Читать интересную книгу О Небесах, о мире духов и об аде - Эммануил Сведенборг

Таким образом, эти оба рода любви не общительны для ближнего, а разрушительны, если только удовольствие другого не составляет удовольствия этой самой любви. Мне несколько раз дано было постичь на самом опыте, что таковы любовь к себе и любовь к миру, когда они господствуют в человеке. Каждый раз как духи, обретавшиеся в таких любовях во время жизни своей на земле, приближались ко мне, удовольствие мое удалялось от меня и пропадало. Мне было сказано, что если такие духи приблизятся только к какому-либо небесному обществу, то удовольствие находящихся в этом обществе уменьшается по мере присутствия этих духов, - и тогда, что удивительно, злые духи эти находятся в своем удовольствии. Из этого я увидел ясно, каково было состояние духа такого человека, покуда он был еще в теле; ибо тогда он был совершенно таков, каким он стал и по отрешении от тела, т.е. он желал или домогался чужого добра и удовольствия и насколько успевал в этом, настолько находился в удовольствии. Из этого видно, что любовь к себе и любовь к миру разрушают небесную радость и, следовательно, совершенно противоположны небесным любовям, которые с ней заодно.

400. Однако должно знать, что удовольствие, испытываемое теми, что пребывают в любви к себе и к миру, по приближении их к какому-либо небесному обществу, есть удовольствие их собственной похоти и, следовательно, совершенно противоположное небесному удовольствию. Духи эти испытывают удовольствие похоти своей, когда они лишают небесного удовольствия или удаляют от него тех, которые находятся в нем. Но то бывает, когда нет этого лишения или удаления: они тогда не могут приблизиться, потому что по мере приближения своего они сами впадают в тоску и мучения; вот почему они и не решаются часто приближаться к небесным обществам. Мне дано было узнать это по многим опытам, о которых я скажу теперь несколько слов.

Духи, приходящие отсюда в ту жизнь, ничего большего не желают, как взойти в небеса; все ищут их, полагая, что значит быть на небесах, если только кого туда введут и примут. Так как они горячо желают этого, то они и возносятся к какому-либо обществу последних небес. Едва только те, что жили в любви к себе и к миру, приближаются к первому небесному порогу, как они начинают тосковать и до того внутренне мучиться, что скорее чувствуют в себе ад, чем небеса; поэтому они бросаются оттуда стремглав и только в аду, между своими, находят успокоение. Случалось также весьма часто, что такого рода духи желали узнать, что такое небесная радость, и, услыхав, что она пребывает во внутренних началах ангелов, они пожелали, чтобы она была им сообщена; это и было сделано, ибо все, что желает дух, не находящийся еще ни в аду, ни в небесах, если только это полезно, дается ему. Когда сообщение было совершено, они до того стали мучиться, что от боли не знали, что делать им с телом своим: они закидывали голову до самых ног своих, бросались на землю и, сгибаясь в кольце, корчились на ней, как змеи; все это было следствием их внутреннего мучения.

Вот каково действие небесного удовольствия на тех, что, живя в мире, предавались удовольствиям любви к себе и к миру. Это происходит оттого, что эти оба вида любви совершенно противоположны и что когда противоположное действует на противоположное, то это не бывает без боли; а как небесное удовольствие входит путем внутренним и влияет на противоположное удовольствие, то оно выворачивает или обращает в противоположную сторону внутренние, жившие в этом удовольствии начала, вследствие чего и происходят такие мучения. Эти любови потому противоположны друг другу, что (как сказано выше) любовь к Господу и любовь к ближнему хотят сообщить все свое другим и в этом находят все свое удовольствие; меж тем как любовь к себе и любовь к миру хотят все, принадлежащее другим, отнять и присвоить себе, и насколько это им удается, настолько они находятся в полном удовольствии. Из этого также можно узнать, почему ад отделен от небес: все находящиеся в аду, когда были еще на земле, жили в одних удовольствиях тела и плоти, по любви к себе и к миру; а все находящиеся на небесах, будучи еще на земле, жили в душевных или духовных удовольствиях, по любви к Господу и к ближнему. Вследствие противоположностей этих любовей небеса и ад совершенно отделены друг от друга, и даже до такой степени, что дух, находящийся в аду, не смеет выступить оттуда на один палец или хоть чуть выказать голову, ибо как только он это сделает, то мучается и страдает; и я видел это весьма часто.

401. Человек, живущий в любви к себе и в любви к миру, покуда он живет на земле, находит удовольствие в этих любовях и равно во всех от них происходящих наслаждениях; напротив того, человек, живущий в любви к Богу и в любви к ближнему, покуда он живет на земле, не находит явственного удовольствия ни в этих любовях, ни в добрых порождаемых ими чувствах, но только едва заметное наслаждение, потому что, сокрытое в его внутренних началах, оно заграждено началами внешними, принадлежащими его телу, и притуплено мирскими заботами. Но после смерти оба состояния совершенно меняются. Удовольствия любви к себе и к миру обращаются тогда в страшные муки и страдания, называемые адским огнем, а иногда в грязь и нечистоту, соответствующие их нечистым наслаждениям и доставляющие им тогда удовольствие. Напротив же того, смутное удовольствие и почти неуловимое блаженство, которое чувствовали на земле люди, жившие в любви к Богу и в любви к ближнему, обращаются тогда в небесное удовольствие, которое всячески постигается и чувствуется, ибо это блаженство, покуда человек жил на земле, скрывалось в его внутренних началах, а теперь оно раскрывается и чувствуется явственно, потому что человек стал духом и это удовольствие было удовольствием его духа.

402. Все небесные удовольствия нераздельны от служб и присущи им, ибо службы суть блага любви и благостыни, в которых пребывают ангелы; какова служба, таково для каждого и удовольствие, и степень этого удовольствия соразмерна любви к службе. Что все небесные удовольствия суть удовольствия службы, можно видеть из сравнения с пятью чувствами человеческого тела: каждому чувству придано удовольствие смотря по службе этого чувства; особое удовольствие принадлежит зрению, особое - слуху, обонянию, вкусу и осязанию. Удовольствие зрения - в красоте цветов и образов, удовольствие слуха - в созвучии, обоняния - в благоухании, вкуса - в сладком ястве. Служба каждого чувства известна тому, кто об этом размышляет, и еще более тому, кто знаком с соответствиями. Так, удовольствие зрения принадлежит ему вследствие службы его относительно разума, который есть внутреннее зрение; удовольствие слуха принадлежит ему вследствие службы, оказываемой разуму и воле возможностью слушать; удовольствие вкуса принадлежит ему вследствие службы его, оказываемой желудку и потому всему телу питанием; удовольствие обоняния принадлежит ему вследствие службы его, оказываемой мозгу и легким. Супружеское удовольствие, как самое чистое и утонченное удовольствие осязания, превосходит все прочие вследствие службы его, состоящей в произведении рода человеческого, а потому и ангелов небесных. Эти удовольствия присущи орудиям внешних чувств по наитию с небес, где всякое удовольствие принадлежит службе и согласно с ней.

403. Некоторые духи вследствие понятий, полученных ими в мире, думали, что небесное счастье состоит в праздной жизни и в уходе за ними других. Но им было сказано, что никогда никакое счастье не состоит в праздном отдохновении; что если б это так было, то каждый отнимал бы для себя счастье другого, и что, таким образом, никто бы им не наслаждался; что такая жизнь вместо деятельной была бы праздной и вела бы к оцепенению. Меж тем как они сами могли бы знать, что без деятельности не может быть счастья в жизни и что отдых служит человеку только для возобновления сил, чтобы он мог с новой бодростью возвращаться к занятиям своей жизни. Затем многим из них было показано, что жизнь ангельская состоит в делах благостыни, т.е. в службах, и что все счастье ангельское в службе, от службы и согласно со службой. Чтоб пристыдить составивших себе то понятие, что небесная радость состоит в праздной жизни и отдохновении, исполненном вечной радости, им дано было постичь, какова была бы такая жизнь; и они постигли, что она была бы весьма печальной и что затем, с потерей всякой радости, жизнь эта в скором времени стала бы для них противной и ненавистной.

404. Духи, почитавшие себя против других более сведущими, говорили, что по их земной вере небесная радость состоит только в восхвалении и прославлении Бога и что в этом и состоит небесная деятельная жизнь. Но им было сказано, что хвалить и славить Бога не есть та деятельная жизнь, о которой идет речь, и что Бог не нуждается в хвалах и славословиях, а хочет, чтобы всякий исполнял службу свою, т.е. чтобы делали добрые дела, называемые добром благостыни. Но эти духи не могли найти в добрых делах благостыни никакого понятия о небесной радости, а только о каком-то рабстве; ангелы же свидетельствовали, что в этих делах, напротив, величайшая свобода, потому что эта свобода исходит от внутреннего чувства и соединена с несказанным счастьем.