Дмитрий выбрал точку не случайно. У него была идея, где искать схрон Крысолова, и словесник постарался, чтобы дозорные сразу же оказались максимально близко. Но по разным соображениям решено было не десантироваться прямо на цель, а соблюсти дистанцию.
Сейчас от цели их отделяло устье Невы. Голова летающей рыбы Мерлина указывала точно туда, куда и рассчитывал Дреер. Догадки подтверждались. Но когда Дмитрий высказал свою идею, та еще не казалась настолько очевидной.
– Петропавловская крепость? – покачал головой Теплов. – Что-то сомнительно.
– Представь себя на месте нашего пестрого друга, – убеждал Дмитрий. – Наверное, раньше они с Фуаран выстроили на тех болотах какой-нибудь чертог и держали всех детей там. А потом вдруг раз – и однажды на их глазах появляется город. Огромный, необыкновенный, какого они ни разу еще не видели ни до, ни после смерти. И при этом чем-то знакомый Крысолову, «окно в Европу» все-таки! Куда бы ты после этого перевел схрон? Бояться тебе в принципе нечего. Ты считаешь себя самым хитрым, у тебя в соратниках колдунья вне категорий и сам Каменный гость. Но тебе нужно спрятать твоих доноров подальше от посторонних, а привык ты к решениям двенадцатого или какого-то там века. Тебе нужны крепостные стены. Так вот они, в самой сердцевине города!
– Если Питер… одушевленный, – высказалась Тигренок, – то почему он терпит этих?..
– Во-первых, он все же Темный, – ответил Дмитрий, – и эта шайка-лейка с ним одного цвета. Во-вторых, с чего ему тут быть не как все? А все тут сама знаешь какие. Ему ничего не нужно. Вряд ли он даже что-то чувствует. Ушел в себя, а места там, в себе, у него много.
– В Петропавловке не было сумеречных уровней для Иных? – поинтересовался Игорь. – Как-никак тоже тюрьма.
– Не знаю, – пожал плечами Дреер. – Я и про суздальскую был не в курсе.
– Вот и проверим заодно. В любом случае там должна быть аномалия Силы. В простых местах такие города не ставят. Взять тот же Эдинбург!
– Сеньор Джакомо, – словесник обернулся к флорентийцу, – нам понадобятся кое-какие ваши изобретения…
Теперь Лепорелло рассматривал сумеречные Петропавловский собор и бастионы сквозь трубку, в которую вместо увеличительных стекол он вставил несколько хитроумно заряженных кристаллов.
– Поразительное место, – приговаривал он, что-то подкручивая и так наклоняясь вперед, что едва не падал в Неву с набережной. – Потрясающий узор силовых потоков…
Пульсация Силы ощущалась и без всяких приспособлений. Дмитрий даже чувствовал, как его слегка трясет словно от некоторого избытка адреналина. Наверное, то же самое ощущали и все остальные дозорные.
Интересно, как город может спать, если через него прокачивается такая мощь? С другой стороны, это же не организм.
Медленно и осторожно дозорные двинулись по набережной к Биржевому мосту – кратчайшему пути на Заячий остров с крепостью. Нева текла как ни в чем не бывало. Дреер помнил пронизывающие даже летом питерские ветра, однако их место теперь заняли невидимые токи.
Путеводная Мерлинова рыба сейчас плыла по воздуху боком, целя носом к Петропавловке, точно компас, указывающий на Северный полюс. Лепорелло вытащил из своей безразмерной сумы еще какой-то магический навигационный прибор и нечто в нем сосредоточенно настраивал. Взрослые оперативники Ночного и Дневного Дозоров Москвы были собранны, как во время обычного рейда по поимке злостного нарушителя Договора. Только Галя Добронравова еще не успела освоиться в своем новом бытии и сейчас восторженно глазела по сторонам. Дмитрий, однако, чувствовал: в любой момент девочка сумеет мгновенно переключиться, хотя Галя сразу же заявила им, что не намерена никогда больше оборачиваться.
Алиса по прибытии в офис соорудила ей эффектный брючный костюм, так что Галя сейчас выглядела похожей на туристку. Больше ни одного туриста на улицах не было. Вообще ни единого Иного. А еще и ни единого автомобиля, мотоцикла или корабля на Неве.
Дреер решил, что и с крейсером «Аврора» он, видимо, погорячился.
Они пересекли Биржевой и так же по набережной стали приближаться к крепости, молча дойдя до Кронверкского моста.
– Защита, – сказала Алиса, когда Дреер уже готов был коснуться подошвой деревянного настила.
Она сняла амулет, подаренный Мерлином, и смотрела на мерцание камешков.
– Именно! – Джакомо уже зажал в глазнице нечто вроде монокля. – Я прежде такого не видывал…
– Дай-ка мне. – Игорь бесцеремонно отобрал у Лепорелло его монокль и тоже глянул опытным глазом боевого мага. – Конструкция древняя. Силы много вложили, однако морально устарела.
– Можно снять, – сказала Алиса.
– Нет, – остановил ее Игорь. – Пройдемся еще.
Теплов вернул монокль Джакомо:
– Смотри в оба, профессор.
– Там еще один мост, – указал Дреер, махнув здоровой рукой в направлении, где краснели стены кронверка. – Я тут уже был, наших школяров водил на экскурсию. Наверняка и на том мосту какая-нибудь сигнальная растяжка.
– Есть выход! – сказал Джакомо.
Он спустился к самому протоку, отделявшему Заячий остров от «большой земли». Наклонился к воде, опустил в нее ладони.
– Ай да профессор! – хмыкнул Игорь, наблюдая за манипуляциями Темного. – Все гениальное просто!..
Через несколько минут проток уже пересекал мост изо льда шириной в полметра.
– Идите сюда, сеньоры! – призвал Джакомо. – Раньше я никогда бы не смог такое проделать. Однако я чувствую себя ранга на три выше. Только не поскользнитесь!
Сам Лепорелло перебрался последним.
Теперь впереди шли Дреер и Алиса. Дмитрий следил за поисковой рыбой, а ведьма отслеживала расставленную Крысоловом сигнализацию. Новая незримая силовая защита оказалась паутиной натянута в проеме Никольских ворот, которые, к слову, даже не были заперты. Здесь уже пришлось задействовать амулет по-настоящему.
Когда все оказались внутри крепостных стен, то ощутили резкую смену самочувствия. Их словно нечто придавило.
– Куда же оно тут все идет? – поморщилась Алиса.
– Вниз, – сказал Игорь. – Знать бы, что там, на этом седьмом слое…
Летающая рыба вела их мимо собора, мимо великокняжеской усыпальницы и цейхгауза. Справа виднелся шемякинский памятник Петру. Казалось, пропорции бронзовой фигуры царя нарушены еще больше, чем в реальном мире.
Дмитрий вдруг обратил внимание, что Тигренок, замыкавшая их группу, идет рядом с Андреем в своем зооморфном облике. Галя, которую слегка пошатывало, держалась, хотя и прятала руки в длинные рукава – скорее всего непроизвольно вылезали когти.
Дозорные прошли в раскрытые Петровские ворота. Без всякой видимой причины все вокруг продолжало давить. Шли они теперь намного медленнее, словно арестанты в кандалах, и вовсе не из осторожности. Крепость будто не желала пропускать их дальше.
Тени деревьев шевелились на брусчатке. Негреющее солнце висело в небе, как надраенный, но не дающий собственного света царский орден на голубой ленте.
В Петровских воротах была установлена еще одна защита, но амулет ее просто растворил без остатка. Следовало мысленно благодарить Мерлина.
Рыба неожиданно взяла круто влево.
– Там что? – спросил Игорь у Дреера.
– Не знаю, – ответил Дмитрий. – Мы туда ни разу не ходили.
Когда он год назад оказался в Питере с особым заданием, Инквизитору Дрееру инсталлировали ложную память. Обычная практика для быстрой адаптации оперативника в малознакомом городе. Держится стойкое ощущение, что ты здесь уже много раз бывал, знаешь все топонимы и легко интуитивно находишь, как куда пройти или проехать. Но историю или статус достопримечательностей представляешь себе куда хуже, потому гидом даже с таким путеводителем в голове работать не сможешь. Дмитрий великолепно ориентировался в крепости, представлял, где Меншиков бастион, а где Петровская куртина, однако не смог бы описать, что у всего этого внутри. Кроме, разумеется, тех мест, где успел побывать, так сказать, при жизни. Со школьниками они тогда осмотрели собор, тюрьму Трубецкого бастиона да Невскую панораму, а потом все дружно пошли на кронверк, в музей артиллерии. Вот и теперь Дмитрий мог определить, что краснокирпичное строение впереди – это Иоанновский равелин, однако понятия не имел, что он в себе таит.
Этот секрет, впрочем, раскрылся быстро. Стоило проделать несколько шагов – и вдруг Мерлинова рыба стала не нужна. Они все почувствовали сами. Наверное, именно так одинокий чувствует вдруг пробуждение внезапной и совсем неожиданной влюбленности, а потерявший надежду – ее ничем не обоснованное возвращение.
Если же все переводить на вульгарную физику, дозорные почувствовали тепло. Они уже настолько привыкли к холоду Сумрака, что перестали его замечать. И только сейчас, по контрасту, пока еще не резкому, а лишь едва намеченному, стало понятно, насколько холодны они сами. Права многорукая, подумал Дмитрий. Он не просто человек с холодным сердцем. У него трупное окоченение.