Степана Петровича из-за стола, заткнули ему рот и принялись избивать, приговаривая:
– Тебя «Чистилище» еще не предупреждало? Так вот, настал твой черед. Получай свое.
Мужиком Васильчиков был здоровым и спустя минуту стал сопротивляться, крепко пнув ногой одного из бандитов. Тогда его связали, притащили в гостиную жену и начали раздевать. Степан Петрович, разъяренный, порвал ремень, высвободил руки и вырубил державшего его ударом головой о стену. Вожак тройки не стал дожидаться развития событий – на шум могли прибежать соседи – и сделал всего один выстрел из пистолета, выдернув его из подмышечного захвата. Пуля попала Степану Петровичу в голову…
Жена депутата, извернувшись, укусила третьего бандита за руку, и вторую пулю вожак хладнокровно всадил в нее, тоже в голову. К счастью, дети не проснулись, и убийцы убрались из квартиры сразу же после расправы, оставив на столе листок бумаги с нарисованным в уголке желтым кинжальчиком и напечатанной фразой: «За преступления перед народом».
Начальник оперативно-розыскной бригады МУРа полковник Синельников прибыл на квартиру депутата в сопровождении Агапова и судмедэксперта Брисского. Тяжело ступая, обошел все четыре комнаты, постоял над телами убитых, опустился на стул. Кивнул Агапову:
– Что скажешь?
По комнатам бродили хмурые оперативники и эксперты, привычно исполняя свои обязанности, тихий говор шести человек заполнял квартиру. Детей Васильчиковых уже забрали родственники, свидетели тоже ушли, и оперативникам никто не мешал, даже прибывший председатель Госдумы Засохлов Мустафа Ибрагимович. Посидев немного возле мертвого Васильчикова, он тоже ушел, не проронив ни слова.
– Ничего не скажу, – просипел Агапов, массируя горло. – Просто не представляю, по какой причине понадобилось «Стопкриму» убирать Васильчикова. Ее просто нет. Либо «чистильщики» начали ошибаться, либо…
– Ну-ну?
Агапов приблизил к глазам листок бумаги с печатью «Стопкрима».
– Либо это провокация. Листок какой-то не такой, и само убийство на «чистильщиков» не похоже. Почерк не тот.
Синельников крякнул.
– Не пори ерунды. Кому нужны такие провокации?
– Ты спросил – я ответил. А кому нужны, сам подумай. Слишком хорошо «Чистилище» защищено, чтобы справиться с ним обычными методами.
– Чересчур высок уровень провокации.
– Вот именно, Викторович. Значит, «чистильщиками» «работали» также высокие птицы, для которых убить депутата – что два пальца описать. А ведь мы знаем таких…
– Тише, – поморщился Синельников. – Умный ты больно. Хорошо, что твоих советов никто не слушает… кроме меня. Иди работай, потом поговорим.
Агапов отошел было, но тут же вернулся: его вызвали по рации.
– Александр Викторович, «чистильщики» только что позвонили Югову, журналисту «Независимой газеты», мои ребята перехватили разговор и вычислили квартиру.
Синельников мгновенно поднялся:
– Едем!
Муровцы знали, что «чистильщики» после акции имеют обыкновение звонить журналистам и «отчитываться» за проделанную «работу», предоставляя информацию о подпольной деятельности клиента. И вот специалистам Агапова удалось перехватить «отчет». Синельникову просто повезло, что майор оказался в этот момент рядом.
Через двадцать минут они входили в квартиру на втором этаже дома в Смоленском переулке. Оперативники Агапова уже были там и встретили начальство на лестничной площадке.
– Поздно, – сказал рослый парень с коротким ежиком волос. – Птичка улетела, хозяин квартиры тут ни при чем.
– Разве не он звонил?
– Он, за изрядную сумму – для пенсионера пятьдесят тысяч, сам понимаешь, деньги немалые. А тот, кто просил позвонить, исчез.
Синельников прошел на кухню, где помощник Агапова допрашивал пенсионера-хозяина. Лысый старичок с испугом глянул на новых гостей. Не задав ему ни одного вопроса, полковник вышел.
– Вряд ли по описанию старика можно отыскать «чистильщика». Не исключено, что это был еще один подставной исполнитель, скажем, прохожий, которого попросили передать конверт и деньги. «Чистильщики» постоянно меняют тактику и подстраховывают себя по крайней мере по трехуровневой схеме.
Они сели в машину.
– Подслушку остальных журналистов убрать? – осведомился Агапов. – Вряд ли есть смысл копать в этом направлении.
– Оставь пока. Лучше подскажи, что мне докладывать генералу. Мол, жалко Васильчикова? Кстати, как там наши подопечные?
Синельников имел в виду некоторых сотрудников спецслужб, уволенных в последние два года, за которыми велось наблюдение.
– Пока ничего не обнаружили, не то поднял бы тревогу. – Агапов махнул рукой водителю. – Мои ребята тоже подозревают, что их пасут и другие спецслужбы. Не уверен, что мы на правильном пути. Уволенные из особых подразделений – это все низовые звенья «Чистилища»… если даже и работают на него. Ну, захватим кого-нибудь из них, что дальше? До верхов все равно не доберемся. Сам же сказал, у них многоуровневая система подстраховки.
Синельников задумчиво кивнул. Идея вычислить оперативников «Стопкрима» из числа уволенных принадлежала ему, но проверка пока не дала результатов. Пока. Он был уверен, что сама по себе идея верна.
– И все же это зацепка, так что «наружку» не снимай и телефонный перехват тоже. Вдруг зацепим кого? А вот руководителей «Чистилища» надо искать по сферам их компетенции, и тут ты прав. В МВД, скажем, это должен быть человек, хорошо знающий прокуратуру, суды и все дела. Есть у нас такие?
– Человек десять наберется, – почесал в затылке Агапов.
– Вот и займись, составь список. К генералу, правда, все равно идти не с чем. Давай по «зеленой», – обратился Синельников к шоферу.
Тот включил мигалку и сирену, прибавил скорость.
– А вообще странно, что «Стопкрим» так быстро отреагировал на свою же акцию, сообщение о ней обычно появляется на следующий день. А тут… – Синельников повернулся к начальнику «пятерки»: – Что они наговорили журналисту?
Агапов достал записную книжку, присвистнул:
– Вот черт! Здесь говорится о прокуроре Жарове, а вовсе не о Васильчикове! Я даже внимания не обратил…
Синельников побагровел, выхватил у Агапова записную книжку, перечитал сообщение, показал майору пудовый кулак:
– Смотреть надо, Юра! Я-то думал, речь идет о депутате. Что же это получается, а? «Стопкрим», оказывается, не имеет отношения к убийству?
Агапов промолчал.