И описание кондитерских представляло специальное занятие публицистов того времени. Вот, например, какие строчки посвящались той же кондитерской Беранже, которую воспевали в стихах[376]: «Кондитерская Вольфа и Беранже превратилась в сахарный музей. Тут вы найдете небывалые до сих пор яйца с барельефными изображениям августейших членов высочайшей фамилии, а внутри вмещающие литые группы предметов св. изображения. Яйца куриные, натуральные, приведенные к затвердению посредством гальванизма, корзиночки, в которых лежали эти яйца, плетеные из лент, также наведены бронзою посредством гальванизма». К этому добавляли: «До сих пор учение было горько для детей, теперь помощью сахарных букв Излера оно будет приятно, сладко и положительно. Дитя с радостью заучит звуки букв (хорошо познание фельетониста в педагогике — звуки букв), когда ему дадут сахарное изображение с правом его скушать»[377].
Рассмотренный нами дом Неймана находился на левой стороне нынешней Морской или улицы Герцена. Но у этой улицы было еще несколько названий. Мы уже указывали, что она звалась Большой Луговой улицей — ее направление ясно видно на приложенном плане 1754 года. Когда же стала застраиваться и правая ее сторона — она получила название Луговая Миллионная, так как она прилегала к Адмиралтейскому лугу, наконец, сравнительно еще недавно она звалась Малая Миллионная и предел ее определялся аркою Главного Штаба и Невским проспектом, за последним шла уже не Малая Миллионная, а Морская. У этой улицы была одна особенность, отличающая ее от всех улиц Петербурга. Об этой особенности впервые повествовал Георги, в своем описании Петербурга: «Малая Миллионная улица лежит так точно но полуденной линии, что при солнечном сиянии в 12 часов можно ставить часы по собственной своей тени или по тени, отвесно поставленной трости —[378] фельетонист конца 50-х годов воспользовался этим указанием Георги и с пафосом воскликнул[379]: «Миллионная — солнечные часы в большом размере!» Одним из первых домов правой стороны этой улицы появился угловой дом на Невский проспект против уже описанного нами дома портного Неймана. В ХVШ веке дом этот принадлежал генералу Овцыну, хотя был более известен под именем «трактир, город Лондон именуемый». — Генерал-поручик Иван Ларионович Овцын получил участок по Невской перспективе слишком на 20, а по Луговой на 17 саженях[380] в 1765 или 1766 годах; по крайней мере с этого времени начинают появляться сведения об этом доме[381]. Конечно, хроника этого дома первое время немногим отличалась от хроники уже описанного нами дома Неймана. Если в последнем были савояры, то в доме Овцына «живущие италианцы показывают разные механические и математические части в 36 переменах состоящие представления об осадах, иллюминациях, путешествиях по морю, о бурях, потопах, фейерверках с 3 до 6 пополудни. С каждого смотрителя брано будет по 25 коп., а знатные особы могут платить особо»;[382] очевидно, итальянцы привезли что-нибудь вроде камер-обскуры или первого волшебного фонаря. Трактирщики дома Неймана сменились французским пирожником, который «делает разные паштеты и гамбургские говяжьи языки для путешествующих[383], «продает дорожный бульон по 3 р. фунт»[384]. Существовал, конечно, и в этом доме винный погреб. Но была и разница между домами Неймана и Овцына. Дом Неймана был двухъэтажный, дом Овцына четырехъэтажный — «на Адмиралтейской части по Невской перспективой, на углу Морской, что прежде звалась Луговая, продается каменный дом о 4-этажах его превосходительства генерал-поручик и кавалер Ивана Ларионовича Овцына»[385], следовательно, этот дом имел больше помещения. Этим обстоятельством и воспользовался предприимчивый иностранец Гейденрейх. В конце апреля 1773 года весь Петербург был обклеен объявлениями следующего текста[386]: «Гейденрейхской трактир, город Лондон называемой, переведен будет будущего мая 1 дня в Овцынов дом на Малой Миллионной.
Трактир «город Лондон именуемой» являлся для Петербурга XVIII столетия тем же, чем до последнего времени были Европейская гостиница или гостиница Астория. Действительно, мы читаем следующие строчки[387]: «города Лондона трактирщик Гейденрейх в Санктпетербурге рекомендует чрез сие иностранным и здешним сюда приезжающим господам для приставания своего посреди города лежащую и снабженную всяким удовольствием квартиру, в которой недавно стояли из Москвы сюда проезжей королевской дацкой посланник и из архипелага сюда прибывшей патриарх константинопольский, также несколько дней его светлость наследной принц гессен-дармштатской в проезд его из Москвы в немецкую землю и при отъезде их милостивое удовольствие как в квартире, так и в угощении оказали».
Как колоритно это объявление и как интересно оно по своим выражениям, показывающим развитие нашего современного языка! Какое, самые обыкновенные в наши дни, слова еще не были в употреблении у наших предков, которые должны были их выдумывать вместо: «удобство» говорилось «снабженная всяким удовольствием», «занять номер в гостинице» обозначалось словом «приставание»; наконец, как изыскано выражена мысль, что квартиранты оставались довольны квартирою: «их милостивое удовольствие как в квартире, так и в угощении оказали».
Но Гейденрейх имел своими посетителями не только наследного принца гессен-дармштатского: у него останавливался и император Иосиф II австрийский, когда под прозвищем графа Фолькенштейна он прибыл инкогнито в Северную Пальмиру к северной Семирамиде. Здесь же жил и известный английский доктор Грогаль[388], наконец, здесь же внизу, в погребах, обитала немалая известность того времени — парикмахер Лунд, у которого продавались «разного цвету и длины дамские и мужские пукли, шинионы, все новейшей моды и на разной манер приготовленные волоса за умеренную цену, также привезенные им недавно из Франции две болонские собаки[389].
Дела гостиницы Лондон шли настолько хорошо, что в 1781 г.[390] «здешний содержатель трактира города Лондона Георг Гейденрейх уведомляет почтенную публику, что он с 1 числа маия сего 1781 года перевел сей трактир в собственной его дом, состоящий по Невской перспективе, насупротив адмиралтейства под № 97 (угловой дом по правой, несолнечной стороне Невского, от адмиралтейства), построенной по образцу иностранных гостинец, где все приезжие сюда найти могут для себя так и для свиты своей всевозможные выгоды, коих они в партикулярных домах получить не могут». — Едва трактир Лондон успел водвориться на новой квартире, как «господа Надервиль и Дени» уже объявляли, что они «содержат теперь в Луговой Миллионной, на углу, трактир город Париж, что был прежде город Лондон и отдают в наем убранные покои[391]. Но трактиру город Париж не удалось затмить трактир «город Лондон», конкуренция была слишком непосильна, и город Лондон считался лучшею гостиницею и в первой четверти XIX в. По крайней мере в 1823 году мы сталкиваемся с таким объявлением[392]: «г.г. путешественники извещаются сим, что трактир Лондон, имея прекраснейшее местоположение, в среди столицы, против бульвара и поблизости Императорского Зимнего Дворца ныне вновь по примеру иностранных гостиниц отделан. В нем можно иметь меблированные по новейшему вкусу комнаты за умеренные цены».