- Господи, что же делать? - едва не расплакалась она.
- Не знаю. Пока не знаю. Ничего не могу тебе обещать Ксения, но попробую помочь. Да, а ты ведь так и не сказала, кто у тебя родился?
- А ты так и не сказал, как тебя зовут! Не звать же тебя Бовой, в самом деле.
- О, простите мне мою неучтивость ваше царское высочество! Позвольте рекомендоваться вам царевна, меня зовут Иоганн Альбрехт III великий герцог Мекленбурга!
- Опять дурачишься?
- Ну, вот, опять мне никто не верит, ну ладно, зови просто Иоганном, а хочешь Ваней, мне без разницы.
- Дочь у меня, Марьюшка, я ее и на руках подержала раз только, увезли ее спрятали кровиночку мою, - запричитала Ксения.
- Отставить плачь! Вот что красавица, надо тебе измениться, да так чтобы не признал никто. Ты я чаю, шить умеешь?
- Умею немного, как не уметь.
- Я тебе завтра полотна какого ни есть привезу, а может одежды какой. Перешьешь, вдовий платок повяжешь. Искать инокиню будут, бог даст, и не признают.
Мы еще долго говорили с царевной под ночным небом. Она сначала немного дичилась и отмалчивалась, зато я наговорился всласть. Я рассказывал ей о нравах и обычаях европейских дворов, о разных смешных и не очень случаях приключившихся со мной во время охот, или войн. Она внимательно слушала меня иногда с печалью в глазах, а иногда отвернувшись, смеялась в платок. Наконец пора было прощаться. Я, помолчав немного, поднялся и, поклонившись царевне попрощался.
- Пора мне царевна, завтра, дай бог, свидимся.
- Ступай Иоганн, спасибо тебе за все.
- Да покуда не за что, ну да утро вечера мудренее. Да завтра!
С этими словами я развернулся и быстрым шагом пошел прочь, мучительно борясь с желанием обернуться.
Встал я как обычно рано, в отсутствие Казимира роль моего денщика играл довольно старый уже стрелец дядька Игнат, как его все называли. Утренний туалет князя священной римской империи отличался совершенно спартанской простотой и заключался в ведре холодной воды вылитой на голову его королевского высочества. Досуха вытершись грубой холстиной и одевшись, я в приподнятом настроении приступил к завтраку. Увы, ни кофе из Африки, ни какао из Америки, ни чая из Китая еще завезти не успели, повара собственного я так же еще не завел, так что утренняя трапеза состояла из одного традиционного блюда - то, что мои боевые товарищи не смогли сожрать с вечера и оставили на завтра.
Наскоро перекусив, я отправился на импровизированный рынок, появившийся недавно рядом с военным лагерем, едва миновала угроза нападения войск Ходкевича. Вообще город оживал на глазах, и пусть в кремле еще сидели оккупанты, но бывшие жители стали возвращаться и потихоньку обживать родные пепелища. Пройдясь по рядам, я понял, что первоначальный план никуда не годится. Купить полотно не было ни малейшей возможности, в связи с полным отсутствием предложения. Единственное что можно было приобрести из одежды это вещи снятые с убитых жолнежей и гайдуков гетмана, а когда я спросил про иглу с нитками, на меня и вовсе посмотрели как на умалишенного. Мысль о том, что Ксению можно переодеть в гайдука, я сразу отогнал прочь как неконструктивную. Хотя девушка в последнее время определенно не роскошествовала, фигура под бесформенным монашеским одеянием определенно наличествовала, и замаскировать такую красоту мужской одеждой вряд ли бы получилось. Отойдя в сторону, я присел на завалинку и стал напряженно обдумывать сложившуюся ситуацию. Ничего в голову не приходило, и я отправился назад в лагерь, где повстречал вернувшегося из караула Анисима. Тот находился в самом благодушном настроении и сидя в кругу стрельцов, рассказывал очередную байку, слава богу, на этот раз не про меня. Я присел было рядом, желая послушать очередную побасенку сотника, но дослушать ее нам не дали. Прискакал посыльный от Пожарского и попросил меня срочно прибыть к нему.
Делать было нечего, и мы, с Анисимом дождавшись, когда нам оседлают коней вскочили в седла и отправились вслед за посланником. Против ожидания тот направил наш путь не в ту сторону, где стояли шатры вождей ополчения, а к Чертольским воротам которые мы защищали вовремя недавнего штурма. Там на валу уже находились Трубецкой, и Пожарский с Мининым озабочено наблюдающие за происходящим за валами.
- Что случилось, князь? - Обратился я к Пожарскому.
- Воинские люди идут силой невеликой да крепким порядком, - отвечал мне Дмитрий Михайлович, - казаки князя, - кивнул он на Трубецкого, - хотели было пощупать их своим обычаем, так те им враз таковую острастку задали, что едва ноги унесли. Стали добром спрашивать, кто такие, отвечают, что у тебя на службе.
- Далеко ли они, и сколько их?
- Да вон они, всего сотни три конных, с небольшим обозом. Сила вроде и невелика, да у нас сам ведаешь, половина войска поранена, да ляхи, чтобы им ни дна, ни покрышки в кремле сидят как кость в горле, так что опаску мы имеем.
- Ну-ка, дай посмотреть, что там за армия по наши души явилась?
От увиденной картины стоящих перед воротами стройными рядами драгун одетых в мекленбургские камзолы у меня защипало в глазах. Возглавляли, наконец-то появившийся, мой личный регимент, Кароль и Клим в запыленных мундирах, причем фон Гершов был абсолютно спокоен, а вот бывший боцман "Благочестивой Марты" усердно переругивался со стрельцами, охранявшими ворота.
- Откройте ворота, - неожиданно хриплым голосом сказал я, - это мои люди.
Дождавшись утвердительного кивка Пожарского, стрельцы выбили бревна подпирающие створки и ворота с ужасным скрипом отворились.
- Если бы вы знали ребята как я рад вас видеть! - весело прокричал я своим приближенным и полез обниматься.
- Слава богу, вы живы и здоровы, ваше королевское высочество, - попытался остаться официальным фон Гершов, но я сгреб его в охапку и крепко обнял немного оторопевшего от такого приема померанского дворянина.
Для Клима подобный обряд был более привычен, и мы так же крепко обнялись и похлопали друг друга по плечу.
- Знакомьтесь господа, - представил я воеводам своих ближников, - капитаны моей гвардии Кароль фон Гершов и Клим Рюмин, прошу любить и жаловать!
Те сорвали с голов шляпы и церемонно поклонились вождям ополчения.
- А это русские воеводы, боярин князь Трубецкой, стольник князь Пожарский и староста Минин. Ну, а Анисима вы и сами знаете.
Князья благосклонно кивнули моим офицерам, а Кузьма с Анисимом поклонились в ответ. Церемония знакомства состоялась, и можно было перейти к делам.
- Точно ли вы находитесь на службе у князя Мекленбургского, и нет ли промеж вас иных воинских людей? - осведомился Трубецкой.
- Именно так, - отвечал ему через Клима мой верный Лёлик, - мы личная гвардия его королевского высочества великого герцога Мекленбурга, Иоганна Альбрехта III. Все состоим на его службе.
Князья немного помялись, очевидно, подбирая слова, а простодушный Минин спросил прямо:
- Князь, где лагерем людей своих поставишь?
Опасения вождей ополчения были понятны, русские войска еще не оправились после сражения с Ходкевичем, и чужие ратники вполне могли представлять опасность для них. Поэтому я, поразмыслив секунду, отвечал им всем троим.
- Где позволите господа воеводы, там и встанем, мы к русским людям вражды не имеем, а с Сигизмундом у нас война. И если надобность встанет, то будем с поляками или литвой биться в одном ряду с вами, в том крест целую!
- Вот и славно, вот и хорошо... - обрадованно прогудел Трубецкой, но я подойдя поближе перебил его.
- Только одно скажу вам господа воеводы, а там сами думайте. Ляхи в кремле сами ведаете к вашему ополчению весьма пренебрежительно относятся и на предложения о сдаче только лаются со стен бесчестно, а вот если завтра со стен моих драгун увидят, так может по-иному запоют?
Воеводы озадаченно переглянулись, и здраво рассудив, что особой беды от трех сотен конных не будет, а выгода при удаче может приключиться немалая, разрешили зайти нам за валы Белого города. Я вскочил в седло и занял место впереди своего регимента, протрубил трубач и мы торжественно вступили в столицу русского государства, под приветственные крики ополченцев понявших что пришли союзники.
Качаясь в седле я, поочередно оборачиваясь то к Климу, то к Каролю стал нетерпеливо расспрашивать их о новостях. Отвечал мне в основном Клим, а Кароль лишь иногда вставлял несколько слов в рассказ колыванца.
- Новостей ваше высочество, мы вам целый воз привезли, уж больно много всего случилось, как вы запропали. Мы тогда места себе от горя не находили, Кароль с драгунами всю псковщину и половину Литвы перерыл, а уж Настасья как убивалась, того и передать не могу. Один говорит, нормальный человек был среди вашего кобелиного племени и тот пропал.
- Что так и сказала? - удивленно переспросил я, все-таки слова "нормальный" в нынешнем русском языке еще нет и Настя, определенно научилась ему от меня.