Читать интересную книгу Кто посеял ветер - Heлe Нойхаус

— И кто же является заказчиком парка ветрогенераторов в Эльхальтене?

— Этого я точно не знаю. Меня не посвящали в детали данного проекта, им занимались сотрудники других отделов нашего министерства. Вообще, я не вполне понимаю, куда вы клоните.

— И я не вполне понимаю, каким образом фирма «ВиндПро» получила разрешение на осуществление проекта, если до сих пор нет определенности с местом, где будут возводиться ветротурбины, и подъездными путями к этому месту.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что кто-то из вашего министерства явно недоглядел, когда предоставлялось это разрешение. И это вызывает у меня удивление, ибо мне хорошо известно, с какой скрупулезностью обычно проводятся процедуры предоставления подобных разрешений. Это серьезная ошибка. Есть разрешение или нет, этот парк ветрогенераторов не может быть создан.

— Существовали два варианта данного проекта, которые были одобрены. — Похоже, Вальдхаузен вдруг вспомнил детали. — По варианту А фирма «ВиндПро» заключила предварительное соглашение с владельцами земельного участка. Вариант В был сравнительно дороже, но не требовал дополнительных инвестиций, поскольку участок принадлежит земле Гессен и общине. Однако у нас возникли сомнения относительно сохранности окружающей среды, и в результате мы остановились на варианте А.

Пия вспомнила о полевых хомяках.

— Почему эти участки вдруг лишились статуса заповедников? — осведомилась Пия.

— Мне неизвестно, как осуществляется эта процедура, — отрезал Вальдхаузен. — Все формальности были выполнены. У нас не было никаких оснований отказывать в разрешении на строительство.

Все это попахивало местничеством в худшем его проявлении, и замешано здесь было, по всей видимости, не только министерство охраны окружающей среды, но также город Эпштайн и, возможно, даже округ и земля. Тейссен наверняка дал, кому следовало, взятку, и Теодоракис знал об этом. Пия вдруг осознала, что этот человек ступил на очень тонкий лед, возглавив протестное движение. Он сделал достоянием общественности тайны фирмы, на которую раньше работал. Пия вспомнила о нападении Тейссена на Теодоракиса в среду вечером. Вне всякого сомнения, «ВиндПро» понесет огромные убытки, если проект создания парка ветрогенераторов в Эльхальтене не будет реализован, а Тейссен явно не тот человек, который так просто смирится с этим. Пия сомневалась в том, что глава фирмы мог быть непосредственно причастен к убийству Хиртрайтера, но во время его схватки с Теодоракисом Пия появилась очень некстати для него. Теодоракису грозила опасность, но он был слишком высокомерен, чтобы замечать это.

Пия поблагодарила Вальдхаузена и покинула здание министерства. Спускаясь по лестнице, она проверила свой мобильный телефон, который выключила перед беседой. За это время ей звонили дважды. Она ответила на звонок Кая. Ему удалось получить санкцию на проведение обыска в жилищах и офисах братьев Хиртрайтер. На час было назначено оперативное совещание, после чего начиналась операция.

— А как дела у тебя? — поинтересовался Кай. — Что говорит этот тип?

— Он ничего не дал бы Теодоракису. Его неприязнь к бывшему коллеге очевидна.

Пия подошла к своему автомобилю, который она оставила в паре сотен метров дальше по улице, поленившись пробираться сложным извилистым путем к парковочной площадке министерства. Это удобство стоило ей уведомления о штрафе.

— Тейссен мог получить разрешение на проведение строительных работ только за взятку, в этом нет никаких сомнений. — Она сорвала синий листок бумаги с ветрового стекла и сунула его в карман брюк. — У меня такое ощущение, будто я попала в осиное гнездо.

— Но ведь осы охотятся не на тебя, — возразил Кай.

— Это так. — Пия села за руль. — Но они охотятся за моим любимым подозреваемым.

Боденштайн оставил свой автомобиль на парковочной площадке на Георг-Пинглерштрассе и, проигнорировав автомат платы за парковку, пошел в сторону пешеходной зоны. Напротив, чуть по диагонали от «Чибо», где он вчера пил кофе с Никой, находилось кафе «Крейнер». Под потертым навесом за столиком сидел его отец, бледный и осунувшийся. Перед ним лежал нетронутый кусок клубничного пирога.

— Так что случилось? — озабоченно спросил Боденштайн. — У тебя такой вид, будто ты повстречался с привидением.

Он сел за столик и заказал чашку кофе без молока и сахара.

— У меня… у меня все перемешалось в голове, — ответил отец.

Он взял чашку с кофе, но его рука так дрожала, что ему пришлось поставить ее обратно. Как много у нас общего, подумал Оливер. Со вчерашнего вечера у него совершенно отсутствовал аппетит. Даже клубничный пирог, которым пренебрегал отец, нисколько не соблазнял его. Официантка принесла ему кофе.

— Ну, — сказал он, — рассказывай, в чем дело.

Генрих фон Боденштайн глубоко вздохнул.

— Я только что от нотариуса, — заговорил он. — Он позвонил мне сегодня утром и попросил меня явиться к нему.

— Понятно, в конверте находилось завещание Людвига.

— Да. Правда, это еще не было официальное оглашение, нотариусу пришлось, под давлением со стороны Грегора и Маттиаса, зачитать завещание.

Оливер с любопытством смотрел на отца.

— И что? Он тебе что-нибудь завещал?

— Да, — произнес граф Боденштайн загробным голосом. — Все свои земельные участки. Без исключения.

— И… этот луг? — с изумлением спросил Оливер.

— К сожалению, — кивнул его отец со скорбным видом. — И этот несчастный луг тоже.

— Боже милостивый! — воскликнул главный комиссар, когда осознал, что это значит. Его отцу принадлежит луг, за который руководство «ВиндПро» готово выложить три миллиона!

— Это невероятно, — сказал он. — Ты рассказал матери?

— Я узнал об этом всего час назад.

— И как отреагировали дети Хиртрайтера? Фрауке присутствовала?

— Нет. Кстати, меня это удивило. Людвиг оставил ей усадьбу. Естественно, Грегор и Маттиас были вне себя от ярости, поскольку они получили только деньги и родительский дом Эльфи неподалеку от Бад-Тёльца. Они собираются оспорить завещание, но нотариус полагает, что шансов у них мало.

Боденштайн-младший беспокойно ерзал на стуле.

— Тебе следовало бы поговорить с ними. — Генрих вздохнул. — С какой ненавистью они на меня смотрели! Как будто я сам составил это завещание.

— Не расстраивайся из-за этого, — сказал Оливер. — Ты продашь луг «ВиндПро»?

— Ты с ума сошел? — Отец ошарашенно смотрел на него. — Людвиг хотел воспрепятствовать созданию парка ветрогенераторов! Он завещал мне этот луг, поскольку знал: я никогда не сделаю то, что не понравилось бы ему. Я еще подумаю, принимать ли мне вообще это наследство.

— Конечно, принимай! — произнес Оливер шепотом, так как за соседний столик села пожилая пара. — Людвиг хотел, чтобы этот луг достался тебе, но не диктовал, что ты должен с ним делать, иначе это непременно значилось бы в завещании.

Три миллиона евро! Какие могли быть сомнения? Нельзя было колебаться ни секунды!

— Оливер! Неужели ты не понимаешь? — Отец нервно огляделся и наклонился вперед. В его глазах отчетливо читалось то, чего Боденштайн никогда в них прежде не видел: неприкрытый страх. — Всего полтора месяца назад Людвиг изменил завещание — словно предвидел, что произойдет! Скорее всего, его убили из-за этого луга, а теперь он принадлежит мне… Что, если я стану следующим?

— Зачем эти идиоты потребовали вскрыть завещание? — Доктор Штефан Тейссен едва сдерживал себя, чтобы не сорваться на крик, так он был взбешен. — Мы же договорились, что они подождут с этим!

— Алчность не знает границ. — Энно Радемахер пожал плечами.

Это было непостижимо. Только вчера вечером братья Хиртрайтеры явились в здание фирмы и подписали предварительное соглашение о продаже луга. По этому поводу даже была распита бутылка шампанского. А сейчас выяснилось, что отец завещал проклятый луг не детям, а другу, который является таким же противником парка ветрогенераторов, каким был он сам.

— А как насчет определения суда по обеспечению иска?

Тейссен отвернулся от окна. Мысли роились у него в голове. Собственно говоря, сейчас у него не было времени, чтобы думать еще и об этом, поскольку нужно было срочно ехать в Фалькенштайн. Айзенхут уже прибыл туда. Он хотел пообедать с ним и обсудить крайне неприятную ситуацию с результатами экспертиз.

— Да, хорошего мало. — Сидевший за письменным столом Радемахер покачал головой. Его лицо выражало озабоченность. В стоявшей перед ним пепельнице дымилась сигарета. — Что будем делать? Владелец мертв, запись о наследстве еще не внесена в земельный кадастр — следовательно, и владельца пока нет. Такое положение дел может сохраняться некоторое время.

Действительно, до вступления завещания в законную силу оставалось время, и если к тому же Хиртрайтеры оспорят его, пройдут месяцы, если не годы, прежде чем будет окончательно установлено право собственности.