Он был стремительный человек, волевой и решительный. Он не был поверхностен, но привык, что за мыслью должно следовать действие. И вдруг – девушка, нежная и прелестная, как цветок, и такой покой, такая тишина… И с сегодняшнего вечера она – его жена, как непривычно!
Поэтому он рассеянно наблюдал за общим весельем – за братанием поколений, как выразился отец. На свадьбу были приглашены и однокурсники Алексея, и друзья его родителей, и всем было хорошо вместе.
– Поедем, Дашенька? – шепнул он, наклонившись к невесте. – Им и без нас отлично, поедем.
Алексей жил с родителями в угловом доме у Патриарших прудов. Но сегодня родители, конечно, собирались ночевать у друзей, предоставив квартиру в полное распоряжение молодых.
И вот здесь, в родном доме, оставшись наедине с любимой девушкой, Алексей вдруг растерялся. Он и представить себе не мог, что это может быть так. Он знал себя, знал, что ему нечего беспокоиться о своих мужских способностях. Но то, что происходило с ним сейчас, не было неуверенностью. Просто он трепетал перед чудесным явлением жизни, которое стояло перед ним в образе девушки в длинном белом платье, с ожиданием в глазах…
– Ты… не голодна? – спросил он, чтобы как-то нарушить молчание.
– Ну что ты, Леша! – ответила его жена. – Там же стол ломился, я поела.
Они стояли посредине гостиной в огромной родительской квартире и молчали, глядя друг другу в глаза. Наконец Алексей стряхнул владевшее им оцепенение и обнял Дашу…
Прежде они только целовались где-нибудь на улице, потому что целоваться в Алексеевой комнате Даша не могла, хотя он уверял ее, что родители ни в коем случае не войдут. И вот теперь они были одни, они принадлежали друг другу, и ничто не должно было им помешать, и их объятия не должны были прерваться…
И, вдруг со всей ясностью поняв это, Алексей почувствовал такую свободу, такую безудержность, что даже руки у него задрожали. Он поднял Дашу на руки и понес в свою комнату, где, как он видел перед отъездом в загс, была постлана чистая постель на новой, купленной к его женитьбе кровати.
Он чувствовал, как трепещет Дашино тело в его руках, как вздрагивают ее губы, когда он прикасается к ним, одновременно расстегивая какие-то бесчисленные крючочки на ее свадебном платье…
Она не была первой его женщиной, но все, что были до нее, были именно женщинами, опытными и страстными: с другими Алексей, с его понятиями о порядочности, и не стал бы беспоследственно развлекаться. Была связистка Галя; и одноклассница Неля с узкими, хитро стреляющими глазками – самая горячая и яркая из всех; и еще – правда, совсем случайно и недолго – бывшая жена одного его приятеля.
Но все ощущения, связанные с ними, были забыты в то самое мгновение, когда он наконец почувствовал Дашино обнаженное тело в своих объятиях.
В ней, в его жене, уже принадлежащей ему, было то хрупкое очарование девственности, которое так поразило его при первом же взгляде на нее. Но одновременно с этим в Даше сразу пробудилась ответная страсть – и какая! Алексей и предполагать не мог, что она так жарко и так сразу прильнет к нему, обнимет его не руками только, а всем телом – юным, горячим…
Он даже не сразу заметил, что ей больно, – так самозабвенно она обнимала его, с такой готовностью отдавалась его ласкам. А когда заметил, что она прикусила губу и слезы выступили у нее на глазах, – уже ничего не мог с собой поделать, не мог сдержать свое тело, рвущееся в нее. Хотя, наверное, это было и ненужно…
Алексей прижимал Дашины колени к своим бедрам – так прекрасно было это ощущение полного, всем телом, объятия! – и целовал ее всю, и двигался на ней, всего себя вкладывая в каждое движение.
…Он почти испугался, когда чуть-чуть пришел в себя, и замер, положив голову на Дашино плечо. Она вдруг показалась ему такой неподвижной – что с ней? И как он мог забыть о ее боли, о ее возможном испуге, как мог думать только о себе, только о собственном удовольствии!
Он поднял голову, взглянул на нее. Дашины глаза были закрыты, а губы – полуоткрыты, как венчик цветка. Но на лице ее совсем не было выражения испуга или боли. Наоборот, оно дышало таким покоем, что Алексей почувствовал, как счастье подступает к самому горлу.
Он тихо поцеловал ее в губы и все-таки спросил прерывистым шепотом:
– Дашенька, любимая моя, я тебя не испугал?
Она открыла глаза, и ему показалось, что она и ответила ему глазами:
– Лешенька, как ты мог меня испугать? Я тебя люблю…
В первую свою брачную ночь Алексей понял, что эта женщина предназначена ему судьбой.
Их медовый месяц должен был пройти в Москве, потому что уже начиналась сессия.
– Жаль, Дашенька, – сказал Алексей, сидя рядом с женой за первым своим семейным завтраком, – но ничего страшного, наездимся еще. Через месяц уже на Памире будем.
Они учились в одной группе и на практику должны были ехать вместе. И вдруг Даша сказала:
– Знаешь, Леша, я, наверное, не поеду на Памир.
– Как это? – удивился он. – А куда же ты собираешься ехать?
– Да никуда не собираюсь. Я хотела тебе сказать… Я, наверное, уйду с геофака.
Это сообщение поразило Алексея. Конечно, Даша всегда казалась ему слишком хрупкой и нежной для того, чтобы лазать по горам и тайге, но все же… Вот так, в одну минуту, переосмыслить всю их будущую жизнь: ведь он думал, что они с Дашей всюду будут вместе…
– Ты пойми, – сказала Даша, заглядывая ему в глаза, – ведь это ты геологией увлечен, а я же совсем по-другому. Я же, Лешенька, совсем не сознательно профессию выбрала. Так как-то: надоело в Саратове, скучно там, одна промышленность. Хотелось в Москву, а на геофак конкурс был небольшой, я и подала документы. А вообще-то я совсем не хочу… Я даже боюсь этого всего. Ну сам подумай: разве это для женщины работа? Вечно куда-то ехать, ни дома нормального, ничего… А дети пойдут?
Алексей не мог скрыть удивления. Он понимал, что Даша, пожалуй, права, и удивление его относилось даже не к тому, что она говорила. Но он и представить себе не мог, что его маленькая, как цветок, девушка способна на такую трезвость суждений…
– Но… что же ты будешь делать? – спросил он. – Я-то все время буду ездить, а ты что же?
– А я буду тебя ждать, – спокойно ответила Даша. – Разве это плохо – когда тебя ждут?
– Хорошо… – медленно произнес Алексей. – Что ж, если ты уже решила…
Конечно, хорошо, когда тебя ждут, но в свои двадцать два года Алексей предпочел бы видеть любимую женщину рядом с собою почаще. И ему странно было, что она так легко отказывается от такой возможности.
– Но чем же ты будешь заниматься? – спросил он. – У окна сидеть?
– Почему – работать пойду кем-нибудь, – невозмутимо ответила Даша. – Мало ли есть работ, разве одна геология?