появились, но так даже было лучше.
Гром не мог долго без своей девочки, а потому скоро прилег рядом с ней, обнимая спящую со спины, и улыбнулся, когда Гуля во сне что-то пробормотала сладко и тут же прижалась к нему.
Она тянулась к нему даже во сне, сама того не понимая. И это радовало его медвежью душу, окутывая давно продрогшее окаменевшее сердце словно в теплое одеяло.
Мужчина тоже задремал, а потом незаметно уснул, не выпуская девушку из своих рук.
Придет утро, и они все повторят с самого начала.
А пока девушке нужно было дать немного времени на спасительный и восстановительный сон.
************** Гром проснулся не от звука.
В домике было по-прежнему тихо и по-своему наверное даже уютно – тихонько потрескивал огонь в печи. Кот мурчал себе под нос, сытый и довольный тем, что его человек рядом. За стенами легко и незаметно шелестел едва заметный ветер. И стоял аромат их долгожданной и такой желанной близости.
Но что-то неумолимо изменилось.
Медведь еще не понял до конца, но по позвоночнику прошел озноб, и в груди сдавило от чего-то вязкого и не хорошего.
Люди называют это предчувствием.
А Гром бы сказал, что его разбудили звериные инстинкты.
И не просто разбудили, а черт возьми дали такого смачного пинка и заорали внутри, что шкура и правда встала дыбом, даже если он был в облике человека.
В лесу творилось что-то плохое.
Гром приподнялся на локте, прогоняя остатки липкого глубокого сна, и тут же принюхался, прощупывая метр за метр леса в поисках того, отчего ему было так погано внутри.
Он чувствовал боль.
И панику.
Природа не умеет кричать от боли.
Ее стон никогда не услышат люди.
А он чувствовал эту боль так, что внутри поднялась желчь, давая понять, что все чертовски плохо.
Медведь поспешно поднялся, и первым делом перенес аккуратно Гулю на теплую печку, устраивая девушку так, чтобы ей было тепло и уютно. А сам осознавал, что в лес пришла беда.
Что лес гибнет и стонет от невыносимой боли, а вместе с ним кричат от ужаса и боли все животные.
К счастью, девушка не проснулась, когда Гром смачно выругался и первым делом ощутил близкое присутствие Бурана рядом.
Друг уже несся к нему, чтобы рассказать все то, что он еще не знал, но уже понимал.
Горит его лес.
И драгоценное время упущено, чтобы можно было обойтись малой кровью.
Гром вылетел из домика, забыв про вещи и про то, что он был совершенно обнаженный - просто для медведей такой вид был обычным и привычным, чего нельзя было сказать про людей.
Буран уже спешил к нему, молниеносно пересекая поле - мрачный, сосредоточенный и хмурый.
Уже даже по виду друга и товарища можно было понять, что дело дрянь!
- Где? - прорычал Гром, стоило им только поравняться с Бураном посреди высокой травы.
- С Лысой горы началось, - без лишней воды отозвался мужчина, и они оба ринулись в нужном направлении.
И какой только псих назвал эту гору именно Лысой, при том, что она была настолько пышна растительностью, что берсеркам порой приходилось валить деревья, чтобы пробраться к нужному месту? И проблема была в том, что как раз под этой самой горой, которая раскидывалась на много километров в разные стороны, была одна из деревень.
- Штиль уже в курсе?
- Да. Собирает своих ребят и плотно общается с пожарными.
Гром только нахмурился и перешел на бег.
Знал он уже этих пожарных!
С прошлого большого пожара эти люди в погонах показали себя не с самой лучшей стороны. Всем было плевать на лес и на животных, которые сгорали заживо, попав в ловушку огня – люди хотели только денег и искали выгоду даже в этом страшном событии.
- Нам бы своих тоже собрать, Буран!
Гром обернулся на миг в процессе бега, но ему не нужно было видеть лица друга, чтобы ощутить все его эмоции.
Сейчас он думал - каких «своих»?
Разве остались те берсерки среди их рода, которых можно было бы назвать именно так?
Все ненавидели молодого короля рода Бурых, и считали его методы правления слишком жестокими и несправедливыми.
Да, они были в корне не правы, но что это меняло сейчас?
- Тайга где? - снова кинул Гром, быстро обдумывая все варианты спасения леса, и пока