— Если бы я встретил вас тогда на Крите, я бы вас убил.
Рабинович вздрогнул всем телом, но я накрыл его ладони своими и так же тихо продолжил:
— Но Бог хранил вас, и позволил убраться с острова!
Я сделал небольшую паузу, подметил выступившую на лбу ростовщика испарину, а затем сел на стуле прямо, увеличивая дистанцию между нами, и сказал уже громче, показывая, что это твёрдое решение:
— Я не буду спорить с Ним!
И снова тихо, душевно:
— Старые грехи давно закрыты и прощены, Перес Хаймович. И в Одессу я приехал не предъявлять претензии, а потому, что мне нужна ваша помощь. Очень нужна!
Из мемуаров Воронцова-Американца
«…Мне действительно было не обойтись без помощи хорошего, а главное — доверенного финансиста крупного калибра. И я очень надеялся, что Рабинович понял недосказанное: 'старые долги закрыты, грехи прощены, но новых совершать не следует!»
Я прекрасно понимал, что «серебряный дождь», льющийся на меня, скоро начнет иссякать. Мода на «магические кубы» спадет, придется снижать цены, уменьшатся продажи. Идеи по лампочкам, теоретически, можно было неплохо разменять на акции крупных предприятий, например, той же «General Electric», но до тех пор, пока этот пакет вырастет в цене до нужных мне цифр, пройдут годы, если не десятилетия.
А за всю остальную продукцию, которую я собирался выпускать, за резину, пластики, алюминий и так далее, будут платить как раз векселями. Мне же, на мою стройку нужны были сотни миллионов.
Так что, пусть и не прямо сейчас, но уже через год мне нужен был помощник, который разменивал бы векселя на поставки в Россию нужных мне товаров и оборудования. И тут мы достаточно быстро пришли к соглашению.
Марка Вальдранда, любимого внука Рабиновича, мы сделали своим агентом в Европе. Особенно в Германии, Австрии и Швейцарии, то есть в странах, где много германоязычных.
Нет, разумеется, не публичным агентом. Никто не отнесется серьезно к восемнадцатилетнему еврею. Но Рабинович ручался за парня и был готов руководить им. Так что я не возражал. Ну а по России и Ближнему Востоку брался работать сам Рабинович. Позже выяснилось, что он собирался прихватить еще и Грецию с Италией, а также Северную Африку, но я и не подумал возражать.
Во-вторых, мне нужно было выкупить шунгитовый рудник, расположенный в окрестностях Повенца. Да, у меня намечался жуткий дефицит топлива. Местного было до слез мало, причем не только из известного сейчас, но и в будущем. Везти из известных мест — дорого, а зависеть от импорта я не хотел категорически! Знал уже, как поставщики топлива «раздевают» положившихся на «твёрдые» контракты. Электричества же с ГЭС пока не было, да и не хотел я тратить его там, где мог обойтись более дешёвым топливом.
Вот и выкручивался, как мог. На будущее подумывал об открытии месторождений за пределами Карелии, но с этим была масса проблем, которые быстро не решить. Поэтому я так и наседал на Кузьминского с этими корьевыми и утилизационными котлами. Отходы деревообработки и целлюлозного производства могли частично заменить драгоценное топливо.
По этой же причине и строительство нефтеперерабатывающего заводика компании Александра Бари заказал. Северной нефти, поставляемой откуда-то из Коми, и стоящей приемлемых денег, мне продавали всего пятнадцать тысяч тонн. Больше там пока просто не добыть.
А бакинская нефть, на которую удалось действительно зафиксировать цену, с доставкой обходилась уже пятьдесят семь копеек за пуд. Что называется, «за гранью добра и зла». Вот я и решил компенсировать высокую стоимость, производя из этой нефти керосин, бензин, солярку, асфальт для тротуаров, парафин для свечек, смазки разных видов и даже мыло. Все эти товары я планировал либо потребить сам, и на этом сэкономить, либо продать кому-нибудь. С учетом этого и мазут, остающийся на топливо, выйдет уже по приемлемой для меня цене. Но и его, увы, будет мало, жалкий десяток тысяч тонн в год ожидается.
Кстати, если бы мне кто-то там, в моем будущем, рассказал про многочисленные заводы, строящиеся за считанные месяцы, я лишь усмехнулся бы. Но вот ведь — заказываю и строю!
Секрет прост, масштабы большинства местных заводиков человека из моего времени совсем не впечатляли. Иногда можно было просто завезти оборудование, поставить его в сарае, во второй половине сарая организовать склад сырья и готовой продукции, а рядом поставить навес с жестяными печками — вот и готов тебе «завод»! А плохонькую грунтовку потом накатают.
В моем будущем тоже были такие «заводы по производству кирпича», помещающиеся в сарае, с оборудованием, стоящим, как подержанный автомобиль. Но их владельцы изо всех сил надували щёки и именовали себя «независимыми производителями».
Так что, трюков моих хватило бы ненадолго. Я уперся бы в дефицит топлива, и меня поставили бы на колени. А главное, месторождение шунгита расположено на моей территории. И я знаю, твердо знаю, как его сжигать. Еще там, в будущем выполнял исследование на тему шунгитов по заказу одного ушлого предпринимателя, так что и способ пришлось заодно выяснить.
Но дальше — как стена. Узнать про то, кто владельцы этого рудника я не смог, даже задействовав Ухтомского и губернатора Олонецкой губернии. Акционеры были анонимны, а само общество было зарегистрировано в столице. То ли это новые козни тех самых господ, которые «никто, кроме нас!», то ли там не обошлось без высших сановников Империи. А скорее всего — и то, и другое!
Обращаться же к нашим с Натали партнерам и покровителям не хотелось. Если просишь, становишься должен. И не деньги, а нечто большее. Поэтому сначала мы решили поискать обходной путь. Вот и обратились к Рабиновичу. На меня и Натали произвело неслабое впечатление то, как Полтора жида выбил помощь из самой Воронцовой-Дашковой. Это вам не хухры-мухры!
Ну и в-третьих, я просил его подумать о схеме взаимозачета серебра с китайцами. И мои работники, и организация Фань Вэя зарабатывали деньги в России. А серебро им было нужно в Китае, особенно в Манчжурии, где оставались родственники работников, и в Гонконге, где располагались штаб-квартира и китайской триады, и революционной организации, членами которой Фани и являлись.
И я был абсолютно уверен, что выводить серебро из страны