Я все думала над ними, сидя целыми днями в квартире, а когда в моей голове созревали хоть какие-то здравые мысли – тут же улетучивались. С каждым днем я путалась в этом выражении, пока окончательно не сдалась, но на место многочасовых, совершенно ненужных размышлений пришло совсем другое чувство. Пустота. Иногда у меня складывалось впечатление, что я вжилась в это чувство, сроднилась с ним.
Потому что я больше ничего не ощущала после маминой смерти…
Знаю, должно пройти время, чтобы я могла смириться с этой новостью. Дни, месяцы, может, годы. Однако мама навсегда останется в моем сердце, как единственный близкий человек. Говорят, что родителей вряд ли сможет кто-то заменить, и я по сей день солидарна с тем гением, произнесшим в народе эту фразу.
Не помню, сколько прошло дней с того момента, как мы развеяли прах мамы. Как вместе с отцом, сжав ладони друг друга, словно одно целое, выпустили на свободу ее дух над одним из прудов в Подмосковье на заранее снятом катере, чтобы никто не увидел нас вместе. Наверное, много. Только я этого не замечала. Совсем. Не хотела. Целыми днями я сидела на своем любимом мягком диване, где мы с мамой периодически разговаривали, попивая чай, и смотрела в одну точку. Не отрываясь. Еще немного, и на том месте может появиться дыра, только я не ощущала этого. Мне плевать. Я скорбела. Мне не хватало близкого человека.
Мне не хватало мамы…
Все это время я ни с кем не общалась, не выходила на работу, даже спортзал забросила с концами, отстраняясь от живого общения в принципе. Когда я ела в последний раз? Наверное, вчера или позавчера. Не помню уже. Телефон выключен с того момента, как я приехала. Мне он ни к чему, а с заказчиками вполне справится Юля, а из знакомых искать меня некому. Даже отец, выполнив свой долг, уехал в Питер, а наши отношения вернулись на прежний уровень, как я и предполагала ранее. Может, мне просто так кажется на фоне расстройства, а непостоянный родитель все же решил исправиться, ведь ему тоже тяжело дался мамин уход. Скорее всего, так оно и есть, только думать о различных вариациях его поведения я не желала.
Единственный, кому я рассказала о смерти мамы, – Ник. Наверное, это звучит глупо, но все же я решила предупредить его о своем состоянии, хоть и не получила ответа на свое короткое сообщение, прежде чем насовсем выключить телефон. Возможно, его весточка так и лежала в непрочитанных, но я просто-напросто не хотела включать «Айфон», понимая, что все кому не лень начнут названивать со словами соболезнования, сообщая мне фальшивым тоном о любви к моей дорогой матери. Сейчас я просто не в состоянии слышать нелепую актерскую игру дам из высшего общества, да и не хочу еще больше впадать в депрессию. Она дала о себе знать в самый неподходящий момент, когда консьерж доставил огромный букет белых лилий (маминых любимых) с запиской:
«Лучшей женщине, прекрасной матери и хорошему человеку. Светлая память».
И таких посланий оказалось множество. Наверное, эти проклятые людишки, дабы соблюсти все правила хорошего тона и приличия, решили доконать меня лишним напоминанием об утрате. В один из таких дней, когда на мой адрес поступил еще один такой букет из четных белых лилий, я просто выкинула с балкона, наплевав на возмущающихся прохожих, на законы. На все. Достали! К черту! К черту всех! В тот день я плакала на протяжении целого дня, не в силах успокоиться, выла, как побитая собака, удивляясь, как мне еще не вызвали машину из психиатрии. Однако на следующий день, когда консьерж доложил о посетителе с цветами и какой-то посылке, я готова была послать этого человека к чертям, не удосужившись узнать имя. А зря.
В этот день я впервые почувствовала какую-то наполненность, разливающуюся по моему организму и заполняющую каждую клеточку. Будто кровь к моим конечностям начала приливать именно в этот момент, когда, резко открыв дверь и готовясь накричать на надоедливого скорбящего «дружка» или «подружку», увидела своего мужчину. Своего Ника. Все вокруг так изменилось, потускнело, и только он стоял на пороге квартиры, одаривая меня собственным светом, раскрашивая в разнообразные цвета окружающий мир. Сколько мы не виделись? Неделю? Две? Может, три? Я не помнила. Однако он не изменился. Совсем. Лишь чарующая улыбка, которая все время сводила меня с ума, не появилась на его лице. Потому что она бы была не к месту. Наша тоска друг по другу уходила на второй план, и Ник прекрасно это понимал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Слезы медленно начали наполнять глаза своей солоноватой жидкостью, вся сдержанность, которую я проявляла раньше по отношению к этому мужчине, сошла на нет, а тихие, едва слышные вопли увеличивали свою громкость с каждой секундой. Только после того как Ник, повалив на пол букет роз, какую-то коробку и пакет, подхватил меня в свои объятья, я окончательно разревелась, как маленькая девочка, желающая почувствовать родительское тепло и поддержку. То облегчающее мою душу ощущение, которого мне так не хватало все это время.
– Я с тобой, Лика, – прошептал Ник, притягивая меня крепче к своему сильному и теплому телу, оставляя периодически легкие поцелуи на макушке.
Как же мне этого не хватало, как я нуждалась в этом успокоении, в этих объятьях. В поддержке любимого. Да, я могу сейчас раздуть скандал и спросить, где он пропадал все это время, могу психануть, наговорить ерунды, которой не существует, сваливая все на боль от потери мамы. Но это лишне. Это не нужно ни мне, ни ему. Я прекрасно знаю, что он был в командировке, затем решал вопросы касательно развода и приехал, как только смог. Мне не нужно было объяснение, главное – он рядом. Остальное ерунда.
– Мне так плохо, – сквозь слезы произношу я куда-то в грудь моему мужчине. Я совсем не заметила, как мы оба осели на пол, даже не почувствовала под собой твердую поверхность, потому что Ник пристроил меня на собственных коленях, продолжая гладить широкой рукой по голове, как ребенка. – Пожалуйста, останься сегодня со мной, – я сомневалась, что он услышал мою просьбу, однако через пару секунд бархатистый, даже немного успокаивающий голос произнес:
– Конечно, Лика. В таком состоянии я не брошу тебя, – он поднял мое лицо, внимательно вглядываясь в мои глаза. – Я никогда тебя не брошу, родная, – его слова проносятся в моей голове как чертов бальзам, который рекламируют по телевизору, способный излечить человека от всех болезней. – Если хочешь, я буду оставаться у тебя.
– А как же Кристина? – этот вопрос интересовал меня больше всего, выйдя на первый план так внезапно. Да, перспектива жить теперь с Ником меня несказанно радовала, но я не хотела знать, что он идет на жертвы, так и не разобравшись со своим браком.
– Об этом не беспокойся. Я уже подготовил бумаги о разводе, – он успокаивающе гладил меня по лицу чуткими пальцами, проникновенно смотря мне в глаза. И мне стало так спокойно, так хорошо. Я чувствовала, что проблемы настигли и его, однако решить их не составит труда. Я верила ему, своему мужчине, верила каждому его слову и готова закрыть глаза на все нюансы, лишь бы он сейчас не уходил, лишь бы был рядом со мной и не бросал меня.
Не покидал мою жизнь резко и неожиданно, как мама…
Глава 32: Ник
Помните те времена, когда вместо радужных будней люди видели лишь беспросветную тьму, поглощающую личность все больше и больше? Ощущали бесконечный холод, чопорность, которыми отвечали на добро. Это понимание, что построенная и наладившаяся за столько лет жизнь пошла не по той дорожке, свернула с правильного пути, а найти решение проблем никто не мог. Почему? Хотя бы потому, что не видел ни проблем, ни решений, предполагая, что именно так и должно быть. Мы не сразу замечаем незначительные перемены в жизни, стараемся обходить стороной и не думать ни о чем, но рано или поздно придется вернуться к точке невозврата, к тому моменту времени, когда все пошло под откос. Придется сделать выбор. Раз и навсегда. Расставить все по своим местам и жить дальше, не зная забот.