Хм. А у меня, кажется, родился интересный вопрос…
— Инг, а где ты драться научился? — подозрительно сощурившись, уставилась я на задумавшегося о чём-то своём мужчину.
Семён почему-то на этом месте сложился пополам, буквально задохнувшись от смеха и зажимая ладонью рот, из которого пытались разбежаться недожёванные макароны. А Инг растерянно хмыкнул.
— У тебя сегодня какие-то очень странные ассоциативные цепочки. На Доре, конечно, а где бы ещё?
— Так, я поняла, вопрос некорректный. Кем ты работал до того, как стал Зеркалом Чести?
— Кажется, у вас это называется «спецвойска», — не очень уверенно предположил дориец, почему-то вопросительно косясь на Сёму. Тот к этому моменту очень удачно проржался и прокашлялся, поэтому не преминул вступить в беседу.
— Ну ты, мать, даёшь! Не знаешь, кого в постель затащила… Нет, в принципе, спецвойсками это тоже можно назвать, но точнее будет сравнить со «спецназом разведки». То есть, элита элит; это где отец в молодости служил, только со скидкой на традиции и обстоятельства, — неожиданно серьёзно и без подколок пояснил он.
— О как! — глубокомысленно изрекла я, осознавая новые обстоятельства и пытаясь понять, насколько они меня удивляют. По всему выходило, не удивляют совершенно: я как-то для себя приняла за аксиому, что Инг очень похож на папу (на первый взгляд, и даже на второй, и на третий предположить подобное сложно, это нечто иррациональное), и новый штрих только дополнил сложившуюся картину, отлично в неё вписавшись. — Тогда я тем более не понимаю, чем тебя удивило моё сравнение с отцом.
— Я же говорил, это, скорее, не удивительное, а лестное сравнение. Твой отец — легендарный человек. Во всяком случае, в таких кругах, — пояснил дориец.
— Ладно, это по крайней мере кое-что объясняет, — я махнула рукой. — Сём, а скажи, пожалуйста, хотя бы вкратце, что ты здесь забыл, на нашем скромном маленьком кораблике?
— За тобой слежу, — осклабился он. — Варвар, что за детский сад? Надо будет — расскажу, а то может я вовсе не пригожусь. Не волнуйся, я с вами ненадолго. Пару месяцев максимум, потом меня отзовут.
— Пара месяцев в твоём обществе — это недолго?! — в ужасе вытаращилась я на него. — Да это как десять лет колонии наистрожайшего режима!
— Вот видишь, — с довольным видом закивал братец. — Я таким образом за пару месяцев удлиню твою жизнь на десять лет, обогатив уникальнейшим опытом!
— А можно я лучше где-нибудь спрячусь на это время? В каюте, например. Ты же у нас вроде как навигатором прибыл, вот и поработаешь. А Макс Инга подменит, — мечтательно протянула я.
— А вы отдыхать не затрахаетесь? — заржал Семён, крайне довольный своим каламбуром.
— Ой, ну какой ты остроумный! Смотри, не уколись, — поморщилась я, возвращаясь с небес на землю.
— Не, моё остроумие — орудие интеллектуальное, хозяина не трогает, — сквозь смех сообщил брат.
— Где ты, Сёма, и где интеллект? — философски хмыкнула я.
Хороший у меня брат, но всё-таки стоит промыть ему рот с мылом.
Примерно в таком бодрящем режиме прошло две недели. Семён органично влился в коллектив, внеся в и без того не слишком адекватную компанию элемент буйного безумия. Он подрался с Саймоном, вышел из боя победителем, и этим заслужил его уважение и уникальную привилегию — называть нашего потомка ирландских кельтов как угодно.
Он умудрился найти общий язык с Дарлой и её голосами в голове, и эти двое о чём-то периодически шушукались в углу. При этом Дарла в ответ на все вопросы только загадочно улыбалась, а у Семёна что-то спрашивать — это надо быть врагом самой себе. У меня появилось ощущение, что через неё братец установил контакт с этими духами, и они приносили ему какую-то непонятную, но явно вполне ощутимую пользу.
Самую привычную реакцию Семён вызывал у Этьена: тот кривился, закатывал глаза и порой исторгал какие-то очень ярко эмоционально окрашенные фразы нецензурного характера. Однако пояснять нам причины пребывания на корабле среднего из братьев Зуевых не спешил.
Самые же неожиданные взаимоотношения сложились у брата с Максом: наш карманный гений помешался на идее обеспечения тотальной слежки за и/о навигатора. Он устраивал ловушки, подкладывал жучки, пытался подловить Семёна на нестыковках. Учитывая странное, с оттенками бреда, мировосприятие Макса, последнее выглядело особенно сюрреалистично. При этом Сёма постоянно подтрунивал над пилотом, насмешливо комментировал средства слежения и расхваливал собственные возможности. В конце концов, у меня сложилось впечатление, что именно на этом он и выезжал: на словах. То есть, Макс мог за ним наблюдать также, как за всеми остальными, но сам не верил тому, что узнавал, сомневался и сам же себе всё портил попытками найти несуществующее второе дно.
Что касается меня, я к присутствию Семёна быстро притерпелась и перестала реагировать на его шутки и замечания. То есть, вернулась к тому образу поведения, которого придерживалась всё детство. Пропуская мимо ушей комментарии старшего, невозмутимо целовала Инга, устраивалась у того на коленях и вообще вела себя так, как вела до появления Сёмы.
Что касается дорийца, у них с братом был какой-то непонятный паритет. То есть, Семён по непонятной причине держал себя с Ингом значительно сдержанней, чем можно было ожидать, а Инг на некоторые замечания реагировал значительно спокойней, чем мог бы. Интуиция подсказывала, что всё это неспроста, и мне было очень интересно узнать, как же всё-таки эти двое общались на Земле и до чего в этом общении дошли. Обычным мордобоем дело явно не ограничилось, это было что-то вроде пакта о ненападении. Я извелась от любопытства, пытаясь выяснить, как же они дошли до такой жизни, но оба очень убедительно изображали непонимание.
Ещё я подозревала, что Инг не просто догадывался, а точно знал, зачем нам был нужен в экипаже Семён Зуев и что он пытался найти, но опять же упорно молчал. Правда, прибегать к особо суровым способам дознания я не спешила. Любопытство любопытством, но что такое «военная тайна» я всё-таки знала, а это явно была именно она.
Выяснить, что за оборудование установил на «техэтаже» Сёма не получилось. Вернее, не совсем; найти подключенные к аппаратуре внешнего осмотра и связи посторонние объекты удалось без труда. А вот понять, что это такое и зачем оно нужно, не смог никто. Включая, похоже, Макса. И это было не удивительно: как можно, не разбирая, понять назначение прибора, работающего только на приём, не излучающего никаких сигналов и выглядящего как несколько плоских коробочек, связанных между собой сигнальными линиями?
Кроме того, Семён практически не вмешивался в мою работу. Один только раз он попросил (в приказном порядке при поддержке Этьена) поменять в маршруте местами две соседние системы, и всё.
Общий вывод был довольно прост: наша разведка в лице Сёмы явно что-то искала в секторе нашего патрулирования (или, может быть, не только в нём?). Это что-то излучало какие-то специфические сигналы, на поиск которых и была ориентирована та странная аппаратура. Главный вопрос был — что именно? Что вообще может быть интересного в секторе на самом отшибе галактики, не граничащем ни с какими подозрительными и потенциально опасными объектами и существами? Ни тебе чёрных дыр, ни загадочных туманностей, ни подозрительных негуманоидов.
С другой стороны, ведь если искали, значит, не просто так? Наша разведка не склонна разбрасываться ценными кадрами впустую, а Семён при всех его недостатках был именно таким.
В итоге я решила поступить не вполне в своём характере, но зато — в соответствии с требованиями здравого смысла. Смириться с незнанием и не совать нос в это дело. В конце концов, если случится что-то интересное, я об этом в любом случае узнаю, а если не случится — то какая мне разница?
А вот во взаимоотношениях Инга и Семёна я решила разобраться подробно. Чему способствовало довольно неожиданное событие, случившееся через те самые две недели.