сыграть злую шутку в моей судьбе. Найдется проницательный и излишне любопытный человек, заинтересуется и шепнет куда следует. В Дарсии тоже существуют различные службы безопасности. Если попаду к ним в руки, никакой лорд Торстаг не спасет.
— Хотите сказать, господин левитатор, что ночная атака понадобилась только для выжигания двух акров моей земли и при этом неизвестный маг постарался не нанести вред строителям и охране? — меня зацепило пренебрежение в словах Ритольфа. — А не проще ли сразу уничтожить людей, посеять страх в моей душе, чтобы я стал покладистым и начал платить за спокойствие?
— Вы сами ответили на свой вопрос, командор, — смягчился левитатор, продолжая широко вышагивать по выжженной земле. Из-под его ног взметывались серые облачка пепла, стебли обуглившегося вереска рассыпались в прах. Ритольф вырвался далеко вперед, а я едва поспевал за ним, не говоря уж об Аттикусе и Леоне, безнадежно отставших.
Любопытство дона Ардио понятно: он сам был свидетелем происшествия и очень хотел удостовериться, что именно Котрила нужно проткнуть шпагой за подобную «шутку». Аттикус же на правах то ли личного секретаря, то ли корабельного летописца стремился запечатлеть любую интересную историю, связанную со мной и командой «Тиры». Более чем уверен, что эти записи попадут в руки лорда Келсея, если мы однажды вернемся в Сиверию. Вообще-то нужно проследить за парнем. Должен существовать аварийный канал связи между ним и Келсеем, не мог лорд не предусмотреть подобный поворот событий. Голубиная почта, например. Чем не возможность для тайного общения? Как только увижу интерес Аттикуса к птичкам, так сразу все станет понятно.
— Думаете, я не знаю, кто это сотворил? — я ускорил шаг, догнал Ритольфа и решительно придержал его за локоть, чтобы он снова не убежал, ведомый своим чутким носом. Не хочется напрягать каждый раз слух, что там бубнит левитатор. — Знаю прекрасно. Сеньор Котрил перешел к активным действиям, но видимо, не получил высочайшего разрешения втоптать меня в землю или стереть начисто, как будто и не было такого человека как я. Есть у меня мыслишка о его связях с губернатором Тебриссо. И связи эти куда более глубокие, основаны на общих делах. Поэтому Котрил решил вначале предупредить меня демонстрацией фокуса с магической атакой. Он же видит, какую активность я развернул на Пустоши, поэтому решил запугать артельщиков, не доводя дело до их смерти. Я желаю знать, господин Ритольф, что за гадость произошла ночью?
— Я пытался объяснить вам, командор, суть алхимии и магии…
— На примере золота, — прервал я его. — Но можете не беспокоиться. Я не собираюсь вовлекать вас в сомнительное дело. Поясните вашу мысль об этом всем…
Я обвел рукой выжженную землю, простиравшуюся до самой Чернявки.
— Ну, хорошо. Постараюсь... Квалифицированный чародей умеет творить предметы, связанные с проявлением Стихий, но это всего лишь оболочка, за которой прячется целостная структура изменения вещей. В самом деле мы, маги, задействуем энергию гравитонов, создавая с их помощью разнообразные визуальные конструкции. В Акаписе, значит, есть чародей моего уровня, владеющий кристаллом.
— Что это за кристаллы? — нахмурился я. Чем мне не нравятся маги, так это их желание скрывать самое очевидное за мутными фразами.
— Осколки гравитонов… Они не похожи на корабельные, и самый большой может быть с кулак взрослого человека. Их потенциал рассчитывается исходя из размера. Так вот, имея на руках подобный кристалл, маг создает разнообразные формы Стихий: огня, воды и так далее, вплоть до их побочных конструктов вроде молний или града величиной с человеческую голову. Алхимия же — высшая форма магии. Осознав ее принципы и подчинив силы природы, маг заставляет их выполнять приказы посредством разных манипуляций. К слову, командор, чародейское обучение начинается с алхимических основ.
Ритольф остановился, чтобы перевести дыхание. Все, что я услышал, он выпалил на ходу. Дон Ардио не преминул воспользоваться передышкой. Он догнал нас и услышал последние слова левитатора. Сразу же задал вопрос:
— То есть кто-то создал огненные шары с помощью кристалла, схожего по свойствам с гравитоном?
— Создал и вызвал холодный огонь, сжегший поле, но не тронувший здание, где вы скрылись, — кивнул Ритольф. — Подозреваю, что живую плоть данный конструкт не сможет уничтожить. Как наш командор верно сказал, это только предупреждение.
Мы дошли до берега Чернявки, лениво несшей свои темные воды к морю. Левитатор вытянул руку, показывая на противоположную сторону, где рос ивняк с обгоревшими верхушками. Пояснил:
— Шары с холодным огнем — это порождение энергии кристалла гравитона. Внутреннее излучение не всегда губительно для всего живого. Все зависит от мощности. Если правильно подобрать кристалл, произойдет то, что мы наблюдаем на Пустоши. Растения гибнут, а живая плоть и природные материалы остаются целыми.
— Господин Ритольф, у вас нестыковки с логикой, — вежливо произнес Аттикус. — Всем мало-мальски грамотным людям известна губительная сила гравитонов, приводящая к полному разрушению кораблей и людей, на нем находящихся. Вы же утверждаете о безопасности «холодного огня». Не кажется ли странным ваше утверждение, что плоть и камень не могут быть уничтожены подобной энергетической субстанцией, которую наблюдал сегодня ночью дон Ардио?
Услышал бы Лихой Плясун сейчас Аттикуса, сразу бы вздернул его на рее, признав шпионом или «ученым монахом с душком». Теперь понятно, почему парень играл роль дурачка, пускающего слюни.
— Молодой человек, — левитатор снисходительно поглядел на моего помощника, — вы нахватались разнообразных теорий, не закрепив в своей голове фундаментальных основ магической науки. Подозреваю даже, откуда они у вас взялись. Но вы, хотя бы, открывали «Энциклопедию для любознательных юношей»?
— Не довелось, — буркнул Аттикус, поняв, в какой капкан попал.
— Так откуда такой скепсис к моим словам? Я же в самом начале объяснил разницу между гравитоном и «магическим» кристаллом, который есть ни что иное как осколок драгоценного минерала. Знаете, как их изготавливают? При огранке поднятых на поверхность гравитонов стараются создать идеальные грани, в которых накапливается энергия земных токов. Большая часть камня уходит в так называемый «отвал». Зачастую это очень приличные куски. Вот эти куски тоже идут в дело. Придавая им нужную форму, огранщик поневоле производит вторичный «отвал». Мелкие осколки идут под пресс и измельчаются до состояния пыли, которой покрывают различные дорогостоящие механизмы для прочности или добавляют в целебные мази, идущие для нужд королевского двора. А вот интересующие нас камешки сохраняют в себе силу материнского кристалла, пусть и пропорционально своему размеру. Они имеют очень большую ценность и поэтому становятся желанной добычей