Читать интересную книгу Статьи из журнала «Компания» - Дмитрий Быков

3 марта 2008 года 

№ 8(501), 3 марта 2008 года

Новый суверенитет

Уходящего президента следует провожать добрым словом, а уходящего в соответствии с законом при отсутствии препятствий к всевластию, третьему сроку, самодержавию и основанию династии — надо поблагодарить поясным поклоном. Спасибо Владимиру Путину за многое, но прежде всего вот за что: при нем взаимосвязь граждан и государства исчезла окончательно.

Раньше существовала пресса, готовая рассказывать о реальном положении дел. Сегодня она этим почти не занимается — и не потому, что достала политическая цензура (она не трогает самых острых материалов: репортажей с мест, из провинции, из больниц, школ, разорившихся колхозов), а потому, что лень, бессмысленно, неохота ездить, скучно про одно и то же писать и т. д. Короче, неформат. К этому неформату относится сегодня 90 % России и того, что в ней происходит, но поскольку в XVI веке все было примерно так же, ломать эту ситуацию о колено бессмысленно — сломаешь стране хребет, и только.

Врут, что при Владимире Путине государство вернуло утраченные позиции и принялось активно вторгаться в экономику, прессу и частную жизнь. Никогда государство и частное лицо не были так отчуждены друг от друга, так безразличны друг к другу, как в это восьмилетие. Используя модное некогда слово, замечу, что они стали суверенны. Можно, конечно, возразить, что бизнес поглощен госкорпорациями — но разве олигархия, процветавшая в 90-е, не воплощает того же сращения власти с бизнесом? Раньше бизнес пытался диктовать власти, теперь она диктует бизнесу, однако населению разницы не видно — что сову об пенек, что пеньком сову. Можно сказать, что бюрократия всевластна, и добывание справки превращается в многодневную пытку — но в 90-е справка точно так же могла отравить жизнь, просто существовала нетолстая прослойка людей, вообще не нуждавшихся в справках. Они ногой открывали любые двери, включая госграницу. Сейчас этой категории нет, и большинству от этого ни жарко ни холодно.

Зато государство окончательно обрубило возможности влиять на его решения. Отказалось от фарса под названием «выборы» (в России это всегда фарс, даже если соблюдены все формальности). Перешло к назначению губернаторов, мэров и преемников. Перестало реагировать почти на любые разоблачения. Сегодня — если только вы не миллиардер — государству решительно плевать на ваше отношение к нему. Реклама славного прошлого и сияющего настоящего осуществляется до такой степени спустя рукава, что усмехнется и школьник. Короче, между нами окончательно заключен незримый пакт: не лезьте в наши дела, и мы не полезем в ваши. Государству нет дела до проблем рядового гражданина, страдающего от болезней, безработицы или коррупции, — ну и ладно, нам в случае чего тоже будет не до вас. Правда, все это до первого серьезного кризиса, потому что для преодоления его последствий нужен какой-никакой пакт между государством и обществом: на одном административном ресурсе войны не выигрываются, бойцы в атаку не идут и экономическая разруха не устраняется. Людям становятся нужны какие-никакие стимулы, помимо палки или консьюмеризма. Но нефть дорожает, а Штатам не до нас — самим бы выползти из рецессии, так что ближайший системный кризис у нас по графику нескоро. Есть шансы, что он будет последним, но не завтра же.

Именно при Владимире Путине легитимизировался новый тип взаимоотношений государства и граждан: это просто две разные епархии, встречающиеся разве что в ОВИРе или (значительно реже) в военкомате. Они понемножку грабят друг друга, все время врут, демонстрируют взаимное пренебрежение — а главное, не дают друг другу никаких гарантий.

Хочется верить, что при Дмитрии Медведеве пропасть между нами станет еще глубже. Что-то подсказывает мне, что для блага Отечества его населению и власти лучше держаться друг от друга подальше, а лучше бы и вовсе жить в разных странах.

10 марта 2008 года 

№ 9(502), 10 марта 2008 года

Правильный нацпроект

Я попробую сейчас объяснить, что такое правильный нацпроект в моем понимании. Думаю, со мной согласятся многие.

Нацпроект — это когда в Мексике в результате общенациональных усилий самый толстый в мире человек Мануэль Урибе едет на первое за последние 10 лет свидание.

Урибе — в прошлом автослесарь и водитель грузовика, а ныне национальная достопримечательность — начал неудержимо толстеть вскоре после 20 лет, а к 35 достиг невообразимого веса в 570 кг. С этого момента он не видел дневного света, проводя все время на специально укрепленной кровати. Ухаживали за ним мать и братья. В 2006 году он обратился к стране по национальному телевидению и призвал врачей помочь ему похудеть.

Страна откликнулась горячо: ей льстило, что на ее территории проживает самый толстый автомеханик в мире. Это, согласитесь, круто, особенно, если в стране окажется вдобавок лучшая медицина, которая заставит его похудеть. И она заставила, но без любви бы, конечно, ничего не получилось. Молодая мексиканка, желая стимулировать самого толстого мексиканца и, если повезет, отдаться ему каким-нибудь способом сверху (потому что снизу, сами понимаете, самоубийство), пообещала, что выйдет за него, если Урибе сбросит 400 килограммов, то есть вернется в пределы нормы. Первое свидание они договорились устроить, когда он сбросит двести, «на полпути к вершине».

Для него разработали специальную диету. За год Урибе потерял 230 килограммов, худея с опережением графика. У него нормализовалось артериальное давление. Вставать с кровати Мануэль еще не может, но шевелится гораздо более свободно. В 2007-м его вывезли на первую прогулку, и он вспомнил, что такое свежий воздух. Вся страна приняла участие в организации его встречи с возлюбленной: в окрестностях Монтеррея, где проживает рекордсмен, нашли уютную поляну для пикника. Решено было устроить скромный закусон на свежем воздухе. Урибе приоделся (ему пошили по специальному заказу синюю бархатную куртку), автопогрузчик вытащил его из дома, и особо оборудованный грузовик повез к месту свидания. К сожалению, одна из стоек кузова по дороге задела фонарный столб, тот упал, у Урибе подскочило давление, и пикник пришлось перенести. «В следующий раз мы просто спланируем все получше», — сказал герой прессе. Вы спросите: «Неужели она (в смысле — девушка) не может приехать к нему домой?» Отвечаю: может, но тогда у него не будет стимула покидать дом. Все продумано. Это же национальный праздник — толстяк с возлюбленной резвится на природе; телевидение съехалось, все дела.

Урибе получает тысячи писем со всего мира, в основном, конечно, с родины: его забрасывают советами — как худеть, как не думать о пище, как заниматься спортом, не покидая кровати. Если мексиканским врачам удастся довести его вес до относительной нормы и «вернуть дар походки», как выражался Хлебников, местные диетологи станут самыми востребованными в мире.

Когда вся нация в едином порыве начинает помогать самому убогому, больному, несчастному, дает ему надежду, возвращает здоровье, находит возлюбленную и кучу друзей — это не только благое дело, не только лучший пиар, который можно сделать стране, но прежде всего — подлинно национальный, конкретный и объединительный проект. И если вы думаете, что в России нет людей, нуждающихся в общенациональной помощи, это грубое заблуждение: у нас сотни детей, которым не хватает денег на срочную операцию, и тысячи детей, которым не хватает на завтрак. Да что там — будучи искренним патриотом, я совершенно убежден, что в России найдется человек толще Урибе. Просто он живет где-нибудь в далекой Сибири и валит лес, потому что ухаживать за ним там, в Сибири, некому — страна у нас простая и грубая.

Вот это и будет нацпроект. А всякие четыре «И» так и останутся абстракцией, если к ним не прибавится пятое — Интерес к живому человеческому существу.

17 марта 2008 года

№ 10(503), 17 марта 2008 года

Погоревшее движение

Нужен какой-то новый Кубертен, который бы упразднил или по крайней мере переформатировал олимпийское движение. Я понимаю, на что посягаю, какие ломовые бабки и пропагандистские возможности предлагаю отнять, но дело в том, что я слишком люблю спорт. И притом по-настоящему. Видеть его слугой (и заложником) самых отвратительных сил мне тяжело и противно. Ясно же, что Олимпиада — давно уже не спортивный праздник, а циничная и беззастенчивая реклама принимающей страны плюс неизбежный, отнюдь не мирный клубок допинговых страстей и политических амбиций.

Сегодня в Китае больше всего боятся, что волнения в Лхасе испортят Коммунистической партии Китая весь имидж накануне пекинской Олимпиады, задуманной как сильнейший аргумент в пользу китайского пути. То есть они не о том пекутся, что убили больше сотни тибетцев (по большей части буддистских монахов), не о том, что их молодежные лидеры в лучших хунвейбинских традициях обвиняют во всем далай-ламу и выкрикивают с трибун многоэтажные проклятья в его адрес, — а о том, что у них накануне Олимпиады имидж попортится. Что убивать вообще вредно для имиджа — этого им никто не объяснял, потому что китайская компартия, при всем тамошнем экономическом росте, толерантностью по-прежнему не отличается. Бывает, как видим, процветание без свободы. Рекламу этого самого процветания весь мир должен наблюдать уже летом, и тут, представьте себе, такая подлянка со стороны Тибетской автономии, которой с чего-то вдруг захотелось культурной и религиозной самостоятельности. Конечно, это далай-лама из своего индийского изгнания срывает нам Олимпиаду, делать ему в Индии больше нечего…