позже я заметил, что буй дрейфует к северной оконечности озера. Это было странно, так как течения не было, и, любопытствуя узнать почему, я двинулся в том же направлении. Вскоре приглушенный звук стал громче. Он доносился со стороны озера! На мгновение я был озадачен, но, как вспышка, объяснение пришло ко мне, и я пустился бегом на север.
Вскоре я добрался до места, откуда доносился шум, – большой расщелины в конце котловины, в которой лежало озеро. Я посмотрел в сторону насыпи, или, скорее, на то место, где раньше была насыпь, потому что ее там больше не было, и если у меня и были сомнения относительно того, что вызвало разрушение, то вскоре я получил полное представление о произошедшем. Этот неземной грохот был вызван взрывом тех пятнадцати ящиков с нитроглицерином, и, возможно, в грунте их было еще больше, когда вспышка молнии попала в яму, в которой они находились.
Скалистое дно ямы, должно быть, было чем-то вроде крышки над подземной пещерой или кавернами, и сила взрыва оторвала её, превратив камни и землю в огромную дыру, проходящую сквозь стену, которая удерживала озеро. Взрыв сделал даже больше того, он разрушил стену между озером и водохранилищем, потому что, обойдя пропасть в сторону плотины, я увидел, что вода быстро спадает. Пока я стоял там, пораженный силой взрыва, большой бетонный блок с ближайшего ко мне конца плотины оторвался и с плеском упал в воду. Очевидно, подумал я, вся плотина была разрушена и в любой момент могла рухнуть. Я поспешил убраться подальше от этого места и поступил мудро, потому что в течение десяти минут вся огромная конструкция из бетона раскрошилась и упала, часть ее полностью скрылась из виду в отверстии в дне резервуара, в то время как остальная часть обвалилась в противоположном направлении.
Поскольку пропасть быстро расширялась, было очевидно, что опустошение и водохранилища, и озера не займет много времени и, желая увидеть финиш, я вернулся в безопасное место на восточном берегу, сел на камень и стал ждать конца.
Сидя там, размышляя о том, в какие бездонные глубины погружаются воды озера и водохранилища, размышляя о возможной правдивости некоторых прочитанных мною историй о людях, обнаруженных живущими в "Мире под Миром", я на время забыл о том, что происходило у меня на глазах.
Меня вывело из задумчивости фырканье, и, возвращаясь к действительности, я посмотрел, что его вызвало. Менее чем в пятидесяти ярдах передо мной находился огромный ящер, из горла которой оно исходило.
Наконец-то я увидел монстра, и это действительно было чудовище. Мои способности к описанию слишком ограничены, чтобы адекватно описать это существо. Его тело, по крайней мере верхняя часть, было полностью видима. По форме похожий на лебедя, он, казалось, был почти в шестидесяти футах от места, где шея соединялась с телом, до конца хвоста, который в некотором смысле напоминал хвост утки. Это тело, вооруженное или снабженное ластами, похожими на лапы тюленя, но чрезвычайно большими, было зеленовато-черного цвета и покрыто тем, что можно было бы назвать вековой слизью. Его шея, гибкая, как у лебедя, была целых два фута в диаметре у основания, медленно сужаясь к голове, что была в восьми футах от тела. Голова представляла собой смесь крокодила и тираннозавра, но гораздо крупнее, со слабо сочлененными челюстями, допускающими огромное расширение, как это бывает у некоторых змей. Рот, вооруженный зубами длиной целых шесть дюймов, был по меньшей мере трех футов длиной от морды до угла челюстей. Чтобы придать ему устрашающий вид, верхние клыки, изогнутые наружу и вниз над нижней челюстью, были, насколько я мог судить, по меньшей мере десяти дюймов длиной. Более ужасного существа я не мог себе и представить, и я задался вопросом, может ли оно быть представителем какого-то вида, который никогда не был занесен в каталог, или оно было тем, чем оно казалось, – гибридом. Я думаю, что вернее было последнее, и, поскольку существо было единственным, что появилось на свет в наше время, я также задался вопросом, могло ли оно начать свое существование где-то там, в мезозойскую эру. Это казалось невозможным, и все же, кто знает. Во всяком случае, ящер определенно выглядел достаточно древним, чтобы родиться задолго до начала творения. Несомненно, подумал я, где-то были и другие подобные ему, поскольку казалось маловероятным, что только один экземпляр вышел живым из катаклизмов тех древних дней. Но прав я был или нет, нельзя сказать наверняка.
Очевидно, ящер был чем-то напуган, вероятно, мыслью о том, что его засосет в пропасть, в которую лилась вода, поскольку он предпринимал отчаянные усилия, чтобы отойти от этого конца похода. Однако это была проигрышная игра, потому что всасывание воды, каким бы мощным ни было животное, было слишком мощным, и, как бы оно ни колотило воду, что оно и делало, его медленно втягивало обратно. Что бы еще ни говорили о ящере, он не была трусом, потому что, осознав тот факт, что эту битву он проигрывает, он внезапно развернулся и с ужасающим ревом, используя ласты, чтобы увеличить свою скорость, в своего рода дьявольски дерзком рывке, понесся очертя голову в водоворот.
В течение дня воды продолжали расширять пропасть и к ночи озеро почти исчезло, как и водохранилище.
На следующее утро приехали инженеры из города, и я, как мог, объяснил, что произошло. Так получилось, что большую часть своих бесед я провел с человеком, который руководил строительством резервуара и, следовательно, был единственным, кто знал о нитроглицерине. Я понял, что мое знание о его наличии в яме вызвало у парня некоторое беспокойство, и он оправдывался тем, что отдал указания о его вывозе, но они, очевидно, были забыты или проигнорированы рабочими, поэтому я сказал ему, что никому не скажу об этом, за что он был очень благодарен. Поскольку тогда рассказывать об этом было бесполезно, я счел за лучшее забыть об этом деле.
Но я никому не рассказывал о ящере. Я объяснил исчезновение Уилсона, сказав им, что он упал в озеро с гребной лодки, когда пытался отогнать обратно на берег корову, которая ушла в воду. Это также была история, которую я рассказал адвокатам, которые улаживали дела с наследством.
Как только стало возможно, я собрал свои пожитки и вернулся в город. Я пытался забыть все это, потому что воспоминания были далеко не приятными, но эта статья в газете снова пробудила их, и, повторяю, я не удивлюсь, прочитав, что эти люди нашли какие-то остатки со