Если бы Вилли Джексон не был чемпионом батальона по боксу, ему пришлось бы не сладко после того позора, которым он покрыл себя, позволив увезти из госпиталя прекрасную шведку. После прогулки в чужом джипе он очнулся в какой-то канаве со свернутой челюстью и тяжелой головой. Вернувшись в свое подразделение, он был подвергнут допросу, а затем отправлен в Эзе для охраны виллы. По приказу О’Лари Джексон в 12.30 взял джип и отправился сменить Фрэнка. Теперь тылы виллы можно было считать неприступными, так как уязвленный в своем самолюбии чемпион по боксу решил больше не доверять никому.
К 14.30 движение на дороге стало еще более интенсивным, но часовой, сидя в своем джипе, все же мог наблюдать за тем, что происходит по обеим сторонам шоссе. Однако ничего примечательного пока не случилось. Вдруг Джексон весь напрягся, увидев на дороге человека с футляром от виолончели в руке.
От удивления Джексон даже рот раскрыл. Ведь еще десять секунд назад обочина дороги была совершенно пуста. Не мог же этот пешеход свалиться с неба! Скорее всего он вскарабкался по обрыву… Но с виолончелью?.. Странно.
— Стой! — закричал солдат, почуяв в повадках неизвестного что-то подозрительное.
Жожо, только что перелезший барьер, собирался отправиться в Ла-Тюри, чтобы там сесть на автобус. Услышав окрик, он притворился, что ничего не слышит, и продолжал спокойно идти.
— Эй, вы, остановитесь! — повторил Джексон.
Жожо даже не обернулся. Солдат, щелкнув пальцами, пнул ногой собаку, чтобы привлечь ее внимание. Потом, указав на Жожо, приказал:
— Вперед!
Полицейская собака стрелой выскочила из машины, проскользнула между двумя встречными потоками транспорта и выросла перед Жожо, преградив ему дорогу. Убийца застыл на месте. Впервые в жизни им овладел страх. Сжимая в руках автомат, к нему подходил Джексон.
— Вы разве не слышали, как я дважды приказал вам остановиться? — спросил он на ужасном французском языке.
— А какое вы имеете право приказывать мне? — дерзко ответил Жожо.
— Что у вас в футляре? — спросил Джексон.
— Если бы я спросил об этом вас, вы бы ответили, что не знаете.
— Откройте футляр!
— Ну, это уже слишком! Мы, кажется, во Франции, не так ли? Оставьте меня в покое… Я не обязан выполнять приказы какого-то американки. Уберите собаку и дайте мне пройти.
— Откуда вы идете?
— Зачем вам это знать?
— Вы что, взобрались по обрыву?
— Взобрался по обрыву? — переспросил Жожо, делая изумленные глаза. — Да вы что, с ума сошли? Дайте мне пройти, или я буду жаловаться полиции! Это ведь не Нью-Йорк!
— Вы уже говорили об этом. Ну-ка, откройте футляр!..
Если бы не собака, Жожо вытащил бы свой нож и прикончил американца. Но в ситуации, когда с одной стороны собака, а с другой автомат, трудно рассчитывать на легкую победу.
— Я — французский гражданин! Пропустите меня, или я вызову полицию!
Джексон заколебался. На иностранной территории у него действительно не было никаких прав. Но этот негодяй с лицом крысы мог идти только от виллы «Гелиос», и поэтому его необходимо было задержать.
— Послушайте меня, — сказал он примирительно. — Если у вас в футляре действительно музыкальный инструмент, то я вас отпущу…
— Даже и не подумаю исполнять приказание какого-то грязного американца…
В это время на дороге появились два французских полицейских на мотоцикле, и Джексон сделал им знак приблизиться. Жожо больше не мог увиливать. Он отшвырнул футляр и бросился на Джексона, стараясь вырвать у него автомат. Но слева на него обрушился удар по челюсти, а затем на руках защелкнулись наручники.
Гирланд постучал в дверь Эрики Ольсен и открыл ее, ожидая, что ему сейчас предложат войти. Стоя перед большим зеркалом, Эрика изучала свое отражение. Оно было восхитительным, особенно в глазах такого любителя хорошеньких женщин, как Гирланд. На шведке было черное без рукавов платье, плотно облегавшее ее красивые формы.
— Да, — сказала она поворачиваясь. — Это вы, Марк?
— Вы просто великолепны, Эрика… В этом платье вы совершенство.
— Марк, я хочу выйти в сад. Хочу побыть на солнце. Я чувствую, что от этого мне будет лучше.
— Не теперь, моя дорогая. Будьте благоразумны и терпеливы. Лучше поговорим немного.
Эрика, склонив голову в знак согласия, опустилась в кресло, демонстрируя взору Гирланда свои длинные ноги.
— Я хотел бы помочь вам вернуть память, — сказал Гирланд, садясь напротив. — Не знаете ли вы Ноэми Хилл? Напоминает ли вам что-то это имя?
Прежде чем ответить, Эрика некоторое время раздумывала.
— Нет… а разве я должна была его знать?
Ее глаза выражали такое искреннее изумление, что Гирланд никак не мог заподозрить ее в симуляции амнезии.
— Нет… Тогда не будем больше говорить об этом. Наверное, Черная жемчужина, это единственное, что сохранилось в вашей памяти.
— Да, — сказала она с живостью. — Я постоянно думаю о ней. Это действительно редкая жемчужина?
— Очень редкая и дорогая. Подставкой ей служит дракон из чистого золота.
Она посмотрела на него, потом утвердительно кивнула.
— Да… я вспоминаю теперь и‘подставку. Вы знаете что-нибудь об этой жемчужине?
— Немного. Она была у вас, Эрика?
— А разве она должна была быть у меня? — казалось, Эрику испугал это вопрос.
— Мне так кажется. Постарайтесь вспомнить… Эта жемчужина принадлежит Кунгу?
На ее лице отразились бесплодные попытки что-нибудь вспомнить. Наконец, она развела руками, словно сожалея о бесплодности своих попыток.
— Моя голова совершенно пуста. Я не могу вспомнить ничего, кроме Черной жемчужины. Но она существует, я в этом уверена. Что же до Кунга… Это какой-то китаец?
— Да.
— Дайте мне немного подумать, может быть, я и вспомню что-нибудь.
Она встала, подошла к окну и высунулась наружу. И вдруг Гирланд увидел, как она вздрогнула и отпрянула от окна. Изо рта ее вырвался отчаянный вопль.
— Джаннет! — крикнула она. — О, какой ужас!
Одним прыжком Гирланд достиг окна и выглянул на террасу. Он увидел Джаннет, лежащую в шезлонге. Тонкая струйка крови стекала по ее лицу и капала на пол. Гирланд попытался выскочить из комнаты, но не смог этого сделать, так как Эрика без чувств упала ему на руки.
Услышав телефонный звонок, Малих бросился к аппарату. Третий час находясь в этой душной комнате, он пришел в совершеннейшее бешенство.
— Говорит Смерк, — послышалось в трубке. — Произошло неприятное событие. Нас разыскивает полиция. Никуда не выходите до моего прихода…
Полчаса спустя он появился в комнате.
— Что там еще произошло? — нетерпеливо спросил Мал их.
— Оказалось, что тропинка к вилле со стороны Большого карниза все же существует. Пьер обнаружил ее, но какой-то тип, устроивший там засаду, убил его. Полиция арестовала некоего Жожо Санди, как оказалось, агента Нет Сена. У него при себе была винтовка с оптическим прицелом. Он стрелял из своей засады по шведке и убил ее.
— Вы полностью уверены, что речь действительно идет о шведке?
— Убита блондинка. Кроме нее в доме была только одна женщина — медсестра, а та брюнетка. Санди убил ее наповал. Дорн уже вылетел сюда самолетом.
Черты Малиха как бы окаменели. Мгновение он рассматривал свои могучие кулаки, потом произнес:
— Это наше первое поражение. Боюсь, что нам оно дорого обойдется.
Смерк, весьма довольный тем, что вся ответственность будет возложена на Малиха, с философским видом заметил:
— Это должно было рано или поздно случиться. Что же теперь мы должны предпринять?
— Мне нужна абсолютная уверенность, что убитая — действительно Эрика Ольсен. Пусть один из наших людей потолкается среди репортеров и разузнает все подробности.
— Я уже отдал такое распоряжение. Скоро нам должны позвонить.
Действительно, минут через пять зазвонил телефон. Смерк снял трубку, пробормотал что-то сквозь зубы и приказал своему собеседнику возвращаться в Париж.
— Сомнений никаких нет, — сказал он Малиху повесив трубку. — Репортер «Франс матен» сам видел труп. Речь идет именно об Эрике Ольсен.
— Хорошо. В таком случае наша миссия здесь закончена.
Но прежде чем уехать, он все же связался по телефону с Ковским.
— Они ни в чем не сомневаются. Я тут сделал одолжение репортеру «Франс матен» и показал ему труп, пояснив, что это и есть та самая шведка с татуировкой. И китайцы и те, другие, узнав новость, оставят нас в покое… Я приказал купить для мадам Ольсен темный парик. В этом парике и в одежде Джаннет я увезу ее отсюда. Когда мы окажемся вдали от всех этих кошмаров, я уверен, она обязательно разговорится.
— И куда это вы хотите увезти ее? — спросил Дорн, подозрительно глядя на Гирланда.