Не вызывает сомнения, что недоучет безвозвратных потерь в Красной Армии был больше, чем в японской императорской армии. Так что истинное соотношение потерь, возможно, еще более неблагоприятно для советской стороны. Но и те цифры, что мы имеем, сегодня, впечатляют. Оказывается, не было полного разгрома и уничтожения японской 6-й армии, о чем писал Жуков и вслед за ним советские историки, не было втрое больших японских потерь, по сравнению с советскими. Общие советские потери превысили японские почти в 1,27 раза. Особенно неблагоприятным было для Красной Армии соотношение по числу раненых в 1,67 раза не в ее пользу. Больных у сторон было почти поровну, а по убитым и пленным Красная Армия даже имела перевес - соответственно в 1,12 и в 2,27 раза. Почему советские войска захватили больше пленных - понятно. Ведь крупная японская группировка попала в окружение. Не вызывает удивление и большее число убитых со стороны японцев, хотя раненых у них, напротив, было значительно меньше, чем в 1-й армейской группе Жукова. Дело в том, что, попав в безнадежное положение, японские военнослужащие, в соответствии с кодексом воинской чести "бусидо", предпочитали не сдаваться в плен, а сражаться до конца или совершить самоубийство.
Советские войска на Халхин-Голе одержали победу, захватив почти всю спорную территорию и богатые трофеи. Отступая, 6-я армия оставила почти все свое тяжелое вооружение, Японские источники в целом подтверждают те цифры потерь в орудиях и пулеметах, которые приводил Жуков в своей статье. Однако по соотношению потерь в людях советскую сторону можно даже счесть проигравшей. Особенно если принять во внимание, что из-за недоучета в Красной Армии безвозвратных потерь убитых в советских войсках на Халхин-Голе на самом деле могло быть не меньше, чем в рядах Квантунской армии.
В чем же были причины поражения японцев? После того как 15 сентября 1939 года между советскими и японскими войсками было установлено перемирие, при генеральном штабе японской армии была создана специальная комиссия по расследованию всех обстоятельств Номонганского инцидента. Сменилось также командование Квантунской армией и руководство военного министерства. Был уволен в отставку и командир наиболее пострадавшей. 23-й дивизии генерал Камацубара. В конце ноября 1939 года перед комиссией дал показания командир 1-го полка тяжелой артиллерии полковник Мишима Гиичйру, раненый в боях на Халхин-Голе. Через много лет после Второй мировой войны отставной генерал Мишима, беседуя с Элвином Куксом, так изложил суть своих соображений, представленных на суд комиссии:
1. Роковое значение для Номонганского дела в целом и проведенной военной операции имело то обстоятельство, что офицеры и солдаты японской императорской армии не знали, ради чего они умирают в пустыне, где неясно обозначена граница. В то время как армия оказалась в тупике на Юге Китая после многих лет борьбы, форменным издевательством над здравым смыслом было "гнать волну" и жертвовать жизнью хотя бы одного солдата на монгольской границе. Разрешение конфликта с Китаем требовало большой войны на юге, а не на севере. "Я никогда не видел причины сражаться у Номонгана", - утверждал Мишима.
2. Очевиден провал военного руководства, причем на самом высшем, а не на низшем уровне. Высшие начальники витали в облаках. Они планировали операции со слишком большим размахом, не учитывая ограниченных возможностей японских войск. Штаб Квантунской армии, вынашивая агрессивные замыслы, чувствовал себя независимым от высшего командования, а то, в свою очередь, не смогло контролировать руководство Квантунской армии.
3. Организация и снабжение японских войск не соответствовали требованиям борьбы против Советского Союза в условиях данного региона. В особенности, использование главным образом лошадей для подвоза снабжения было бесспорной ошибкой. Ведь даже легко раненая лошадь сразу становилась бесполезной, тогда как автомобили могли использоваться и дальше даже после серьезных повреждений, пока не были разрушены их двигатели.
4. Мобильность имела решающее значение в условиях обширных равнинных пространств. От пехоты здесь было мало проку. Так как дни в Номонгане были длинные, а ночи короткие, развертывание новых сил и доставка снабжения требовали использования моторизованных средств.
5. Основным недостатком в тактической подготовке японской армии было то, что она оставалась на уровне представлений последней четверти XIX века, когда военным советником императора был майор прусской армии Якоб Меккель. Не придавалось никакого значения таким вопросам как моральная совместимость между военнослужащими в составе подразделений или через какое время следует производить смену частей на передовой. Меккель подчеркивал необходимость атаковать там, где противник слабее, но в современных условиях сами командиры атакующих должны создавать слабости в неприятельских позициях концентрацией на тех или иных участках превосходящей огневой мощи. Это даже не пытались сделать в Номонгане.
Зато применялись внушительные маневры войсками, которые превосходно выглядели на бумаге, но на практике приносили одни разочарования. Такие маневры имели бы смысл лишь на подходящей местности, где имелись укрытия для артиллерии, которая могла бы эффективно прикрывать пехоту на значительном расстоянии, а пехота была бы моторизована. В Номонгане отсутствовали подходящие укрытия от артиллерийского огня.
6. Неудачи в снабжении имели критическое значение, создавая порочный круг.
7. Опыт войны в Китае сыграл с командованием злую шутку. Стало привычным ожидать, что враг будет повержен всегда, когда силы японской императорской армии решат атаковать его. Однако в Номонгане японцы натолкнулись на "кирпичную стену". К русским попытались подойти так же, как к китайцам. Конечно, здесь надо учитывать и моральный фактор, но еще большее значение имела материальная мощь Красной Армии.
8. Слепое следование кодексу "бусидо" сыграло в Номонгане негативную роль. Для того чтобы добиться в ходе боя необходимой поддержки со стороны подчиненных командиров, вышестоящий начальник должен был обращаться к ним чрезвычайно вежливо, буквально с состраданием, и соблюдать массу формальностей. Все это приводило к промедлению в отдаче приказов и в их исполнении. Самостоятельно же действовать нижестоящие командиры не имели права. Сам по себе идея "пути воина" была превосходна, но беда была в том, что упор следовало делать на достижение победы, а не на соблюдение формальных правил феодальной этики.
Предупреждения Мишимы не были приняты во внимание заседавшими в комиссии генералами, больше полагавшимися на "дух Ямато", а не на знание законов современной войны. Точно так же советские военные руководители, включая Жукова, положили под сукно критическое исследование опыта Халхин-Гола. Никаких кардинальных изменений ни в японской императорской армии, ни в Красной Армии не было произведено.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});